означать, что я сдалась, я предала память о маме, я предала чувство собственного достоинства, так ведь?
Решив прекратить терзать себя мыслями о Рустаме, я натягиваю халат, быстро умываюсь, после чего спускаюсь вниз, беру с полки его ключи от машины, и забираю с заднего сиденья авто папку с проектом для Парадайза. Вчера я так и не приступила к ее изучению, значит нужно это сделать сейчас, потому что я уверена, Карим Гаясович сегодня спросит меня об этом, к тому же будет совещание. На кухне включаю чайник, усаживаюсь за стол и начинаю листать папку. Проект интересный, красивый, но пока я листаю, у меня создается ощущение будто он какой-то неживой. Искусственный. Чего-то явно не хватает в этих фотографиях, в сюжете выставки. Я пытаюсь понять, чего именно. Это довольно сложно и мучительно, потому что последний раз проявление моей творческой фантазии случилось вчера, когда Рустам ласкал меня языком и членом. Яркие картинки воспоминаний неумолимо начинают мелькать в голове. Меня вдруг посещает мысль, что рисовать под воздействием неконтролируемых эмоций, было самым естественным, что я делала когда-либо. Может, этого и не хватает проекту? Естестественности. Жизни. Правды.
Еще раз смотрю на фото. Они постановочные. Что если сделать их максимально реальными? И что если сделать даже не фотографии, а рисованные портреты карандашом? Людей, которые перенесли операцию на сердце, которые получили второй шанс. Нарисовать их эмоции, их счастье и благодарность, которые отражаются на их лицах, в их глазах, в улыбке.
Закусываю губу, сжав папку пальцами. Мне кажется, это хорошая идея, но смогу ли я ее озвучить? Это чувство почти забытое - когда ты способен придумывать, когда ты позволяешь творческой энергии вытекать из тебя и превращаться в нечто прекрасное, ценное, важное, - сейчас это чувство бурлит во мне, но оно такое хрупкое. Не разобьется ли оно, если Карим отметет мою идею? Что, если он скажет, что то, что я придумала - невозможно? Нет времени, или нет уверенности, что получится? В любом случае, я не узнаю, пока не расскажу ему.
Закрываю папку и откладываю в сторону. Вода в чайнике согрелась. Хочу налить кофе и сделать омлет на завтрак. Достаю из шкафа чашку и банку с кофе, когда слышу скрип лестницы, а затем тяжелые шаги. Рустам проснулся.
Мужчина входит на кухню, засунув руки в карманы штанов. Рубашки на нем нет. Волосы слегка растрепаны. Он выглядит сонным, но отдохнувшим, и каким-то расслабленным что ли. Это потому что вчера он кончил? Получил определенную разрядку? Пусть и не совсем ту, что он жаждет получить.
- Привет, - хрипит Рустам, а я понимаю, что так и стою с чашкой и банкой кофе в руках, и тупо пялюсь на него.
- Привет, - отвечаю сипло и отлепляю от мужчины свой взгляд, стараюсь удержать мысли в рамках настоящего, но они как стадо взбесившихся лошадей несутся во вчерашний день, вечер и ночь. Чертовы мысли. - Кофе будешь?
- Не откажусь.
- Я еще омлет хотела сделать. Надо позавтракать. Сегодня у Карима большие планы. Я тебе не говорила еще толком про проект, ну может быть, он тебе говорил. Проект для Парадайза. Там на столе папка. Я изучала. Сегодня будет совещание по проекту, я очень нервничаю. Мне хочется удержаться на этой работе, но я не уверена, что знаю точно, что делать. Еще Сашке я обещала сегодня увидеться, но по времени трудно сказать, когда я осовбожусь, - понимаю, что тараторю и всю информацию сбиваю в кучу, но молчать слишком трудно. Тишина напрягает.
- От завтрака тоже не откажусь. А с работой ты справишься, малыш, я уверен. Постепенно войдешь в колею. Если хочешь, можешь поделиться своими мыслями насчет проекта. Относительно Сани не переживай. Даже если сегодня не получится, на выходных обязательно куда-нибудь прокатимся вместе. И, пожалуйста, Ян, не называй Карима только по имени. Он твой работодатель.
Я замираю с ложкой кофе над стаканом.
- Но ведь... он твой друг. Я подумала, что нет ничего такого, когда между собой...
- Мой друг, но не твой. Пока.
Перевожу взгляд на Рустама. Он листает папку, брови слегка нахмурены.
- Хорошо, малыш? - смотрит пристально. Да ну это же смешно! Просто имя. Имя! Ничего к Кариму я не чувствую!
- Малыш?
- Хорошо, - все же выдыхаю. Если для него это так важно, то пускай будет Карим Гаясович. Не понимаю, что тут такого значительного, но спорить из-за подобной мелочи не стану. Между нами есть проблемы и посерьезнее.
- Так поделишься? Насчет проекта.
Я снова начинаю заниматься кофе и раздумываю, стоит ли говорить Рустаму про мою идею? Но ведь я пришла к этой идее, думая о своих чувствах вчера, когда он меня ласкал. Если я сейчас начну говорить, не переведет ли он разговор в опасное русло? О нас, обо мне, об оргазмах. Чееерт...
- Я... пока думаю. Лучше скажи, куда хотел поехать на выходных с Сашей?
Разговор о брате кажется мне более безопасной темой. Хотя в принципе именно из-за желания помочь Сашке я оказалась в данной ситуации.
- Он просил у матери кота. Я подумал, что, возможно, он захочет собаку. Можно было бы взять породистого щенка.
- Ты серьезно?! - ставлю чашку кофе перед Рустамом, чуть не расплескав от волнения.
- Конечно, малыш.
- Да он будет на седьмом небе от счастья! - я не в силах сдержать улыбку. Уже представляю, как Сашка будет радоваться, когда узнает, что у него появится собака. Хотя наверное для начала стоит поговорить с Анной Сергеевной, не помешает ли ей в квартире пес.
- Я счастлив, что ТЫ на седьмом небе, малыш, - хрипит Рустам и награждает меня таким тяжелым и недвусмысленным взглядом, что улыбка мгновенно сходит с лица, а живот обжигает и скручивает. Седьмое небо - это то мистическое место, где я была вчера. Я там чуть не погибла...
Мы долго смотрим друг на друга. Я буквально вижу в его глазах отражение вчерашнего вечера, будто со стороны наблюдаю за его движенями, слышу свои стоны, его хрипы.
Седьмое небо, которого я не хотела, но оно все равно на меня обрушилось.
*************
После завтрака, который проходит в напряженной обстановке, потому что Рустам не прекращает смотреть на меня, то и дело останавливается взглядом на губах, груди, ласкает глазами ноги, я сбегаю в свою комнату, там быстро одеваюсь, после чего он подвозит меня на практику. По дороге я
