— А потом отогреешь — ставлю свое условие, хотя мне так неохота куда-то вылазить из уютного тепла его квартиры.
— Еще как отогрею — его руки проворно сползают к пояснице и останавливаются на ягодицах, сжимая их ладонями.
— Но мне не в чем — еще пытаюсь сопротивляться. — Шуба тонкая и шапки нет.
— Пфф, вообще не проблема — выползает из-под меня и скрывается в коридоре.
А затем появляется в проеме с довольной моськой, черным пуховиком в одной руке и вязаной шапкой с помпоном в другой.
— У меня еще есть угги, только они сорок пятого, так что, сорян.
В итоге через двадцать минут выползаем на улицу. Я в черном пуховике, в котором почти утонула, вязаной шапке, шарфе, заботливо намотанном Киром. Тепло, и внутри истома от знакомого волнующего запаха, исходящего от его одежды. А на улице и, правда, волшебно.
Заходим в кофейню. По окнам развешаны фонарики и пахнет выпечкой. Заняты всего пару столиков, но мы не собираемся там оставаться, решили сразу же погулять.
— О, Сем, привет. Твоя смена? — Кир тянет руку баристе с огненно-рыжими волосами, собранными в низкий хвост.
— Здаров — пожимает ладонь и улыбается, обнажая зубы с немного выпирающими клыками. — Да, опять Ленка просила подменить. Как экзамены?
— Норм. Отстрелялся уже.
Бариста переводит взгляд на меня, оценивающе задирает такую же рыжую бровь и кивает Киру.
— Она?
Я удивленно кошусь в сторону Кирилла.
— Да, это Ульяна. А это Сема. Как-то раз ему пришлось выслушивать про тебя целую тираду.
— Ага — хмыкает парень. — Это было эпично, бро.
— Лучше не вспоминай — тянет Кир. — Сделай-ка мне лучше твой потрясный карамельный латте, а тебе? — смотрит на меня.
— Горячий шоколад — отвечаю с ходу.
— Щас по высшему разряду намутим — подмигивает мне бариста и начинает свои пляски у кофемашины.
Кир перекидывается с баристой новостями из универа. Узнаю, что Сема учится вместе с Киром в параллельных группах. Получив напитки, он прощается с рыжим парнем. Тот напутствует, чтобы я больше Кира не обижала, иначе еще одну порцию соплей он не выдержит.
А я лишь мило улыбаюсь в ответ, потому что ответить мне нечего. Ведь совсем скоро я опять улечу, и как все сложится, никто не знает.
Добираемся до сквера, на который выходят окна квартиры Кирилла и прогуливаемся по узкой аллее, освещенной фонарями и разноцветными гирляндами.
Так тихо вокруг, лишь вдали шумят проезжающие мимо автомобили, и где-то лает собака.
— Кир — собираюсь с мыслями, чтобы начать разговор, потому что больше не могу гонять все эти вопросы в одиночестве, которые днем и ночью хороводят в моей голове. — Ты на самом деле думаешь, что мы сможем? Что у нас получится?
Кирилл приобнимает меня за талию, притягивая ближе, и идти так немного неудобно из-за разницы в росте, но ощущать его тепло невероятно приятно. Мне необходимо чувствовать его. Я хочу его. Постоянно хочу. И это сводит с ума.
— Я на это надеюсь — останавливается и поправляет мою шапку, съехавшую назад. — Люблю тебя, Улька
Мне так страшно, но одно я могу сказать точно, даже призрачные мечты о будущей встрече, переписки и звонки лучше, чем никогда его больше не увидеть.
Кир засовывает одну руку мне под пуховик в район поясницы и другую на затылок и целует. Губы холодные и пахнут кофе. Сама тянусь к нему, привстаю на цыпочки, сжимаю плечи.
А потом Кир отклоняется, и мы летим в сугроб. Все, как и обещал.
Глава 29
Кирилл
Всю дорогу до аэропорта рассказываю Ульке дебильные байки и травлю анекдоты, как будто, если вдруг заткнусь, то во мне сломается какая-нибудь фиговина, и весь механизм к чертям развалится. Вот такая лажа. По-хорошему, мне бы заткнуться или врубить музыку, или, лучше всего, обсудить, что нам делать дальше, но я сегодня король юмора, мать вашу!
А Улька не перебивает, Улька не просит меня заткнуться, просто мило улыбается и монотонно постукивает пальцами по моему бедру.
Короче, мы делаем фейс, что у нас все зашибись. Словно, она сейчас не улетит от меня за дохрена километров, а я не останусь в пустой квартире с кучей вопросов в голове и самым главным из них — что делать дальше.
Эй, ребят! Все гуд, мы просто влюбленная пара, отправившаяся в путешествие. Посмотрите на нас, мы кайфуем! Вот такие веселые и счастливые!
А внутри я уже рыдаю, как сопливый пацан. Внутри я уже перед ней на коленях, обхватив руками стройные ноги и уткнувшись в теплый живот носом, молю не покидать меня. Зацеловываю ее ладони и прикладываю к щекам, шепчу, как люблю ее, как мне будет плохо. Шепчу, словно тайну, как очумевший, что нам нельзя расставаться. Вот совсем. Не при каком раскладе.
А Улька в моей голове, в моих мыслях обнимает меня в ответ и просит забрать ее обратно, просит не отпускать.
И я подхватываю ее чемоданы и несусь к тачке, как можно скорее, чтобы Улька не передумала. Сцеловываю все слезинки на ее щеках, а потом целую ночь трахаю то быстро и смазано, бешено, то медленно, растягивая кайф, чтобы в башке улеглось одно единственное знание — Улька со мной.
Но вот я выдаю очередной перл. заруливая к развязке возле аэропорта, а Улька хмыкает в ответ, рассматривая в окне здание терминала.
И даже тот факт, что мы вместе не облегчает ситуацию. Потому что сейчас я точно осознаю, что не смогу расстаться с ней, не смогу порвать. Она вклеилась в меня, вросла. У меня сердце выбивает ритм, а ее сердце его продолжает. Мы, как сиамские близнецы. Чтобы разлучить, придется порушить.
— Я сейчас высажу тебя у дверей, а сам припаркуюсь, ладно? — объясняю Ульке, когда заворачиваю на основную дорогу к терминалу. — Только не стой на морозе, иди внутрь.
Улька, словно сбросив оцепенение, растерянно кивает, промаргиваясь, и проверяет содержимое сумочки.
Проезжаю чуть дальше, где нет скопления такси, быстро выбегаю и достаю из багажника чемодан. Подкатываю его на тротуар, где ждет Уля и коротко чмокаю в щеку.
Оплачиваю парковочное место и иду пешком до терминала. Кругом полно спешащих людей, в основном счастливых, потому что, может быть, у них отпуск или медовый месяц, или просто командировка. А у меня Улька уезжает, и охота орать во все горло, чтобы они все перестали улыбаться и счастливо суетиться со своими гребаными чемоданами.
Когда подхожу к главному входа замечаю, жмущуюся на морозе Ульку и чертыхаюсь в голос, ускоряя шаг.
— Блин, ты чего? — зачем-то поднимаю воротник ее дурацкой бесполезной шубы и растираю порозовевшие на холоде руки. — Пошли внутрь быстро.
— А ввв… вдруг ты бы уехал? Я ссс… следила — семенит за мной и выдает выбивающими чечетку зубами.
— Дурная совсем — перехватываю ее чемодан в одну руку, а Улькину холоднющую ладонь сжимаю в другой и тяну за собой к очереди, скопившейся перед металлоискателем.
Ульяну пропускаю вперед, а сам забрасываю на ленту чемодан и прохожу следом. Останавливаемся перед табло с расписанием рейсов и находим номера нужных нам стоек.
— Влево, там семнадцать и восемнадцать — тараторит Улька, уже довольно взвинченным голосом.
Потому что совсем скоро мы расстанемся. Потому что совсем скоро она пройдет через ленту с ограждениями, а я останусь по другую сторону. Останусь ее ждать. Или не ждать, но надеяться. Или самому решать, как перебраться к ней, если Уля откажется возвращаться. Или же вообще неизвестно, что будет дальше, и как все сложится.
У меня такой бардак в голове. Клянусь, там настоящий дурдом в стадии обострения.
Времени остается не так уж и много, но Уля совсем не торопится. Идет размеренным шагом. И я за ней. Тоже, как черепаха на прогулке.
Народу на регистрацию рейса немного, да, и самолет небольшой. Вылет с пересадкой в Москве и Стамбуле до аэропорта Лион-Сент-Экзюпери. Я понимаю, что летать часто она не сможет. Это адский ад лететь с двумя пересадками, тереться в аэропортах, ожидая рейсов, волноваться при задержке одного из них и несостыковке по времени. Это же, блин, издевательство какое-то.
