придется километров двадцать по полям и лесам, я все равно бы не отказалась.
Я сегодня утеплилась. На мне удлиненная теплая куртка, шапка и удобные ботинки на меху. Вот только перчатки забыла. Но одна рука у меня в кармане, а вторую держит в своей горячей ладони Сергей. И мне так тепло и уютно, что даже эта проселочная дорога кажется невероятно прекрасной. Шла бы и шла с ним за руку так бесконечно.
Мы подходим к невысокому забору из деревянного штакетника, выкрашенного зеленой краской. Сергей открывает калитку, пропускает меня внутрь. Маленький домик с резными ставнями и таким же резным крыльцом. Кажется таким миниатюрным, словно сказочным. Мне так и видится, как из окошка сейчас выглянет та самая бабушка, которая начинает и заканчивает сказки. Я никогда не была в таких местах. Я всю жизнь прожила в доме. Но никогда не прикасалась ни к чему подобному. Я провожу ладонью по перилам на крыльце, и мой взгляд падает на другое строение.
— Это что, настоящая баня?
— Ну да.
— Я никогда такого не видела! А можно я посмотрю?
— Конечно, посмотри.
Я иду в сторону бани и думаю, как уговорить Сергея ее затопить. Я никогда не парилась в русской бане. У нас есть сауна, но я ее не очень люблю. А вот баню бы с удовольствием попробовала.
— Сереж! А ты знаешь, как ее топить?
— А что тут знать?
— А давай… — я осекаюсь. Во даю! У меня всегда так: сначала говорю, потом думаю. Он же здесь не хозяин. Может, это не удобно.
— Свет! Чего затихла?
Сергей подходит ко мне ближе, обнимает и целует в губы. Первый раз за сегодня он целует меня так. Как же я соскучилась. Все тело мгновенно реагирует. Я обнимаю его за шею и прижимаюсь ближе. Чувствую не знакомый вкус. Раньше я этого не ощущала. Только через несколько мгновений мне доходит, что он курил. Но и это, как ни странно, меня не отталкивает. Не решаюсь его спросить об этом, хотя очень интересно. Может просто при мне не курил, поэтому не замечала.
— Ты попариться хочешь?
— Угу.
— А не боишься меня? — спрашивает он играя бровями.
— А должна?
— Ну, это все-таки баня. Там раздеваться нужно, Светка, — говорит он и улыбается хитрой улыбкой.
— А ты мне простынь дашь?
— Дам.
— И сам завернешься?
— Этого обещать не могу. Мне стесняться нечего!
Бью его со всей силы в плече.
— А мне, по-твоему, есть чего стесняться?
Он снова меня целует. И как у него только это получается? Я в куртке до середины бедра, а он меня уже всю облапать умудрился, как будто я почти голая.
— Пойдем в дом. Ты замерзла вся. Чай сделаем, а потом я растоплю баню.
В доме очень уютненько, видна женская рука. Сергей рассказал, что мама Вани обычно перебирается сюда на лето с его младшей сестрой, и живут они здесь до начала учебного года. Пока дом пустует, пустили его пожить. Но скоро придется перебираться в город, погода испортится окончательно, и добираться сюда будет уже не удобно. Поэтому жить здесь ему осталось от силы пару недель.
Смотрю на него и поражаюсь, насколько он самостоятельный. Он так ловко управляется на кухне. И в комнате идеальный порядок. Я таким похвастаться не могу. Пока греется чайник, он уходит растопить баню. А у меня сердце в пятки уходит. Потому что я начинаю осознавать, на что я напросилась. Его вопрос: Не передумала ли я? Окончательно выбил меня из колеи. Но идти на попятную мне просто на просто стыдно.
Сергей возвращается. Мы пьем чай. Болтаем. Той темы ни он, ни я не касаемся. Хотя в душе я надеялась, что он все же обозначит какие-то сроки. Я понимаю, что сейчас вряд ли решусь уйти из дома, хотя бы из-за папиного обещания. Но мне так хочется к нему. Так хочется, что бы он всегда был рядом. В любом случае, я готова встречаться с ним даже так, пусть тайно и изредка. Может, папа когда-нибудь все же забросит ту идею и оставит нас в покое.
Сижу на лавке, обмотанная простыней. Белье не сняла. Как в мокром буду возвращаться домой, ума не приложу. Но снять не решилась. Жарко и влажно, волосы уже прилипают ко лбу, а я здесь только пару минут нахожусь. Наконец в парилку заходит Сергей. У него простынь только на бедрах. Он держит в руках веник. Ой! Я на такое не подписывалась! Вот дура! И мне вовсе не страшно. Я уверена, что ничего плохого он мне не сделает. Но ощущение неловкости зашкаливает.
— Нет, Светка! Спец. одежду нужно снять! Либо в мокром я тебя потом не отпущу. Еще заболеть не хватало!
— Он на мне высохнет!
— Не а! Давай мы и мочить его не будем?
Сергей ловко расстегивает застежки и начинает вытягивать бюстгальтер из-под простыни. Мне ничего не остается, как высвободить руки из бретелей. В итоге вся конструкция, в которую я завернулась, как в кокон, ослабляется и простынь летит к моим ногам. А я стою перед ним в одних трусиках. Но ни какие мысли по поводу прикрыться или отвернуться не успевают возникнуть в моей голове, потому что мой взгляд падает на огромный синяк, который желтеет у него чуть левее солнечного сплетения.
— Что это? — я слегка касаюсь пальцами того места. Сергей отворачивается, плеснув воды на камни. Парилка заполняется густым паром, который окутывает нас и почти скрывает от глаз друг друга. Сереж, что случилось? Откуда такая гематома?
— Свет! Какая гематома! Так, синяк не большой, даже внимания обращать не стоит.
— А где ты его заработал? Ты дрался с кем-то?
— Нет. Небольшая авария на работе.
У меня ощущение, будто он меня обманывает. А он стелет простынь на полок.
— Ну так что, Светка — в его голосе слышатся нотки веселья. — Париться будем? Или зря ты это все затеяла?
Я подхожу к нему и обнимаю. Мне так захотелось почувствовать его кожа к коже. Сергей обнимает в ответ.
— Тебе было больно?
Он отрицательно мотает головой.
— Люблю тебя, — говорит он. И целует меня. Я отвечаю ему с жаром. Вероятнее всего, повешенный температурой градус так действует на меня. Мне хочется его целовать, трогать. Вожу руками по его плечам, касаюсь груди. У него потрясающая фигура. Я никогда не была ценителем мужской красоты. Мне ни хлюпики никогда не нравились, ни качки. Сергей — идеальный: высокий, крепкий, с широкой спиной, на которой ощущаются все мышцы. И грудь
