Лай прекращается. Рифат смачивает горло вином и как-то странно косится на меня.
— То есть как это сын? — сдавленно хрипит он, прочищает горло. — В смысле я хотел сказать, что это очень здорово! Элмасы хотели наследника — Элмасы получили его! Поздравляю тебя с Марком, — делая акцент на имени, он проявляет любезность, но она до того наиграна, что я с трудом сдерживаю себя, чтобы не засунуть два пальца в рот. — И, конечно же, я поздравляю и твою жену! Не мешало бы им с Дианой подружиться.
— Спасибо, но София предпочитает не заводить друзей среди женщин, — отвечает Эмир сдержанно, ни один мускул ни его лице не дрогнул от фальши.
— Это правда, господин Рифат. Я не верю в женскую дружбу, — вяло поддерживает его София, впервые за весь вечер подавая голос.
Рифат снова переглядывается со мной, обращая внимания на мою тарелку и еду в ней, к которой я даже не притронулась. Его выражение лица становится уж больно коварным, словно он что-то задумал.
— София, а как ты относишься к тому, что твой муж занимается таким опасным и, мягко выражаясь, жутким делом?
София, которая прежде с видом равнодушного наблюдателя ковырялась вилкой в салате, заметно оживилась. Эмир, напротив, почему-то уходит глубоко в себя. Лишь стиснувший до побелевших костяшек кулак свидетельствует о том, что Рифат суёт нос не в своё дело.
— Ну, теневой игорный бизнес, не такой уж и опасный вид деятельности, если ко всему подходить с умом. Эмир знает толк в казино. Это его место. Он нашёл себя в нём.
— Игорный бизнес? Казино? Очень странно, — Рифат ехидно посмеивается. — Разве Эмир не наёмником работает? Поправьте меня, если я ошибаюсь.
В кабинете повисает молчание. Все, включая Софию, уставились в ужасе на Эмира.
— Рифат, ну как ты можешь ошибаться? — цедит Эмир надменно. — Не ты ли четыре года назад обратился ко мне с просьбой устранить своего надоедливого отца?
Все присутствующие за столом ахают.
— Было дело, но я ведь передумал.
— Ты передумал только потому, что я отказался от заказа. Я не берусь за заказы, основанные только на личной неприязни. Мне нужны неопровержимые факты того, что человек — дерьмо, и без его никчёмной чёрной души в мире не убудет.
— С этим не поспоришь, — бормочет Рифат, заставший врасплох. — Авраам, друг мой, так что имей в виду, если вдруг надо кого убрать, обращайся к Эмиру. Он специалист в этом отношении.
Их оживлённый диалог напоминает мне пинг-понг. Стоит Рифату «отдать пас», как Эмир выходит на ударную позицию и отбивает. А мы, зрители, только и успеваем вертеть головой с одного на второго, не соображая, о чём ведётся речь.
Эмир наёмник? Он людей убивает, что ли?
Что тут сказать… я в диком шоке.
Придя в себя, я решаю прекратить всё это, и со скрипом отодвигаюсь на стуле.
— Господа, а может хватит уже? Если вы друг забыли, то я вам напомню, — указываю на притихшего Арслана, выглядывающего из-за меня на своего сумасшедшего дедушку.
— Да, кстати, мы разве ещё кого-то ждём? — Авраам тоже указывает на пустующее место рядом с собой.
Как раз в этом момент раздаётся долгожданная телефонная трель, доносящаяся из кармана Эмира. Я вздрагиваю, натягиваюсь струной, которая вот-вот лопнет, и предусмотрительно убираю с коленей полотенце.
Уж если на меня собираются пролить вино, то желательно бы, чтобы это было прям основательно, чтобы жемчужное платье в итоге обратилось в то самое красное, которое мне так навязывал Рифат.
Не спуская меня из виду, Эмир вынимает из кармана пиджака свой телефон.
Находясь в нервном напряжении, я чувствую, как сзади открывается дверь, так как по моим ногам и пояснице гуляет сквозняк. Он принёс с собой цветочный аромат женских духов. Слева от меня уже становится официантка, держа перед собой открытую бутылку красного вина, но Эмир отчего-то бездействует, а телефон продолжает разрываться в его крепко стиснутом кулаке.
Что-то не так.. Что-то пошло не по плану, — кусаю я свои губы до крови.
Эмир застыл как снежная скульптура. Взгляд при этом он устремляет куда-то за меня. Он ошарашен, по-другому и не скажешь.
— А вот как раз та, кого мы так долго ждали, — говорит Рифат, приподнимаясь со своего стула.
Затем слышится постукивание каблуков, цветочный аромат усиливается.
Эмир зрительно удерживает темноволосую эффектную девушку, дефилирующую к свободному месту между Эмиром и Авраамом.
— Не может этого быть…, — почти беззвучно произносит Эмир и туго сглатывает, побелев при этом как чистое полотно.
Он будто под воздействием сильнейшего гипноза, он больше себе не принадлежит.
— Мамочка! — ликует Арслан, подпрыгивая с места, чтобы броситься к своей…. Маме?
Леденящий холод пробегает по спине, спускаясь по позвоночнику вниз.
Мне же не послышалось? Призрак Мерьям решил заглянуть к нам на огонёк?
Единственное, что я знаю о Мерьям, это то, что типаж у нас схож, а ещё у неё имеется родимое пятно на колене.
Лицо её я больше не вижу. Перед глаза у меня расплывается…
Мне приходится вытянуть шею, чтобы попытаться разглядеть её ноги, покрытые чёрным тонким капроном, но даже под колготками проглядывается то самое родимое пятно, о котором совсем недавно мне поведал Арслан.
Мерьям воскресла из мёртвых...
14. Запутаться в себе, или Шрамы на сердце
Эмир
Мир пошатнулся. Тьма сгущается. Я один нахожусь под её огромным куполом. Только сейчас перед собой я почему-то вижу отблеск, ослепляющий своей мощью. Манящий, трепещущий, совершенный. Он какой-то неземной.
Уязвлённая душа моя подобно мотыльку летит к этому свету, а лучи его нещадно жалят меня. Они опаляют крылья и сжигают дотла. До праха.
Быть может, это озарение, которое я ждал долгие дни, пока не осознал, что света в моей жизни больше нет, и что бы я ни делал, мне никогда уже не вернуть его теплоту. Я ждал озарения, пока не пришёл к выводу, что глаза меня тогда не обманули. Я ждал, пока не понял, что Мерьям мертва, и встретиться с ней я смогу теперь только на границе тьмы и света.
Это просто фантазия взыгралась. Это мираж. Реалистичная иллюзия, порождённая моим воображением. Это неудавшаяся шутка травмированного разума.
Прошлое каким-то образом просочилось в настоящее, оно пересеклось с реальностью с той целью, чтобы помешать мне и заведомо настроить на провал.
Когда-то это должно было случиться. Жаль, что именно сейчас… Когда я перестал тебя ждать, когда я распрощался с нашим прошлым, когда я дал зарок больше не болеть тобою, не вспоминать и не любить тебя… моя Мерьям, — вертится у меня на языке.
Наши взгляды пересекаются и буквально цепляются друг за друга, но слова так и остаются не озвученными. Я утратил способность говорить, двигаться, слышать, и даже мыслить логически.
Мысли если и посещают меня, то все они сбивчивые, все они дезориентируют меня.
Нет! Очнись! Возьми себя в руки!
Это не Мерьям. Эта девушка не может быть ею. Я попал в очередной капкан, расставленный Рифатом.
Мерьям погибла. Она умерла у меня на руках.
Умерла же? Сто процентов!
Запах смерти вперемешку с порохом до сих пор ощущается, когда я проезжаю по шоссе, на котором её жизнь оборвалась, а моя разрушилась.
Тогда кто сейчас стоит рядом и с явным сожалением смотрит в мои застывшие глаза, в которых в эту самую секунду мелькает ужасающая картинка той роковой ночи? Что за девушка смогла навести на меня парализующую кому, из которой я не могу выбраться?
— Мужчины, где же ваши манеры? Здесь же есть мужчины? Поухаживайте за мной, будьте так добры, — льётся её звонкий голосок, похожий на мелодию колокольчиков, способный сковать сознание путами и погрузить меня в приятные воспоминания.
Я окончательно уничтожен, я раздавлен, я разбит. Сердце обескровлено, оно обесточено, жизни больше нет, как и смерти.
Во что теперь верить?
Мерьям указывает на плотно задвинутый стул, изображая из себя высокомерную госпожу, чего прежде в ней никогда не наблюдалось.
