— Так ты не обижаешься? — выпал в осадок Воронцов.
— Нет, конечно. Куча времени прошла.
— Так почему же…
Я усмехнулась.
— Понимаешь ли, Кирюша, я взрослая девочка, которой совершенно неинтересно удовлетворять чужое мужское любопытство, — он кашлянул, кажется, не в силах так просто переварить сказанное. — И тратить время на горькие рыдания я точно не буду. Почему я не хочу повторить? Первый раз, Воронцов, был не такой уж и впечатляющий, и мне с головой хватило этого опыта. А дальше… Ну извини, я не хочу расширять тестовую выборку. Так что давай. Вали спать.
Он ошеломленно заморгал. Впервые в жизни, пожалуй, Воронцов сталкивался с ситуацией, когда он переспал с девушкой, забыл её, а теперь, когда вроде как пытается взять реванш и ещё раз затащить её в постель, слышит такую нелестную характеристику собственных способностей. Не скажу, что мне не хотелось разочаровывать Воронцова — конечно же, хотелось! Мне и врезать ему хотелось, и жизнь подпортить — тем более. Но, так или иначе, я не собиралась сейчас падать на колени и выть белугой, вещая о том, как мечтала его вернуть. Нет, пусть считает, что он мне и тогда-то был не нужен.
К тому же, теперь, когда прошло достаточно времени, я и правда так считаю.
— Тебе непонятно какое-то слово из того, что я сказала? — поинтересовалась я ядовито. — Так я могу повторить, Воронцов. Хочешь?
Кирилл выдал что-то вроде раздраженного покашливания, н в дверь больше не скребся. Кажется, понял наконец-то, что шансов зайти ко мне в спальню у него нет от слова "совсем", и теперь мерял раздраженно шагами коридор.
Я могла только пожелать ему в этом неблагодарном деле — попытке разжалобить меня, — удачи. К сожалению, Воронцов был не в курсе: я на такую ерунду не ведусь, его показательное выступление меня нисколечко не впечатлит.
Кирилл явно был полон надежд и ожиданий. Спустя пять минут усердного расхаживания по коридору он наконец-то вернулся к моей двери и вновь тихонько поскребся в неё, явно рассчитывая на то, что я пожалею его и отреагирую хоть как-нибудь. Необязательно положительно, черт уж с этим, но хоть выйду и накричу, чтоб не шастал тут и не мешал спать.
Но я — девушка упорная. Вместо того, чтобы впустить Воронцова в комнату или хотя бы выслушать его вялые оправдания, я только открыла шкаф в поисках свежей ночной сорочки, чтобы переодеться и лечь спать. Было не так уж и поздно, но сегодняшний день, если честно, немало измотал меня. И тратить вечер на Воронцова нет ни малейшего желания.
Определившись с выбором, я уже принялась было раздеваться, но вовремя остановилась — ощутила на себе чей-то взгляд. Повернула голову и с досадой обнаружила Воронцова, буквально прилипшего к окну.
…Из его спальни был выход на балкон, да, но до моих окон он не доходил. Конечно, я представляла себе, как сюда добраться: надо было перелезть через поручни балкона и, ступая по небольшому кирпичному выступу, пусть и неширокому, но зато прочному, пройти метра два-три. Воронцов это и сделал, а теперь, цепляясь за оконный проем, явно намекал мне на то, что было бы неплохо открыть окно и впустить его внутрь.
Но сдаваться я не собиралась. Окно открыла только на проветривание и раздраженно сообщила:
— Ты придурок, Воронцов. Тут нельзя залезть. Ты что, хочешь, чтобы я ногтем скрутила противомоскитную сетку?
— Я хочу, — самоуверенно заявил Кирилл, — чтобы ты меня простила, вот и всё.
— Так я и не злюсь, — пожала плечами я. — Просто спать с тобой я не собираюсь. И дверь открывать тоже не буду. А окно так и подавно. Иди к Асеньке.
— Ты ревнуешь!
— Я? — изогнула брови я. — Воронцов, ты слишком много о себе возомнил. Повторяю в который раз: включи мозги и убирайся отсюда.
— Но солнышко!
Я спокойно отошла от окна.
— Золотце!
Задернула шторы.
— Но я же сорвусь!
— Не сорвешься! — отозвалась я ещё с самой середины комнаты. — Точно так же, по стеночке, по стеночке, да доберешься до своей спальни. Давай, вперед, герой любовник.
— Но Ксю!
— Я сказала, к себе!
Воронцов хотел было запротестовать, но я не успела расслышать его возмущения. В дверь моей комнаты опять постучали, а донесшийся голос не лишил мне шанса не открыть.
— Ксения, — говорила явно Анжелика Пантелеевна. — Нам необходимо поговорить, открой!
Я застыла, не зная, что делать. Воронцов явно не слышал голос своей матери, потому что продолжал скрестись в окно, Анжелика Пантелеевна постучалась в дверь так, что была готова высадить её с ноги, и я, осознав, что оказалась в безвыходном положении, нехотя направилась впускать всё-таки мать семейства в комнату.
— Ксения, — Анжелика Пантелеевна смерила меня холодным, внимательным взглядом. — Очень рада, что ты всё-таки мне открыла. Есть минутка? Нам необходимо поговорить.
— Я? Да… О чем пойдет речь? — уточнила я, невинно моргая и глядя на неё так, словно даже предположить не могла, что что-то не так.
— О Кирилле и об… Откуда-то дует?
— Это окно, я…
— Не люблю открытые окна, — сообщила Анжелика Пантелеевна.
Она уверенно захлопнула за собой дверь, чтобы преградить мне все пути к отступлению, и направилась к окну.
Я крепко зажмурилась, убеждая себя не представлять, что случится, когда Анжелика Пантелеевна узрит снаружи сына, и даже почти успела поверить в счастье и в то, что Кириллу хватило мозгов убраться с моего окна, но нет. Увы, жизнь не настолько идеальна.
Анжелика Пантелеевна открыла шторы и застыла, любуясь на своего сына, припечатавшегося к стеклу. Повернулась ко мне, потом обратно к нему, ко мне… Кашлянула и холодно поинтересовалась:
И как, скажите на милость, мне это понимать?
Глава двенадцатая
Даже сквозь стекло было видно, как задергался Кирилл при виде любимой матушки. Я даже не сомневалась: особого удовольствия от сей встречи он не испытывает. И если б Воронцов обладал хоть какими-то умениями полета, он бы сейчас раскрыл крылышки и полетел прочь, притворяясь птичкой. Но крылья отрастать не желали, мама никуда не исчезла, и Кирилл судорожно цеплялся за окно.
Анжелика Пантелеевна открыла его, потрогала пальцем москитную сетку, убедилась в том, что снимать её будет в высшей степени неудобно, и сухо произнесла:
— Слезай.
— Я… — заикнулся было Воронцов, но Анжелика Пантелеевна была неумолима
— Слезай, — повторила она. — И немедленно зайди сюда!
Она захлопнула окно и с таким оскорбленным видом задернула шторы, словно совершенно не беспокоилась о здоровье родного сына. Кирилл, явно впечатлившись матушкиным поступком, наконец-то совершил попытку перемещения в свою комнату, и я вздохнула, осознавая, что до его прихода ещё как минимум минут десять — и это время мне придется провести наедине с Анжеликой Пантелеевной.
— Ася сообщила мне, что ты испортила их с Кириллом свидание, — как ни в чем ни бывало отметила женщина. — Это правда?
— Да, — кивнула я, — но…
— И ты сама осталась вместо неё?
— На ужин? — уточнила я на всякий случай. — Да, на ужин я осталась. Кирилл пригласил.
Вот это, — кивнула Анжелика Пантелеевна на окно, — совсем не про ужин только что было. Это было, деточка моя, про секс.
Я закатила глаза.
— Я не могу руководить желаниями вашего сына, — отметила я. — Я только могу отгонять от него Асю всеми возможными методами. А потом отгонять самого Кирилла от себя, потому что никакого желания заводить с ним отношения у меня нет.
Анжелика Пантелеевна смерила меня испытывающим взглядом и ухмыльнулась. Очевидно, слова о том, что отношения с её сыном меня нисколечко не интересуют, каким-то образом если не успокоили, то хотя бы дали женщине надежду на успех.
— Это замечательно, — улыбнулась она. — Ты очень умная девочка. Если Кирилл в тебя влюбится, а ты пошлешь его куда подальше, это будет ему полезно.
— Вы серьезно?! — поразилась я.
— Разумеется, — подтвердила Анжелика Пантелеевна. — Мой сын не умеет ничего делать всерьез. Он влюбляется по десять раз на дню, — женщина оглянулась в поисках кресла, но, не обнаружив ничего подходящего, грациозно устроилась на краешке кровати и закинула ногу на ногу. — И по десять раз на дню тянет всяких девок к себе в постель. А потом эта любовь проходит. Даже быстрее, чем Василиса Михайловна успевает обдать кипятком помидор, чтобы снять с него кожуру… Мне не нравится эта тенденция. А ты способна сопротивляться моему сыну, — она усмехнулась. — И заодно отвлечь его от Аси. Всё же, я желаю ему счастья. А мимолетная влюбленность в Асеньку может закончиться фатально.
