– Хорошо, я уйду, Алиса, – вздыхаю. – И поверю, что ты любишь Игната. Только сначала кое-что проверю, – резко подаюсь к ней, запускаю руку в копну её шелковых волос, накрываю губами её нежный рот.
Это так охренительно остро, что мне тут же отрывает башку, оглушает от её близости, как будто я словил передоз от какого-то убойного пойла, и я тону, не в силах вынырнуть назад в адекват.
Алиса не отталкивает. Знаю, я застал её врасплох, но это не мешает мне почувствовать и осознать… Моя она. Всё ещё.
Ловлю её шокированные вздохи, усиливаю напор, не позволяя опомниться.
Кислород, смешанный с тонким запахом её парфюма, обжигает внутренности, зажигая в крови пожар. Никогда и ни с кем, ни до ни после, я не ловил таких приходов, и не захлёбывался от наплыва настолько пронизывающей эйфории.
Веду кончиками пальцев по нежной шее, чувствую мелкую дрожь. Да!
Вдруг в сознание, как выстрел врывается посторонний звук. Проходит пару секунд, прежде чем я осознаю, что это звук въезжающей во двор машины.
Алиса отрывается от меня с расширенными от ужаса глазами.
– Игнат вернулся, – шепчет она.
– Не бойся, я с ним поговорю!
– Нет! Ты не посмеешь!
– Проверим? – встаю с ковра, агрессивно глядя на дверь.
– Нет! Иди сюда! – толкает меня в какую-то темную комнату, я ловлю Алису и затаскиваю следом, прижимаю её к стене.
Мы слышим звук хлопнувшей входной двери, шаги. Алиса замирает в моих руках в темноте, рвано дышит, но не отталкивает. И я пьянею от нашей близости снова, ищу её губы, пытаюсь утянуть мою девочку в наше общее безумие, но она уже пришла в себя.
Шаги отдаляются и затихают, а Алиса резко отталкивает меня, щеку обжигает пощёчина.
– Немедленно уходи отсюда, Никита Барский и больше не приходи никогда! Забудь сюда дорогу!
Глава 15.
Никита ушёл. А я всё ещё стою в тёмной кухне, с мягкими коленями, дрожащая от его поцелуя.
Как так получилось? Откуда он взялся? Свалился на меня в момент, когда я была особенно уязвима, ранена тем, что произошло у нас с Игнатом, открыта, беззащитна.
В голове туман.
Никита Барский – это всегда сладкий дурман, за который потом приходится очень больно расплачиваться. И ты опять в него угодила! Дура, Алиса ты. Непроходимая дура!
Тихонечко поднимаюсь в свою спальню, прислушиваюсь, аккуратно открываю дверь, на моей постели пусто. Игната нет. Выдыхаю с облегчением.
Также тихо подхожу к комнате мужа, заглядываю. Спит. Прямо в одежде поперёк кровати. Это хорошо.
Возвращаюсь в свою комнату, иду в ванную, останавливаюсь около зеркала.
Кошмар, щёки горят, глаза блестят каким-то нездоровым блеском, тело покалывает.
Умываюсь холодной водой, ругаю себя. Я всё помню, как предал меня Никита, как выгнал, такое не стирается из памяти.
И это вселенская несправедливость.
Почему от поцелуев и прикосновений человека, который сделал столько хорошего, меня воротит, а от предателя, растоптавшего безжалостно душу и сердце, хочется вспорхнуть лёгкой бабочкой и таять от счастья.
Сдираю с себя пижаму. Мне кажется, я теперь насквозь пахну этим проклятым мужчиной. Тело горит и просит, за что я себя просто ненавижу.
Забираюсь в душ, долго стою под горячими струями воды, пытаясь согнать с себя дурман по имени Никита Барский.
Но как только закрываю глаза, снова тону в его раненом виноватом взгляде, шёпоте, запахе, прикосновениях.
Нет, я не простила его и не собираюсь прощать. И от этого ещё более горько, грудь сковывает безысходностью.
Ничего не исправить, твоей дочери, Алиса, нужна надёжность и уверенность в завтрашнем дне, а не виражи опасных эмоций, которые запросто снова приведут нас в пропасть.
Сны мои тоже горячи и наполнены наваждением, от которого нет спасения. Чёртов Барский! Отравил меня своим поцелуем, выпустил на волю чертей, которых я всё это время держала в клетке за семью замками. Но он сломал их разом.
Ломать он умеет прекрасно, я помню.
Господи, хоть бы он не догадался об Арише. Иногда некоторыми повадками, мимикой, она так напоминает Никиту, что у меня сердце замирает. Надеюсь, это замечаю только я.
Просыпаюсь разбитой. В окно лупит дождь. Вставать не хочется, но настойчивый зов дочери из радионяни не оставляет мне выбора.
Идём с Аришей вниз, занимаемся нашими обычными утренними делами. Выпускаем Принца погулять, кушаем, одеваемся, играем.
Ближе к обеду к нам спускается помятый, бледный Игнат. Я не знаю, как реагировать на него. Безусловно, я очень зла за его вчерашнее поведение, но то, что так неожиданно случилось после его ухода, выбивает почву из-под ног. Я чувствую себя виноватой.
Игнат внимательно изучает моё лицо.
– Алиса, нам нужно поговорить, – хмуро сообщает он.
– Говори, я слушаю, – прохладно отвечаю.
Он присаживается рядом на диван, Ариша как раз увлечённо собирает пирамидку.
– Алиса, я тебя вчера обидел?
– Да, ты меня вчера обидел.
– Как… Как далеко я зашёл? – просаживается его голос.
Отлично, получается, он ещё и не помнит?
– Достаточно далеко, чтобы мне захотелось сбежать от тебя подальше.
– Чёрт, – зажмуривается он болезненно. – Прости, – берёт меня за руку.
– Игнат, я всё понимаю, – выдёргиваю свою руку из его ладоней. – Я бы очень хотела дать тебе то, что ты просишь, но не могу. Это будет нечестно. Тебе нужна такая женщина? Которая пересиливает себя?
– Нет, – отворачивается он обречённо.
– Я понимаю, что тебе тоже сложно, что ты хочешь настоящую семью. Я тебя люблю как друга, и мне хотелось бы, чтобы ты был счастлив. Мне кажется, Марк Адамович ошибся. Не станет наш брак счастливым, – вздыхаю расстроено.
– Алиса, я вчера перегнул, не спорю, но… Ты и Ариша всё равно моя семья. Может…
– Нет, Игнат, не может, – обрываю решительно. – Я не хочу, чтобы ты надеялся и ждал, а я чувствовала себя виноватой, потому что не могу дать то, что ты просишь. Давай чётко определим границы.
– Хорошо. И как ты видишь эти границы? Жить соседями? А если я влюблюсь, мне свою женщину куда привести? В этот дом? Будем втроём жить? – раздражённо высказывает он.
– Игнат, я не претендую на твою свободу, и если тебе в тягость наш брак…
– Мне в тягость! – рубит он. – Но я обещал не тебе, а Марку Адамовичу. Он взял с меня слово, что я вас не брошу.
– Игнат, я не сильна в юридических вопросах и…
– Ладно. Я тебя понял, – недовольно поджимает он губы. – Признаюсь, в последние дни я выпустил на волю фантазии о том, что мы сможем быть вместе по-настоящему и меня занесло. Теперь жалею.
– Я не держу на тебя зла, и ты прости меня. Просто не делай так больше, – вздрагивает мой голос, я обнимаю себя за плечи, в голове всплывают неприятные воспоминания о вчерашнем вечере.
– Я исчезну на пару дней, – вдруг хмуро сообщает Игнат. – Не ищи меня. Мне нужно всё осмыслить и понять, как жить дальше.
Встаёт, уходит наверх, а уже через десять минут я слышу, как хлопает входная дверь, и его машина уезжает со двора.
Я остаюсь одна и впервые за последние дни чувствую от этого не привычное облегчение, а растерянность.
Игнат ушёл? В смысле, совсем ушёл? Бросил меня?
И если это так, то как я буду жить? Чувство неуверенности и страха перед будущим снова наполняет меня, как в те дни, когда первый раз попала в этот дом. Я вдруг осознаю, как на самом деле беспомощна.
Если от меня откажется муж, как мы с Аришей будем жить? Я ведь совершенно ничего не знаю о бизнесе, расходах, и во многих других вопросах не разбираюсь.
Мне становится досадно на саму себя. Я вдруг чётко осознаю, как беспечно было довериться полностью Марку Адамовичу. Да, я ему безмерно благодарна, он для меня стал защитой, опорой, надеждой, оградил от всех проблем, но сама-то я по какой причине расслабилась? Ушла в свои переживания, а о будущем думать перестала. А ведь у меня на руках дочь.
Вот даже вопрос охраны, о которой я вчера задумалась, я как теперь решу? Да я понятия не имею, кому нужно звонить, что выяснять.
