***
— Мы, конечно, и дальше можем сидеть в машине, но мне кажется дома будет куда уютнее. Даже у тебя.
— Что? — поворачивается на мой голос.
— Мы стоим около твоего подъезда уже минуты две. Вот что. Мне, конечно, интересно наблюдать за тем, как ты раздумываешь в своей крашеной блондинистой головке дать мне или не дать, но лучше отпустить себя, дойти до дома и дать.
— Я что думала вслух?!
— Опа, попалась.
— Ничего не попалась, я просто… не важно. Вообще это не ваше дело. И я не думала ничего такого.
— Конечно, ты думала по-другому примерно так: а что же будет, если я ему отдамся? Это же неправильно, он мой руководитель, так нельзя и бла бла бла.
— У меня не такой голос, спасибо, что подвезли и до свидания, — быстро выходит из машины, громко хлопая дверью. Выхожу следом за ней и захожу в подъезд.
— Ты неблагодарная, Мариша. Но так уж и быть я тебя прощаю и то, только потому что ты приглашаешь меня к себе домой, — резко останавливается на середине лестницы и поворачивается ко мне.
— А можно личный вопрос?
— Я не измерял его, но мы можем дойти к тебе в квартиру, ты возьмешь линейку и измеряешь его. Надеюсь у тебя дома не холодно, а то вдруг приборчик не сработает.
— Знаете, я хотела спросить всегда ли вы были таким наглым или когда-либо был просвет. Но думаю ответ очевиден-всегда. Кстати, вы врете. Вы измеряли его, даю руку на отсечение, — отворачивается и поднимается по ступенькам.
— Спалила меня, бесстыжая девчонка. Конечно, измерял, там все не так плохо, ладно, не буду хвастаться, через недельку, максимум через две, оценишь сама. Цени меня, смотри какой я джентльмен, даю поломаться еще целых две недели. Утихомиришь свою совесть, договоришься с гордостью, прикупишь красивое бельишко и вуаля, все готово.
— Что готово? — поворачивая ключ в замке заинтересованно спрашивает Марина.
— Мариш, ты сегодня реально тупишь. Открывай дверь уже и приглашай гостя.
— Вы серьезно думаете, что я впущу вас в квартиру?
— Серьезнее некуда, — сам открываю дверь и впихиваю сопротивляющуюся Марину в квартиру. Снимаю обувь и куртку, а она так и стоит как вкопанная. — Я не буду к тебе приставать, на тебе комбинезон, он жутко неудобный, расслабься и будь гостеприимной. Просто покорми меня. Я есть хочу, без шуток. И давай без снотворных, слабительных и других сюрпризов. Просто ужин.
— У меня ничего нет, а то что есть вам не понравится.
— Я почти всеядный.
— Ладно, но потом не жалуйтесь. Я пошла мыть руки, и вы тоже не забудьте, — Марина снимает одежду и проходит, по всей видимости, в ванную.
Я как-то и забыл, что она снимает студию. Да уж, размерчик явно не мой. Все такое маленькое и на виду. Вот тебе сразу типа кухня, а вот и диван. Ну здесь и при желании не поставишь кровать. Негусто. Все так чисто, я бы сказал стерильно, ни чашки грязной, ни тарелки, ни лифчика, висящего на диване, ничего, что может выдать в хозяйке живого человека. Открываю верхний ящик комода и сразу попадаю на нижнее белье. Ой, монашечка ты моя, все такое хлопковое и закрытое, ну спасибо, что не бабушкины труселя. С лифчиками вообще туговато, их, кажется, всего три в наличии. Как перейдем в горизонтальную плоскость надо подарить ей белье. Я бы и дальше рассматривал это хлопковое чудо, если бы Марина не закрыла полку, задев мои пальцы.
— Ай! Ты мне чуть пальцы не прижала. Совсем дура что ли?
— Нечего лазить по чужим вещам! — возмущается нахалка.
— Да я всего лишь открыл полку и увидел трусы. Что, блин, будет, когда я с тебя их сниму, ты мне член отрежешь?
— Еще чего, единственный нож портить о вашу сосиску, он и так-то не острый, а когда буду резать и того затупеет. Я вам лучше его дверью придавлю.
— Сосиску значит? Даже не сардельку? Ну, дорогая моя, за это ты реально можешь получить люлей.
— Я не это имела в виду, клянусь. Просто первое, что пришло на ум-сосиска. Простите. Честно, я не хотела вас обидеть, — поправляя за ухо распущенные волосы, извиняется Марина. Кажется, реально струсила.
— Да ладно, расслабься. Давай корми меня что ли.
— Вы руки не вымыли.
— Точно. Можно на кухне, чтобы видеть, что ты делаешь своими волшебными руками?
— Да, пожалуйста, не собираюсь я вам ничего подсыпать.
— Вот, спасибо, — пока Марина достает из холодильника кастрюлю, я мою рядом руки. Сажусь за милипиздрический столик, явно непредназначенный для двоих и жду своей еды. Если честно, я и вправду голоден, запах, кстати, доносящийся из кастрюли очень даже ничего и вызывает активное слюноотделение. Смотрю на Марину в этом дебильном комбинизоне, наливающую мне скорее всего какой-то суп, и в который раз поражаюсь ее размерам. Уж больно она маленькая, ей определенно нужен каблук. Что квартира маленькая, что Марина.
— Простите, хлеба нет, — смотрю на тарелку и не понимаю, что это за хрень в тарелке.
— Это что? — брезгливо кошусь на тарелку.
— Затируха.
— В смысле?
— Трусы свисли, — копирует мою же некогда сказанную фразу. — Говорю же суп затируха.
— Ну хорошо, что не подтируха. А это точно суп? — смотрю на очень густое блюдо, которое явно не смахивает на суп. — Что это тут плавает?
— Собственно затируха и плавает, это аналог клецок, только тесто затирают руками.
— Прости, а мясо здесь есть?
— Нет, только куриный бульон, картофель, лук и морковь.
— Ясно. Значит мяса нет, но есть затирка с твоих рук, то есть там отмершая кожа с твоих ладоней, будем считать, что это и есть мясо.
— Знаете что?!
— Знаю, знаю я нехороший и зажравшийся козел. А ты самая лучшая принцесса. Не в обиду сказано, но даже в воспоминаниях из детдома, таких супов там не было.
— А что было?
— Хорошего мало чего. Но суп с клецками я не любил. А тут даже не они, а что-то маленькое и в большом количестве.
— Не знаю. Я люблю этот суп с детства. Мама всегда его варила, вкусно, дешево и быстро. Мне некогда было готовить, не нравится-не ешьте.
— Ну раз твой любимый, тогда попробую, — нет я не брезговал, просто действительно не люблю все слизкое. А тут эта затируха. Блин, ну что за название такое? Главное потом после этого супа не стать подтирухой. Да нет, суп Марина достала из холодильника, неиспорченный же он, подумаешь, руками терла. Попробовав одну ложку, я был реально удивлен. Проще действительно некуда, но на вкус суп оказался довольно-таки приятным. — Ладно, беру свои слова обратно, съедобно и даже очень. Слушай, а ты как-то говорила, что воспитывалась только мамой. А бабушки, дедушки?
— Нет. Только бабушка была, но она отвернулась от мамы, так как посчитала, что рожать в восемнадцать лет без мужа-это позор. А когда я была маленькой, она умерла, так что я ее и не знала. Поэтому кроме мамы у меня никого нет, и я в отличие от вас своим биологическим отцом интересовалась, правда там нет ничего интересного, он сбежал в другую страну, как только узнал о беременности. У вас суп стынет, — на этом собственно разговор закончился. Так и подмывало расспросить о матери и что же там с отчимом, но по лицу Марины сразу понял-не хочет. Ну и ладно, всему свое время. Молча доели, потом также почти без слов выпили кофе и тут я понял-меня выпроваживают, только в силу то ли воспитания, то ли от недостатка общения с мужским полом, Марина не знает, как это сделать. В принципе сегодня можно и уступить.
— Ладно я пойду, я бы, конечно, тебя полапал, но этот комбинезон не дает сделать ничего ни сверху, ни снизу. Можно бы было обменяться слюной, но почему-то мне кажется, что ты откусишь мне язык. В общем, так как я вижу, что ты не в духе, лучше встретимся завтра. Выспись, расслабься, но, чтобы к пяти часам ты была готова. Формат одежды любой-главное не комбинезон. В зависимости от того, как ты будешь одета, мы выберем наш досуг. Все, переспи с этой мыслью, признайся уже себе, что я тебе нравлюсь и отпусти себя, — встаю из-за стола и иду в прихожую. Молча одеваюсь и открываю дверь. Смотрю на Марину и понимаю, что ее действительно сейчас ломает. Да уж, трудно иметь дело с правильными и проблемными девочками. — Все, пока.
