Это было в конце третьего курса. У нас был последний экзамен. По социологии. Предмет, который я ненавидела искренне и всей душой. Я не понимала тех, кто жалуется, что юриспруденция сухая и скучная наука. Для меня почти любая норма расцветала жизненными историями. По видимому, чтобы мне стало легче понять чувства других, судьба отомстила мне социологией. Я старалась, я готовилась, я писала доклады и рефераты, чтобы хоть как-то получить оценку. Но стоило мне выйти из аудитории, то как будто люди в черном щелкали мне в глаза своим фонариком, память становилась как чистый лист. Подготовка к экзамену была с тем же результатом.
Поэтому в день экзамена я была в состоянии паники и истерики. Ну как же, я, отличница, сейчас получу двойку, не справлюсь с пересдачей и вылечу из института. И все из-за непонятно на какой хрен нам навязанной социологии.
Пользуясь почти абсолютной безлюдностью, почти все группы уже сдали экзамены, а преподаватели разбежались по отпускам, я убежала на самую верхнюю лестничную площадку и всласть порыдала на тему моей загубленной жизни. Правда, потом спохватилась, что потеряла счет времени и побежала вниз, на полном ходу влетев в Шумского.
Он пошатнулся, одной рукой схватился за перилами, а второй заграбастал меня, не дав мне свалиться вниз. Вот кто был невозмутим, спокоен и в прекрасном расположении духа.
— Попалась, птичка, — ухмыльнулся он. Правда, сразу заметил мое состояние, — Ты чего страдаешь? Что случилось?
— Я не сдам, — простонала я и уткнулась в его рубашку.
— Это такой анекдот? — заржал он, — если ты не сдашь, значит вообще никто не сдаст.
— Ты не понимаешь, — я усилием воли оторвала свое зареванное лицо от его груди и слегка стукнула его по плечу, — я ничего не могу запомнить. Вообще ничего. Я полный ноль.
Расписывать дальнейшую цепочку, как я вылечу из института, смогу работать только дворником и умру от голода под забором, я не стала. Этот любимчик богов меня не поймет.
— Ты просто нервничаешь, — заявил этот мастер эмпатии, — тебе надо успокоиться и расслабиться. Отвлечься. Я знаю одну очень хорошую методику. Показать?
Не то чтобы я верила, что она мне поможет. Но во первых, он-то был абсолютно спокоен, а во вторых, ну, как-то неудобно отказываться от помощи. Сразу возникает вопрос, так ли тебе было плохо? Поэтому я кивнула.
— Закрой глаза и глубоко дыши, — скомандовал мой лучший друг и тайная любовь.
А потом поцеловал.
Глава 54
Он меня поцеловал! Нежно и сладко. По настоящему. Это было не случайное мимолетное прикосновение губ. О нет! Это был поцелуй, который выбил все мысли из моей головы, от которого я забыла где я, кто я, на каком свете нахожусь. А когда он закончился, я поняла, что вместо того, чтобы возмутиться, или залепить пощечину, или что еще делают в таких случаях, я вообще-то целовала его в ответ.
— Видишь, ты уже и забыла думать про экзамен. А теперь иди. У тебя все будет хорошо, — сказал этот… этот… бессовестный и убежал.
«Я, конечно, его люблю, но какая же он феерическая скотина», — подумала я, быстренько привела себя в туалете в порядок и пошла сдаваться преподавателю. Я смутно помню, как взяла билет, как пыталась вчитаться и понять смысл вопросов. Меня переполняла эйфория. Ну и пусть для него это только шутка, о которой он завтра не вспомнит. Ну и пусть для него этого ничего не значит. Зато для меня это лучший день в жизни. Мой любимый меня поцеловал! Это было прекрасно! Великолепно! Божественно! Нет ничего хуже, когда фантазируешь, фантазируешь о каком-то мальчике, а потом не знаешь, куда деть руки и как перетерпеть этот слюнявый поцелуй. Шумский не разочаровал меня ни на йоту. Социология? Какая социология? Мне срочно надо домой, чтобы визжать от радости в подушку и прыгать на кровати. В голове радужные единороги ловили на свой рог розовые сердечки, в которые превратились мои мысли.
— Шумская, иди отвечать, — позвал меня преподаватель.
Я бросила взгляд на часы, испугавшись, что промечтала все отведенное на подготовку время. Но нет, прошло только пять минут. Совершенно растерянная, я сказала несколько вступительных фраз, судорожно вспоминая, что мы разбирали по этим вопросам на уроках, когда преподаватель сказала переходить мне ко второму вопросу. С ним повторилась та же история. Полностью дезориентированная, я смотрела, как она выводит пятерку в зачетке. Я не могла поверить, что это происходит, и спросила:
— Но почему?
— Я же помню, как вы старались на занятиях. Да и когда студент с таким счастьем смотрит в билет, понятно, что готов. Зачем тогда нам время терять? — подмигнула она в ответ. Я могла только улыбаться во все тридцать два зуба. Однозначно, сегодня мой самый счастливый день.
Когда я вышла из аудитории, я нашла взглядом Шумского, и жестом показала ему идти за мной. Уведя его на лестничную площадку, я обратилась к нему с совершенно невинным видом:
— Ты знаешь твой метод мне так помог. Сдала все за пять минут.
Шумский попытался что-то сказать, типа он так и думал. Но я сразу перебила его:
— Я решила тоже тебе помочь, — и, ухватившись за его рубашку, поцеловала его сама.
Я планировала свести все к шутке, как будто я ему отомстила. Не буду же я признаваться даже самой себе, что до безумия хотела поцеловаться с ним еще раз. А потом с независимым видом убежать. Впереди каникулы, через два месяца все забудется.
А-ха-ха! Переиграть Шумского на его поле? Какая же я была наивная. Через долю секунды меня сгребли в объятия, прижали к стене, и стали целовать так, что прошлый поцелуй показался детским садом. Горячо, властно, неотвратимо. Я цеплялась за него, как моряк за спасательный круг, чтобы меня не смело этим штормом. Я мечтала, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.
Но нас прервал удивленный голос:
— Молодые люди, а что вы тут делаете? — декан смотрел с искренним интересом.
— Экзамены сдаем, — открыто улыбаясь ответил Шумский.
— Аааа. Кто бы мог подумать. И как? — декан продолжал сверлить нас взглядом.
— Успешно, — пискнула я. А потом подумала, что наши ответы звучат очень двусмысленно и залилась краской.
— Скоро моя очередь, — одновременно со мной сказал Дима.
— Ну тогда вам, наверное, пора домой, — кивнул он мне, а потом перевел взгляд на Шумского, — а вам к аудитории.
Я рванула к выходу к заяц, сама не своя от стыда. Но Димка успел мне крикнуть, чтобы я подождала внизу. Пять минут я провела в жутких метаниях от эйфории, что я, кажется, нравлюсь Шумскому, до полной паники, что он все понял о моих чувствах, и влюбленная дурочка ему будет не нужна. И когда я была уже готова развернуться и уйти, он подошел ко мне, взял за руку и повел к своей машине.
Мы поехали в парк, безумно целуясь на каждом красном светофоре, забывая обо всем, пока в уши не врывалась какофония сигналящих машин. В парке мы прилипли к друг другу и не могли оторваться, все время целуясь, обнимаясь и прикасаясь друг другу.
Я спросила, как он смог так быстро освободиться. На что Шумский, смеясь, ответил, что всегда надо говорить правду. Он взял билет, сразу сел отвечать и сказал преподавательнице, что девушка, в которую он давно влюблен, дала понять, что он тоже нравится. И если она сейчас уйдет, то пойдет куда-нибудь отмечать окончание сессии, там обязательно познакомится с другим парнем, и он потеряет единственный шанс. Преподавательница пожалела его, задала пару незначительных вопросов, спросила, согласен ли он на четверку и, вуаля, для него сессия тоже закончена, и он весь мой.
А ведь я ему тогда не поверила.
Глава 55
Я решила, что он все придумал. Отшутился сейчас, но так, чтобы произвести на меня впечатление. Либо преподавателя развел на сочувствие, чтобы с экзамена слинять. Вот только в свете всех сегодняшних откровений, получается, что он говорил правду. А я, из-за своей неуверенности, просто не видела очевидные вещи.
