Какой-то гребаный мазохизм.
– Ты хату мне нашел?
– Ах, да. Забыл совсем. Ключи забрал. Можешь заезжать.
Васек останавливается, уже коснувшись дверной ручки. Принимается шарить в многочисленных бездонных карманах. Я смеюсь, что он как гребаный Вассерман. Васька отбрехивается, посылая меня по известному адресу, и, наконец, достает связку.
– Лови.
– Говоришь, это в соседнем подъезде?
– Ага. Там и от чердака ключи. Сможешь, не палясь, ходить в гости к Дэнчику.
– Старый перестраховщик.
– Береженого бог бережет.
– И то так.
Ныряем в Гелик. Июнь. Солнце шпарит. Васек заводит мотор и приоткрывает двери, чтобы чуток проветрилось, перед тем как включить кондиционер.
– Это не Светка там?
Оборачиваюсь. И правда. Идет, обхватив предплечья, будто ей холодно. А увидев, что я на нее смотрю, оживляется и машет рукой. Что-то екает в груди. Скользнув по сытой роже Васька, вздыхаю:
– Я на пять минут.
– Если только на пять. Задерживаться нам нельзя. Сам понимаешь, какие люди подъедут.
Конечно, чего непонятного. Сам сходку собирал. Спрыгиваю с высокой подножки.
– Что случилось?
– Да ничего, – хмурится Света. – Я вас задерживаю?
– Нет. Говори.
От асфальта идет рябь. Жарко невозможно. Не сговариваясь, отходим в тень деревьев.
– Дэн сказал, вы съезжаете.
– Слушай, тебе еще не надоело мне выкать? Мне вот очень. – Достаю сигареты, подкуриваю. Сквозь дым и раскаленное марево наблюдаю за Васьком, который тоже вышел из тачки.
– Ладно. Так что с переездом? Мы сделали что-то не то? Может, как-то обидели.
– Да бог с тобой, Свет. Я почти месяц у вас кантовался. Спасибо большое, но пора и честь знать. Ведь так? – усмехаюсь и затягиваюсь дымом в надежде избавиться от ее нежного аромата, кажется, уже въевшегося в мои легкие за это время.
– Наверное, – улыбается она, а мне в этом чудится грусть.
– Взрослые люди, а как в коммуналке живем, – продолжаю я убеждать то ли ее, то ли себя, хрен знает.
Васек стучит по циферблату часов и отходит к кофейне, расположенной на первом этаже ЖК, небось, купить попить чего-нибудь прохладительного.
– Ясно…
– Ты только за этим выбежала? – в две яростных затяжки докуриваю.
– Нет. Мне нужно посылку получить. Я пойду.
– Ага.
– Смотрите, не забудьте проставиться по поводу новоселья.
Мы так старательно отыгрываем свои роли, что это даже смешно. Зачем-то шагаю за Светой следом. Даже успеваю ее окликнуть:
– Свет!
Она оборачивается, а дальше… Все катится псу под хвост. Мир взрывается. Ударная волна сносит с ног, я каким-то чудом успеваю сгруппироваться и в падении затолкать Свету под себя. Так что она, может, даже жара не чувствует. Оборачиваюсь. На месте Васькиного Гелика – костер до неба.
– Боже мой… Это что? – шепчет Света, облизав пересохшие губы.
– Лежи, девочка, не шевелись…
– Это что было?! – добавляет истерики в голос. А я трясу головой, чтоб избавиться от звона в ушах. Очень похоже, что меня немного контузило.
– Ты в порядке? – интересуюсь я, требовательно вглядываясь в ее голубые взволнованно распахнутые глазищи. И осторожно ощупываю руками… Которые, сука, дрожат, какого-то черта дрожат. Как будто меня в первый раз, ей богу, пытались на тот свет отправить. Фоном доносятся вопли Васька.
– Бать, ты как? Ты как, Батя?!
– Я в норме. Нашим звони…
– Может, сначала в скорую?
Где-то далеко-далеко взвывают сирены. Я скатываюсь с заледеневшей, будто неживой Светы. Осторожно сгребаю её с асфальта.
– Здоровье потом проверим.
– Вот суки! Совсем, черти, берега попутали. Да им же теперь труба, Бать. Свои же решат… Ты куда, Бать?
– Мы домой. Для ментов нас здесь не было. Ясно?
– Да что ж неясного. Здесь точно нет камер?
Взваливаю Свету на руки, осторожно прижимаю к груди. Если бы она пострадала… Если бы она, черт его все подери, пострадала… Блин! Рев сирен становится громче.
– Дэн с камерами решит. А ты разберись с братвой.
– А ты что?
– А я, блядь, как видишь! – киваю на Свету и, придав себе ускорения, несусь к подъезду, отмечая краем глаза собирающихся зевак и прочих обеспокоенных. Светка начинает реветь. А я, твою ж мать, и так не железный. Как представлю, чем это все могло закончиться… Бля-я-я. Удар был такой, что нас с Васьком по запчастям бы собирали. Ну, в смысле, чтобы было че в гроб положить.
– Эт-то же в-ваша машина, да?
– Ну, ты чего, ты чего, девочка? Не плачь. Все же нормально. Все целы… Или что-то болит?
– Не знаю, – всхлипывает Света.
Заношу ее в лифт. Прислоняюсь к стенке. Ее тонкий аромат не может перебить даже запах гари и паленой резины. Зарываюсь носом в русые волосы. Похер, что и кто подумает. Мне это нужно, чтобы не выплюнуть легкие. Мне нужно продышать осевший в них смрад.
– Ну, все. Все! Светик, девочка моя хорошая. Все. Испугалась, да? Сильно испугалась? Или все-таки что-то болит?
– Я локти разбила. Пустяки… Господи. А если бы я тебя не позвала?
Наши взгляды опять встречаются. Что сказать? Я не знаю. Ее испуг понятен, она, в отличие от меня, к такому не привыкла. А я, получается, ее невольно втянул. Случайно, конечно, по касательной, но ведь могло и задеть, реши я поговорить в тачке, где работал кондер, а не на улице, в сорокаградусное пекло. Просто потому что мне с ней было страшно оставаться наедине в замкнутом пространстве.
– То есть, чтобы ты перешла со мной на ты, нужно было просто взорвать машину?
Светка смеется сквозь слезы, пряча лицо у меня на груди. Лифт останавливается на нужном этаже. Выходим. Кое-как открываю дверь. Свету по второму кругу накрывает отходняком. Трясет девочку так, что зубы клацают.
– Тш-ш-ш, – бормочу, целую, как дурак, заплаканные щеки, распухший нос и глаза. Она комкает в руках мою закопченную рубашку. И все бы ничего, но чем больше я ее утешаю, тем меньше себя контролирую. – Все позади. Все хорошо…
В кармане звонит телефон. Кое-как умудряюсь его достать.
– Бать, какого хрена у вас произошло?
– Дуй домой, Дэн.
– Света…
– Она в порядке. Но ты ей нужен.
Или нет. Черт знает. Цепляется-то она за меня. И это так заманчиво – думать, что это я ей нужен по-настоящему.
– Тихо-тихо, Светик, Светочка. Не плачь. Сейчас Дэн приедет.
– Дэн? – хлопает мокрыми, потемневшими от слез ресницами, будто себя не помня. Или не помня Дэна. Боже мой. Боже мой… Телефон опять звонит. Но я не реагирую. Я тону в этой женщине. Напуганной, нуждающейся…
– Свет, – хриплю я. Руки, будто существующие вне моего контроля, проходятся по ее бокам, рукам, скулам. Ощупывая, гладя, лаская… Позволяя себе все, что придется. Потому что она не против. Потому что она отвечает. Утягивает в адреналиновое безумие, плещущееся на дне ее глаз. И еще губы кусает.
Руки дрожат. Я говорил? Избавляясь от наваждения, накрываю ее макушку ладонью и прижимаю лицо к груди, а сам устремляю взгляд в стену. Блядь, почему Дэну именно сегодня понадобилось отъехать? Я же так долго не выдержу. Потому что Светкина дрожь усиливается. Она уже просто подскакивает в моих руках, а я знаю только один способ ее утешить. Трусь лицом, веду носом по шее, ниже… Утыкаюсь соленой закопчённой мордой в ее мягкую грудь. Светка затихает на секунду. А потом обмякает в моих руках с легким вдохом. Как будто давая зеленый свет всему тому безумию, что я хочу с ней сотворить. Меня останавливает только то, что она сейчас совершенно неадекватна. У нее мощный стресс. Я последним козлом буду, если, ко всему прочему, воспользуюсь ее уязвимостью. Неимоверным усилием воли заставляю себя от нее отлепиться.
– Нет… Нет, – в горячке шепчет она. – Руста-а-ам… Не уходи. – И сама, главное, на коленки становится, и целует… сама, перемалывая мою выдержку в пыль. Куда-то прочь летит одежда. Ее футболка, легкие брючки. С моей рубашкой сложней. Пуговицы вырываются с мясом… Я, как под гипнозом, пялюсь на ее вздрагивающую от избытка эмоций грудь. Наклоняюсь, и тут слышу запыхавшийся, сорванный голос Дэна:
