ноги вокруг его талии.
На моих ногах была пара сапог «Sperry duck». Коричневая кожа ярко контрастировала с темно-синими джинсами Ника.
Логан подарил мне эти ботинки до того, как я переехала. Сказал надевать их, чтобы мои ноги не мерзли. Он знал, что мои ноги всегда мерзнут.
Лед пробежал по моим венам. И вот я, целуюсь с другим мужчиной, хотя всего несколько часов назад сказала Логану, что люблю его. И я люблю.
— Прекрати, — сказала я и высвободила свои руки и ноги из рук Ника. — Прости. Я не могу этого сделать. Я не буду этого делать. Я не такой человек.
— Что? Что не так, Эмми? — спросил Ник.
— Что не так? У меня есть парень! Вот что не так! Мне нужно идти, — протискиваясь мимо него, я подбежала к двери и натянула пальто.
— Эмми, — начал Ник, но я закрыла глаза и яростно замотала головой.
— Нет. Пожалуйста, Ник. Пожалуйста, отвези меня домой, — взмолилась я и мой голос дрогнул, потому что я боролась со слезами.
Каким человеком я стала? Я не изменщица. Я поклялась никогда не становиться такой, как мои родители. Как я могла так поступить с Логаном? Мой милый, замечательный парень, которому было трудно привыкнуть к тому факту, что его девушка теперь живет в Монтане, в то время как он остался в Нью-Йорке.
— Я ужасный человек. Как я могла так поступить с Логаном? — спросила я себя. Услышав свои собственные слова, я вызвала новую волну слез.
— Ты не такая, Эмми, — прошептал Ник мне в макушку, обнимая меня.
— Отпусти меня, Ник. Пожалуйста, — рыдала я ему в грудь.
— Никогда больше, — сказал он, крепче прижимая меня к своему теплу.
Я позволила ему обнимать меня всего мгновение, пока плакала. Я позволила его успокаивающему запаху и его сильным рукам утешать меня, пока не нашла в себе силы, в которых нуждалась, чтобы оттолкнуть его и попросить в последний раз:
— Отвези меня домой.
— Рич? — постучала я в кабинет директора.
— Эммелин! Входи, пожалуйста, — сказал он, вставая из-за своего стола. — Что я могу для тебя сделать?
— Я не уверена, что делать с одним учеником, и мне было интересно, могу ли я узнать, что ты думаешь по этому поводу, — сказала я, когда мы оба сели.
— Конечно. Что за ученик?
— Мейсон Карпентер.
Он нахмурился.
— Я задавался вопросом, не возникнут ли проблемы с Мейсоном. Что случилось?
— Прошел почти месяц с тех пор, как он переехал сюда, и он почти не говорит. Я начинаю беспокоиться, что его поведение вызвано не только тем, что он застенчивый. Он не смотрит мне в глаза. Если я подхожу слишком близко, он вздрагивает. Он не общается ни с кем, кроме Роуэн Клири. Он шепчет ей, а потом она передает мне, что он сказал.
— Это немного чересчур. Я видел, как некоторые дети вели себя подобным образом первые несколько дней, может быть, даже неделю, но потом они привыкают к новой обстановке. Ему стало хоть немного лучше за последний месяц? — спросил Рич.
— Нет. Я беспокоюсь о его поведении, но вдобавок ко всему, его внешний вид кричит о том, что что-то не так. Каждый день на этой неделе он приходил в школу грязный и ходил в школу в шлепанцах. Я никогда не видела его в носках или кроссовках. Сейчас слишком холодно для шлепанцев.
Мои опасения по поводу Мейсона Карпентера значительно возросли, особенно после сегодняшнего утра. Его обычно каштановые волосы были почти черными от жира, и от него исходил отвратительный запах. Его бедные маленькие пальчики были почти синими. Если что-то не будет сделано, и в ближайшее время, он рискует получить обморожение.
— Позволь мне кое-что проверить, — сказал Рич. — Он перевелся сюда из Бозмена. Я позвоню в его предыдущую школу и посмотрю, могут ли они чем-нибудь поделиться. Я также немного покопаюсь и посмотрю, смогу ли я узнать больше о его домашней ситуации. Ты могла бы попробовать и тоже спросить его об этом.
— Ладно. Я сомневаюсь, что он мне скажет, но попробовать стоит.
— Давай начнем документировать все это. Не могла бы ты набросать несколько заметок и отправить их мне по электронной почте? Нам понадобятся даты и конкретные примеры на случай, если нам потребуется привлечь Службу защиты детей.
— Да. Решено. Я сделаю это сегодня днем, когда дети уйдут. Есть ли что-нибудь еще, что мы можем сделать? Как насчет его ботинок? — спросила я.
— К сожалению, ты мало что можешь сделать.
— Что, если у него нет теплой обуви? Могу я помочь ему как-нибудь?
— Я бы был осторожен. Твое предложение очень щедрое, и я не говорю, что ты не можешь, но есть тонкая грань между получением подарков от твоих учеников и предоставлением вещей, за которые должны нести ответственность родители и опекуны. Особенно, если ты это делаешь только для одного ребенка, — сказал он.
— Я поняла. Но это просто душераздирающе. Сколько времени потребуется властям, чтобы вмешаться, если дома происходит какое-то насилие или пренебрежение?
— В зависимости от серьезности ситуации, это может занять месяцы. Давай сосредоточимся на составлении подробного досье, и когда доказательств будет достаточно, мы сможем обратиться в социальные службы. Но даже после того, как мы привлечем их, это может оказаться длительным процессом. Если мы не сможем неопровержимо доказать, что Мейсону угрожает непосредственная опасность, он, скорее всего, какое-то время останется там, где он есть.
— Это не нормально. Нет, если им пренебрегают.
— Я согласен. Это не должно занимать так много времени. Но прямо сейчас самое важное, что ты должна сделать, — это обеспечить безопасность Мейсона, пока он здесь. Будь рядом с ним на случай, если он все-таки решит поговорить. Обеспечь ему безопасную среду обучения.
Я кивнула и откинулась на спинку стула. Я чувствовала себя отчаявшейся и беспомощной. Делать все возможное для Мейсона, пока он учился в школе, было хорошим советом. Но как насчет того, когда его не было со мной? Кто бы тогда позаботился о нем? Потому что тот, кто должен был выполнять эту работу, явно уклонялся от своих обязанностей.
— Верь, Эммелин. Как учитель, ты можешь многое сделать, чтобы изменить будущее ребенка. Это просто может произойти не в одночасье.
— Спасибо. Я ценю то, что ты уделил мне время.
— Всегда пожалуйста. — Он расслабился в своем кресле. — Что ты будешь делать на День благодарения? У тебя есть планы с семьей или друзьями?
— Никаких серьезных планов на этот год. Я думаю, просто залягу на дно и займусь
