как школьница в женской лавке. Она отправила в сейф цветные фотографии элегантных ансамблей подобранные Аньян, туда же, где хранился клиентский договор. Персональный стилист освободил от нужды думать, что надеть и гарантировал своевременное пополнение гардероба без необходимости ходить по магазинам.
Покончив с покупками, Лина посетила диетолога и получила инструкции по питанию. Она наняла личного тренера по фитнесу. Рослый британец приходил на дом четыре раза в неделю. Он скрупулёзно следил, как Лина в подземном спорт-зале правильно расходует калории и набирает красивую мышечную массу.
Следующим этапом "терапии" от Натали значился салон красоты. Лина отправилась в пригородный центр, куда записала её Аньян, стирать с лица приметы возраста и тоски. Ультрасовременное помещение сияло люминесцентными лампами, хромированными столами и фарфоровыми улыбками персонала. Лина с грустью вспоминала уютный шатёр и сгорбленную гречанку с умными руками, ёжась под микроскопом всепроникающих взглядов. По совету профессионалов она высветлила пряди у лица, сменила причёску. Волосы стали выглядеть модно выгоревшими, а салонная укладка имитировала небрежную растрёпанность ветром, напоминая легкомысленные кудри моделей Виктория Сикрет.
Продуманная парикмахерами естественность и услуги косметологов стоили гонорара за проданные галерей в прошлом месяце три картины. Лина посетила управляющего впервые после свадьбы. Сидя в высоком кресле руководителя, она смотрела на планы будущей экспозиции. Своевольная шевелюра падала на глаза и отвлекала. Переплетая лодыжки и закидывая ногу на ногу, Лина слышала скрип чулок. Подозревала, что его слышит и красный, как варёный омар куратор, и сбивалась на мысль, что не чувствует бюстгальтер: могла забыть надеть его?
Лина нахмурилась и отложила план, попросила принести отчёт за квартал. Но казалось, даже тембр выдаёт ажурное белье, и сколь решительно не говорит, слова слетают, будто окутанные сигарным туманом. Взгляды сотрудников вернули растоптанную Берри уверенность в себе и одновременно смутили. Устав от потной лысины куратора и круглых глаз помощников, Лина велела оставить её с документами. Но и в одиночестве не смогла сосредоточиться. Цифры, цифры, цифры... Ей хотелось клубничного мороженого. Захлопнув папку, она смирилась с невозможностью работать в новом платье.
Напевая, Лина придерживала кончиками пальцев руль, мчась по дороге в Малибу. Приподнятое настроение, царившее в душе весь день, не испортил даже неприятный, но закономерный сюрприз. Открытые поездки по городу дали о себе знать – три джипа папарацци заблокировали подъездные ворота.
– Какие ленивые мальчики, и кто вам нерадивым платит? Столько времени вычислять хозяйку, – поцокала Лина языком, включая заднюю передачу. Попасть домой можно было иным путём. В глубине бардачка давно хранились ключи от нежилой виллы, по-соседски переданные владелицей, не вылезающей из заграничных казино.
В одиночестве поужинав на кухне, Лина опустила тарелку в посудомойку. Вынула из холодильника коробки сухой пиццы, выбросила в мусор вместе с испорченными пакетами молока. Выглянула в окно. Настроение улетучивалось с последними лучами солнца, растворяясь в лиловой дымке над океаном.
На террасе казалось ещё ветренее, чем на улице. Лина облокотилась о широкий мраморный парапет. Под ногами пенились тёмные воды Санта-Моники, шумно ударялись о скалы. Она закрыла глаза, равнодушная к изумительному освещению, что окрасило каменные стены потёками огней. Пронзительный холод быстро спускался с гор, его ледяные клешни тянулись к лицу. Лина растёрла плечи, февральские промозглые сумерки погнали обратно в тепло.
Рассеянный взгляд наткнулся на старый диван в гостиной. В голове звучали плаксивые просьбы Джо, разрешить закончить дом. Лина посмотрела на часы. Поздно, но Аббисс не спит. Она покрутила в руке новый блекберри, одну за другой обошла ряд комнат. Злость на Марию, уговорившую купить модерновое нагромождение каменных углов, призванных дарить тишину и покой человеку, который в этом не нуждался, застряла в горле смешком. Лина распахивала двери и дивилась: зачем ей понадобилось столько спален и ванных комнат? Теперь в доме жили только Мариела и Петрана. Горничные занимали жилую пристройку над гаражом. Глядя на обустроенные гостевые спальни второго этажа, Лина решила переселить женщин поближе.
Задрав голову, она громко расхохоталась. Смех отскочил от стен, побродил под потолком, напугав домработниц. Плечи придавило ещё более гнетущей тишиной. Лина спустилась в погреб. Отыскав бутылку розового шампанского, она с громким хлопком откупорила пробку. Жидкость празднично зашипела, наполняя высокий бокал. Колючий комок взорвался в желудке фейерверком.
Лина обнаружила на первом этаже комнату задуманную кабинетом. Не застланная коврами плитка усиливала стук каблуков в безликой пустоте, где намёк на рабочую зону – пристроенный на подоконник ноутбук и стул, позаимствованный из офиса в бильярдной.
Лина медленно потягивала шампанское. Пальцы теребили лёгкие волосы. Пустая поисковая строка призывно мерцала с экрана. Подавшись вперёд, вбила указательным пальцем имя. Европейские гастроли Стренжерс стартовали две недели назад и сегодня докатились до немецкой столицы. Взглянув на дату, Лина открыла последнее видео на "Ютюб" и подлила в бокал розовой пены.
Плохая съёмка на мобильный охватила часть тёмного стадиона поверх голов. Басы забивали телефонный динамик, он запирал и хрипел, выхватывая изменённый усилителем тенор и зрительский хор. Изображение задрожало, разбилось на фиолетовые пиксели. Силуэт в огне рампы приблизился. Лина отпила из бокала. Берри носился по сцене как шаровая молния. Оттенки обертонов повелевали многотысячной толпой. Люди кричали, телефон в руках оператора скакал. Тяжёлая музыка неистово гремела и гремела. Наконец, отдалилась и стала фоном. Грудь под мокрой майкой часто вздымалась, когда набегавшись, Кристофер приладил к стойке микрофон. В облачное небо устремился задыхающийся голос. Он благодарил берлинцев за сумасшедший вечер и поздравлял с Днём Святого Валентина. Толпа ревела, выкрикивала признания, топала и скандировала, требовала бис. Под бурю оваций на сцене появилась девушка с саксофоном в руке. Красные губы сомкнулись на мундштуке. Телефон в руке оператора дёрнулся, изображение поплыло в сторону: в объектив влез голый торс Вуда, пальцы Тима, чьи-то волосы. Напористый вокал слился с протяжной мелодией саксофона. Его неожиданно чисто передал динамик. Лина прижала кулак к груди – мужской голос резонировал в солнечном сплетении. Зрители визжали, вскидывали руки, раскачивались в такт. Забросив электрогитару за спину, Берри направил микрофон в зал. Фанаты допели последние строки, и он повернулся к саксофонистке. Блестящие от пота руки притянули женщину за шею. Короткий поцелуй, и камера приблизила красный от помады рот. Рёв и аплодисменты заглушили слова. Видео оборвалось.
Лина отмотала ролик назад. Под рваным светом, кадр за кадром профили сливались. Поцелуй... Стоп. Квадраты пикселей раздробили любимое лицо на персонажа Лего. Она отпила шампанского, воспроизвела видео заново. Сознательно испытывала боль и не могла остановиться. Изображение тускнело, плыло, овалы тянулись друг к другу все причудливее.
Экран ноутбука закачался, бокал выскользнул из пальцев. Стеклянный дождь посыпался на плитку...
Лина поднялась и пошатнулась. Вместо спинки стула наткнулась на пустоту.
