что бы ты ни думал, я не ненавижу тебя, кузен. Я знаю, что мы все сталкивались с некоторыми довольно хреновыми вещами в этой семье, и, поскольку ты дон, ты должен нести это бремя. Однако… за последние несколько недель я увидела в тебе некоторый свет, и полагаю, ты должен благодарить за это Розу. Я просто говорю… Я не хочу, чтобы ты позволил единственной хорошей вещи в твоей жизни пойти прахом. Я почти уверена, что женщина, на которой ты собираешься жениться, создана для того, чтобы иметь возможность смотреть тебе в глаза.
Мой взгляд падает вперед, пока я улавливаю ее слова.
— Мы разберемся, — говорю я.
К сожалению, возможно, я просто говорил из собственной задницы. Потому что моя невеста настаивает на том, чтобы быть самым раздражающим человеком на планете.
— Я не пойду с тобой, — повторяет Роза, подняв подбородок, и в ее глазах сверкает упрямый блеск.
Я смотрю на нее недоверчиво.
— Ты понимаешь, что это должен быть наш дебют в обществе Нью-Йорка.
Она делает гримасу на лице.
— Перестань так говорить. Ты так говоришь, будто мы какая-то старая пара регентства.
Я обдумываю это.
— Хорошо, возможно, ты права, — соглашаюсь я. — А теперь скажи мне, почему ты вдруг не поедешь в Ла Мираж?
— Я еду. Я просто не пойду с тобой.
Я делаю глубокий успокаивающий вдох. Мы стоим у входа в ее спальню. Я только что сказал ей несколько минут назад, чтобы она приготовилась к вечеринке, на которую она согласилась пойти несколько дней назад.
— Роза. Мы договорились. Какого черта нам не пойти вместе?
Она колеблется. Что-то мелькает в синей глубине ее глаз.
— Я просто… я просто не могу сейчас находиться с тобой в машине, — наконец говорит она.
— Почему нет? Я не собираюсь тебя терзать, дорогая. Конечно, ты сможешь проехать на машине меньше часа.
Она закатывает глаза.
— О да, как скоро мы начнем ссориться? Или что-то хуже. Сегодня у меня нет на это сил.
Я делаю паузу, изучая выражение ее лица. Ее щеки покраснели. Она отводит взгляд, наблюдая за моим вниманием. И вдруг я понимаю, в чем дело.
— Ты ужасная лгунья, принцесса. Это не то, о чем тебя действительно беспокоит, не так ли?
Когда я делаю шаг вперед, у нее перехватывает дыхание. Мой голос становится тише.
— Как ты думаешь, что я собираюсь делать? Поцеловать тебя? Хочешь, чтобы я это сделал?
Я мог бы подойти к ней поближе. Выполнить эту просьбу. Сколько всего я мог с ней сделать. То, что я хочу с ней сделать. Но я воздерживался. Потому что, нравится вам это или нет, это деликатная ситуация. И меньшее, что я могу сделать, это не торопить события.
Роза моя. Она никуда не денется.
Ее руки сжимаются в кулаки.
— Ты ведешь себя смешно. Мы договорились.
— Я почти уверен, что говорил тебе, что не согласен на это, — заявляю я. — Скажи мне, милая, чего ты так боишься?
— Ты знаешь, мой брат спросил меня об этом. До того, как я переехала сюда. Он спросил меня, чего я боюсь, — мягко говорит она.
— Что ты сказала?
— Я сказала ему, что боюсь всего.
— Даже меня?
— Особенно тебя. Это не изменилось, Энцо. Я живу в твоем доме почти два месяца. И это не изменилось, — грустно говорит она.
Я выдыхаю.
— Ну, это прискорбно.
Она издает тихий смех.
— Ты думаешь?
Несмотря на все ее колебания, Роза рядом со мной практически идеальна. Как только мы приходим на вечеринку, к нам подходят несколько человек, задающихся вопросом, почему мы вместе. Она великолепно играет свою роль. Она обязательно показывает свой бриллиант перед их жадными взглядами, смеется над их глупыми шутками и любезно принимает каждый комплимент. Ее не сбивает с толку, когда люди поднимают брови из-за нашей внезапной помолвки.
Я хочу сказать им, чтобы они отвалили.
— Ты пугаешь людей, — шепчет мне Роза. — Хватит размышлять.
— Я не размышляю, — бормочу я. — Я просто не любитель толп.
— Или люди, — добавляет она.
— Эй, ты мне очень нравишься, — говорю я, потирая её плечи.
— Мог бы меня обмануть, — говорит она.
Но, по крайней мере, она улыбается. Это прогресс. После еще нескольких долгих минут надоедливых вопросов и мелочных разговоров мы можем отступить в угол. Я хватаю бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и протягиваю ей.
Роза одаривает меня благодарной улыбкой. Секунду, одно болезненно длинное сердцебиение, я просто смотрю на нее. Ее длинные блестящие черные волосы, завитые на кончиках. Ее сияющая оливковая кожа, ее великолепное лицо. И платье, которое она носит. Я одновременно хочу сжечь его и оставить при себе навсегда. Оно темно-красное и подчеркивает каждый сексуальный изгиб ее тела. Платье стекает до земли, но спереди имеется длинная щель, доходящая до середины бедра.
Это сводит меня с ума. Когда она допивает шампанское, ее глаза поднимаются на меня.
— Думаю, нам, наверное, стоит потанцевать, — говорю я ей.
— О, такая идея хорошая, — саркастически говорит она.
Я посмеиваюсь.
— Ты не хочешь?
— Я хочу. При условии, что ты пообещаешь не целовать меня, — осторожно говорит она.
Она действительно думает об этом. Я бы забеспокоился, если бы не был так рад, что наш поцелуй, похоже, мучает ее так же, как и меня.
— Не волнуйся, любимая, — я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо следующие слова: — Я не буду тебя целовать. Если только… ты не попросишь меня об этом.
Я делаю вид, что не замечаю, как она дрожит. Когда я протягиваю руку, она неохотно соглашается. Я веду ее на танцпол, и в течение следующих нескольких минут все остальное, кроме нас, отпадает. Я остро ощущаю ее ощущение в своих объятиях. Она держит лицо у меня на плече, ее глаза не встречаются с моими.
