Это идеально.
Его губы похожи на супермягкие подушки.
Он слегка отстраняется и смотрит на меня, ожидая моей реакции, и когда я смотрю на него, практически задыхаясь, он наклоняется для еще одного поцелуя. На этот раз он проводит языком по моему рту, и я задыхаюсь, прежде чем сделать то же самое.
От этого парня не пахнет читос.
У него вкус мяты и фруктового пунша.
Я потеряла счет тому, как долго мы целовались, прежде чем он остановился, чтобы сесть на траву, и потянул меня за собой. Мое платье задирается, и я понимаю, что оно испачкано. На мгновение я задумываюсь о том, как трудно будет отстирать пятна от травы, потому что это платье останется у меня на всю жизнь.
Он дарит мне последний поцелуй, прежде чем опустить меня на спину. Он надвигается на меня сверху, поддерживая себя рукой.
— Это нормально?
— Да, — удивленно говорю я.
Я раздвигаю ноги, чтобы он мог устроиться между ними, и мое сердце бешено колотится, когда он слегка смахивает пряди моих волос с моего плеча. Он целует меня в шею, а затем опускает свой рот к моему декольте.
— У тебя такая мягкая кожа, — бормочет он, посасывая открытую кожу между моими грудями, а затем беря одну из них в руку.
Мое платье поднимается еще больше, и когда я двигаюсь, чтобы опустить его, его эрекция, прикрытая брюками, скользит по моей сердцевине.
Святое дерьмо.
Я никогда не испытывала ничего подобного, никогда не чувствовала такого покалывания между ног. Я приподнимаю бедра, чтобы встретить его, желая большего.
Ладно, возможно, он более опытен, чем я думала.
Он издает низкий стон, прежде чем прижаться ко мне, и его губы снова встречаются с моими.
Его руки обхватывают мои бедра. Я подаюсь вверх, а он бьется об меня снова и снова, пока мы целуемся на поле. Я слегка отстраняюсь, когда металлическая пряжка его ремня врезается мне в сердцевину.
— Ты хочешь остановиться? — спрашивает он, отстраняясь и переводя дыхание.
Я качаю головой и нетвердыми руками расстегиваю его ремень. Закончив, я укладываюсь спиной на траву и улыбаюсь.
— Намного лучше.
Он усмехается, и наш следующий поцелуй более грубый. Его движения более торопливы, когда он задирает мое платье до талии и обнажает меня, выставляя напоказ мои красные трусики. После того как мне не удается спустить его брюки ногами, он толкает их вниз по бедрам. Мы так близко, что его дыхание задевает мое. Мое дыхание сбивается, когда его эрекция под боксерами скользит по моим трусикам. Мое сердце колотится так, будто я пробежала милю на уроке физкультуры.
Его пальцы зацепляются за край моих трусиков, но он внезапно останавливается.
— Ты делала это раньше? — Он смотрит на меня сверху вниз ярко-зелеными глазами.
Неужели я настолько очевидна?
— Разве это имеет значение? — шепчу я.
Он вздрагивает и кладет руки на мои бедра.
— Я не собираюсь лишать тебя девственности на футбольном поле, Хлоя.
Я была так взволнована, что забыла, что мы находимся на публике. И не просто на публике, а в нашей чертовой школе. Кто трахается с кем-то в школе?
— Все… все в порядке, — заверила я, изо всех сил стараясь сохранить твердость голоса. О чем ты думаешь? Твоя сестра была беременным подростком! — У тебя ведь есть презерватив?
Он продолжает смотреть, обдумывая свой следующий шаг, и я качаюсь на нем, чтобы убедить его сорвать мою вишенку.
— Ты уверена в этом?
Я киваю.
— При условии, что у тебя есть защита.
— Да.
Мне не хватает его прикосновения, когда он отстраняется, чтобы взять бумажник, и звук, с которым он открывает презерватив, прорывается сквозь наше тяжелое дыхание.
Затем этот звук сменяется пронзительным смехом.
— Срань господня, дамы и господа! Получите удовольствие от этого! Лейн собирается трахнуть маленькую мисс Трейлер Трэш!
Кайл рывком спускает мое платье и, стоя, натягивает штаны, протягивая мне руку. Я смотрю на него, а затем обращаю свое внимание на толпу вокруг меня. Моя грудь сжимается от смущения. Мои одноклассники, одетые в свои формальные наряды, показывают на меня пальцами и смеются. Они держат свои мобильные телефоны в моем направлении, несомненно, записывая мое унижение. Вспышки фотоаппаратов почти ослепляют меня.
Я развалилась посреди футбольного поля в помятом, грязном платье, а презерватив, который Кайл планировал надеть во время лишения меня девственности, лежит рядом со мной. Об этом навсегда останутся фотографические свидетельства.
Слезы наворачиваются на глаза, а оскорбления продолжаются.
— Не могу поверить, что ты прикасался к ней! — кричит одна девушка. — Ты что, не видел ее сестру? У нее около девяноста венерических заболеваний. Ими можно заразиться от общего туалета, знаешь ли.
— Теперь я знаю, почему он пригласил ее на танец! — кричит другая.
— Мы знали, что ты на это способен, мужик! Видишь, у нее в заднице нет палки, только твой член! — добавляет другой.
Раздается еще больше смеха.
Я закрываю лицо от смущения, заставляя себя дышать, и слезы текут по моим щекам. Я пинаю туфли, вскакиваю и бегу прочь от них, а Кайл бежит за мной по пятам, выкрикивая мое имя. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости насмешливой толпы, я поворачиваюсь к нему лицом.
— Хлоя, — говорит он, делая нерешительный шаг вперед.
Я сгибаюсь в талии и перевожу дыхание, протягивая руку, чтобы остановить его.
— Держись от меня подальше.
— Позволь мне объяснить.
— Нет. Ты такой же, как все они.
Я толкаю его, и пока он ловит свой шаг, я убегаю в противоположном направлении. Я хожу этим путем в школу каждый день, так что могу пройти его с закрытыми глазами. Когда я слышу его шаги и голос, все еще зовущий меня по имени, я прячусь за кустом. Я жду, пока не услышу только шелест листьев от ветра, прежде чем встать и начать идти домой.
Я фыркаю и вытираю глаза при каждом шаге.
Я наивная и глупая.
Неудачница никогда не получает сказку.
Она получает кошмар.
* * *
Я нахожусь в десяти минутах ходьбы от дома, когда позади меня останавливается машина.
Моя спина выпрямляется, пока я раздумываю, бежать или повернуть назад.
Вот оно.
Прямо из фильма ужасов, это будет ночь моей смерти. Я произношу тихую молитву, когда слышу хлопок двери. Даже если бы я хотела убежать, мои ноги не хотят двигаться.
— Хлоя!
Я оборачиваюсь и вижу мужчину, направляющегося в мою сторону. Мое сердце колотится, но по мере того, как он приближается, мне становится все спокойнее.
— Что ты здесь делаешь? — кричит он, когда он уже в нескольких шагах от меня. — Ты можешь попасть под колеса!
Я вытираю бесконечные слезы, и мое тело содрогается, когда я испускаю дрожащий вздох.
— Я… я не хочу об этом говорить.
Сэм останавливается и смотрит на меня.
— О чем ты думала? — Он берет меня под руку. Он бросает взгляд в сторону своей машины, а затем его внимание возвращается ко мне. — Пойдем. Я отвезу тебя домой, но ты не должна произносить ни единого гребаного слова. Ты меня слышишь? — На его лице написано беспокойство, но голос суров.
Я смотрю мимо него в сторону машины, и мои глаза расширяются.
— Меня не нужно подвозить.
Из окна высовывается голова.
— Кто она? — кричит голос.
Я прищуриваюсь, рассматривая людей в машине, прежде чем перевести взгляд на Сэма. Я в таком же замешательстве, как и голос, спрашивающий, кто я.
— Кто эти люди?
— Это не имеет значения, — рявкает он. — Так ты хочешь прокатиться или нет?
Моя нижняя губа дрожит, и я хочу обхватить его руками. Я хочу рассказать ему, какой ужасной была моя ночь, потому что Сэм — мой единственный друг. Но я не хочу. Не хочу, потому что сейчас это не тот Сэм, которого я знаю, и я не сяду в машину к этим людям.
— Нет, я в порядке.
— Хлоя, — предупреждает он.
— Я в порядке, — огрызаюсь я.
Он стоит во весь рост.
