Вдруг из ближайшего переулка выскочил огромный доберман и, скалясь и рыча, кинулся на меня. Я и сама не заметила, как оказалась на дереве, наверное, сработал инстинкт самосохранения, он и «закинул» меня туда со скоростью ракеты. Собака неистовствовала и подпрыгивала, пытаясь схватить меня за ногу.
Я, поскуливая и умирая от страха, попыталась перебраться на ветку повыше. В этот самый момент мой старый дружище плеер вывалился из кармана и с печальным хрустом разбился об землю.
— Блииииин! — я смотрела на отлетевшую крышку и оторвавшийся наушник и понимала, что починить я его едва ли сумею. Доберман все никак не унимался, хозяина, готового усмирить его, было не видно. От досады и грусти я заплакала: ну почему все это происходит со мной?
Прошло уже несколько минут, руки и ноги онемели, слезы почти высохли, и только пес с прежним энтузиазмом пытался добраться до меня. Какая дурацкая и нелепая ситуация!
— Рэм, ко мне!
Ну, наконец-то хозяин появился! Неужели только сейчас дошло, что его пес-людоед сбежал из дома?! В следующее мгновение я обалдела — хозяином этой зверюги оказался никто иной, как Даня Шустов. Он быстрым шагом подошел к дереву, под которым неистовствовала собака:
— Рэм, какого черта ты тут делае… — договорить он не успел, потому что поднял голову и наткнулся на полный ненависти мой взгляд. — Малая?! А ты что… — Даня снова замолчал, видимо, построил, наконец, логическую цепочку.
Он крепко взял пса за ошейник и уверенным движением оттащил от дерева.
— Рядом, Рэм! — людоед практически сразу стал послушным. — Домой, бродяга, хватит симпатичных девушек на деревья загонять. — Даня явно улыбался, это было слышно по его голосу. Мне же сейчас было не до его шуточек, правую ногу сильно свело, отчего я снова начала тихонько подвывать.
Путь был свободен, и я могла спокойно спускаться, вот только моя нога совершенно меня не слушалась, а брякаться на землю, словно спелое яблоко совсем не хотелось. Пока я сползала на ветку пониже, вернулся Даня. Он стоял под деревом и смотрел на меня снизу вверх так, словно я по собственной воле забралась на это дерево и теперь в наказание непременно должна самостоятельно спуститься обратно.
Но земля была слишком далеко. Со сведенной ногой я едва ли благополучно смогу спуститься, в лучшем случае завалюсь прямо к ногам этого парня… Нет уж! Я ему такого удовольствия не доставлю.
— Не поможешь? — нахмурившись, спросила я. Правая бровь Дани удивленно и даже высокомерно взметнулась вверх. — Вообще-то это твой пес загнал меня сюда.
— Я бы мог, — он показушно запихнул руки в карманы, — но у нас с тобой уговор был.
— Что за уговор? — начала заводиться я. Издевается ведь! Самым нахальным образом издевается!
— Что я к тебе не притронусь, пока ты сама не попросишь. Помнишь, пару недель назад, у твоего дома…
— Шустов, ну что за подлячество? — я постаралась говорить как можно более спокойно, даже язвительно. — После нашего уговора ты уже сто раз «притрагивался» ко мне: и обнимал, и на руках носил, и даже на школьном дворе вцепился…
— И того три раза. И все три раза были вынужденными.
— Что?! — мое спокойствие как ветром сдуло. — Вынужденными?!
— Да. Иначе нельзя было. Тактильный контакт был неизбежен, — Даня кривенько улыбнулся.
— Ну, и ладно! Сама слезу! — я с готовностью придвинулась к краю ветки, соображая как лучше спрыгнуть. Не собираюсь я его ни о чем просить…
До земли было высоко. Очень высоко. Не вовремя вспомнилось, как в детстве я спрыгнула с клена у нашего дома и сломала ногу. Вот чего мне сейчас не хотелось сильнее, чем просить о чем-то Шустова — это ломать ноги. Я зажмурилась и, вдохнув поглубже, пропищала:
— Помоги, пожалуйста!
Он самодовольно улыбнулся, вынул руки из карманов и, подойдя поближе, раскинул их в стороны:
— Ловлю, малая! Прыгай! — сказал так просто, словно был готов и на сто процентов уверен, что я попрошу его…
Я нахмурилась, поерзала на ветке и спрыгнула.
Он поймал меня уверенно и сразу же прижал к себе. Сердце бешено застучало. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Даня смотрел на меня и, судя по всему, опускать на землю не собирался.
— Отпусти! — я старалась говорить как можно более спокойно, но дрожь в теле выдавала мое возбуждение.
Он медленно и нехотя опустил меня.
— Ой! — тут же вскрикнула я, едва только правая нога коснулась земли.
Даня подхватил меня снова.
— Что случилось?
— Ногу свело, встать не могу, — жалобно сказала я.
— Сейчас все исправим, — он снова улыбался, — держись, пожалуйста, а то ты тяжелая как…
Я пнула его по плечу и невольно вспомнила вечер, накануне последнего звонка. Именно тогда стало очевидным, что между нами что-то происходит… Когда он рядом, мне спокойно и одновременно сердце стучит как бешеное. Я не пытаюсь быть лучше, чем я есть. Я — это я, и, кажется, Даня совсем не против. С ним я другая, чем с остальными, но и он со мной наедине совсем другой: не тот холодный, язвительный и отстраненный парень, а теплый и веселый.
Я обняла его за шею и почувствовала, что мне это чертовски нравится! От него как обычно пахло только ему свойственным запахом.
— А еще из-за твоей собаки я плеер разбила, — пожаловалась я.
— Рэм — это пес отца, — сказал Даня, поморщившись. — Не знаю, как так вышло, что он оказался на улице.
Он усадил меня на лавочку неподалеку, присел рядом на корточки и быстро снял кроссовок.
— Ай-яй-яй! — я попыталась вытащить свою ногу из бесцеремонных рук, но он словно и внимания на меня не обращал: положил ее на свое колено и ощутимо нажал на пальцы, отчего на миг у меня в глазах потемнело, но потом сразу же стало легче.
— В следующий раз ставь ногу на пятку и тяни носок на себя. Через боль тяни, сразу отпустит, — Даня все еще держал мою ногу в своих руках, нежно массируя ступню. Он замер, с интересом разглядывая мои носки с милыми котиками. — Ты еще спрашиваешь, почему Рэм тебя на дерево загнал? С такими-то картинками…
— Отпусти мою ногу, — снова надулась я. Ну что за парень? Ни слова приятного, ни капли серьезности!
Даня улыбнулся и обул мне кроссовок, заботливо поправив развязавшиеся шнурки.
— Ты куда-то шла? Или уже возвращалась?
— За мороженым в магазин шла…
— Давай вместе сходим? Я провожу, а то ты обладаешь удивительным свойством — притягивать неприятности, — на лице Дани снова появилась улыбка. В такие моменты он становился особенно красивым. Я невольно засмотрелась на него и явно просрочила с ответом. — Эй, малая! Не засыпай, магазин закроется. Идем!
Он быстро поднялся и протянул мне руку. Немного подумав, я положила в нее свою, и Даня крепко, но аккуратно сжал ее.
Несмотря на то, что я все еще продолжала хромать, до магазина мы добрались за несколько минут. Даня что-то рассказывал про Рэма, но единственное, что заполняло все мои мысли — это то, что все это время он держал меня за руку — крепко, но нежно… Я боялась пошевелиться, боялась, что он разорвет этот хрупкий контакт.
— Какое мороженое будешь? — Данин вопрос вывел меня из задумчивости.
— А-а-а, эм-м-м… — я часто захлопала ресницами, пытаясь собраться с мыслями. — «Лакомку».
Даня улыбнулся.
— Даже не сомневался в твоем выборе… «Лакомка» ты моя… — он все-таки выпустил мою руку. — Я быстро!
Я смотрела ему вслед, а в животе с бешеной скоростью порхали бабочки… «Лакомка ты МОЯ»? Что это сейчас было?!
Я почувствовала, как мои щеки розовеют и поспешила отвернуться, начав чрезмерно старательно разглядывать припаркованный у магазина автомобиль.
Вдруг тонированное стекло со стороны пассажирского места опустилось и темноволосый парень, развязно подмигнув мне, сказал:
— Привет, привет! Мы знакомы?
— Нет, и не планируем, — я повернулась к машине спиной, проклиная себя за несусветную глупость.
— Ты, может быть, и не планируешь, а вот я подумываю, — в следующий момент я услышала звук открывающейся двери, парень явно вылезал из машины. Я невольно вжала голову в плечи.
