свадебный костюм. Остатки страха заставили мое дыхание измениться. Возможно, так будет всегда. Попробует ли он еще раз? В конце концов, я была его женой.
— Ты должна попытаться заснуть, — сказал он с той же спокойной медлительностью, когда скользнул под одеяло. Он не подвинулся достаточно близко, чтобы мы могли коснуться друг друга.
— Не могу.
— Кошмары не прекратятся, потому что он мертв, — сказал он, и я знала, что он прав, но было тревожно, что он знал. Они называли его гением, таким же извращенным и опасным, каким он был умным. И я поняла, что он был всем этим и даже больше. Чудовище.
Каждый порез, который он наносил дяде Дюранту в моем присутствии, говорил о клинической точности, о годах практики, и я знала, что после моего ухода было хуже.
В конце концов он умолял о смерти.
— Но он больше никогда не причинит тебе вреда, и никто другой тоже, — сказал он, как будто произнося эти слова, он сделал это законом.
Из-за того кровавого послания, которое он послал сегодня.
— А как насчет тебя? — молчание. — Ты сделаешь мне больно?
Он пошевелился, и кровать зашевелилась под его весом. Я сделала глубокий вдох, прежде чем смогла остановить себя. Даже в темноте я видела, как он повернулся ко мне.
— Я тоже не причиню тебе вреда. По крайней мере, физически.
— Но ты будешь мысленно? — спросила я.
— Нет. Не намеренно. — он помолчал. — Но я ничего не чувствую.
— Не чувствуешь что?
Жалости? Милосердие?
— Чувств.
Я пыталась понять, что он имел в виду.
— Ты не чувствуешь эмоций?
— Не чувствую с тех пор, как я был ребенком. — он помолчал.
— Не так, как обычно. Это трудно объяснить.
Социопат. Так называли таких людей, как он.
— Я признаю их, и я могу моделировать их удовлетворительным образом, если я хочу, но я не чувствую их.
Я не знала, что сказать. Возможно, его признание должно было напугать меня.
— И что это значит для нас?
— Это означает, что я никогда не буду действовать на гнев, страх или печаль, но …
— Но никогда на любовь или привязанность, — закончила я.
Интересно, зачем он убил моего дядю, если не из за гнева? Была ли это привычка? Потому что так обстоят дела в Вегасе? Даже в Нью-Йорке любой мужчина убил бы того, кто опозорил его невесту.
— Да.
Я не нуждалась в любви, пока знала, что я в безопасности от него. Кроме того, я уже много лет не испытывала настоящей привязанности. Я могла бы пережить больше.
— А как насчет желания?
— Это не эмоции. Это животное влечение. И в основном люди животные.
Не так безопасно, в конце концов.
— Значит, ты действуешь по желанию. — страх вернулся в мой голос, и мое тело сжалось вместе с ним.
В темноте я заметила легкое движение его лица.
— Я знаю. И чтобы быть откровенным, я хочу твое тело. — вот оно. Мой пульс ускорился, и я почувствовала новую волну паники.
— Но я не буду действовать.
— Не будешь?
— В какой-то момент может потребоваться, чтобы мы произвели потомство, но до тех пор я могу искать других девушек, чтобы удовлетворять мои потребности… если это то, что ты предпочитаешь?
Такой клинический и бесчувственный.
— Да, — сказала я, радуясь, что он предложил что-то подобное. Я чуть не заплакала от облегчения.
Он ничего не сказал. Для него это было решено. Я закрыла глаза. Мне показалось, что с моей груди свалилась тяжесть, и я снова смогла дышать свободно.
• ──── ✾ ──── •
Я сопротивлялась, пыталась оттолкнуть его, но он был слишком силен. Задыхаясь, я проснулась и запаниковала, потому что что-то удерживало меня. Я боролась сильнее, ужас царапал мою грудь. Только одна моя рука была свободна. Я замахала руками. Твердая рука схватила меня за запястье, и я издала сдавленный звук. Зажегся свет, и я заморгала от яркого света.
— Успокойся, Киара. Ты запуталась в одеялах.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, кто говорит, кто держит меня за запястье. Надо мной появилось лицо Нино, и я вжалась в подушку. Я потянула его за запястье, и он отпустил меня.
— Позволь мне помочь тебе.
Он потянулся ко мне, и я застыла, наблюдая за его рукой. Он схватил одеяло и дернул. Они освободились, и я была свободна. Я сделала глубокий вдох.
Его волосы были растрепанны и не были зачесаны назад или собраны в короткий хвост, он выглядел более человечным, почти доступным. Конечно, все изменилось в тот момент, когда мои глаза опустились ниже его горла, где начинались татуировки. Почти каждый дюйм его туловища был покрыт ими. Они едва касались его шеи, поэтому не были видны, если он был в рубашке. Татуировки змеились по его плечам, спине и рукам, доходя до запястий, как рукава. Они не скрывали стальные очертания мышц или шрамы.
Я сглотнула и села. Моя кожа была скользкой от пота, но я дрожала.
— Я не привыкла к такому пространству. Шезлонг, на котором я спала, не позволял мне двигаться достаточно, чтобы запутаться.
Нино все еще опирался на руку. Его взгляд скользнул по моему лицу, и это заставило меня остро осознать нашу близость и то, как грубо я его разбудила. Должно быть, он уже понял, какую паршивую сделку заключил. Я была совсем не похожа на обещанный приз. Он не мог претендовать на меня, и я украла его сон.
— Я в полном беспорядке, — прошептала я. — По крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о том, что другие мужчины попытаются напасть на меня.
— Меня это не волнует, — тихо сказал он.
Я склонила голову набок.
— Ты обнаружил, что получил неисправный приз?
— Неисправный? — спросил он.
Я указала на себя.
— Сломанный. Я не та, что была обещана. Ты должен вернуть меня.
Нино принял сидячее положение и подвел нас ближе. Я заставила себя оставаться неподвижной, но мое тело напряглось. Его глаза скользнули по мне, возможно, заметив мою реакцию, но он не отстранился.
— Мне обещали жениться на Витьелло. Девушку с красотой и грацией. Ты выполняешь мои требования.
Я уставилась на него.
— Ты думаешь, я красивая?
— Можно подумать, что это плод моего воображения, но твоя красота факт. И причина, по которой я не беспокоюсь о мужчинах, делающих шаг к тебе, заключается в том, что ты теперь Фальконе, моя жена, и в Лас-Вегасе никто не идет против нас.
Я сглотнула.
— Тьма имеет власть над тобой, потому что он пришел за тобой ночью? — я кивнула, а затем сделала еще один глоток. — Твои
