— У меня проблема с тем, что какой-то случайный парень лапает тебя на публике, — огрызнулся я.
— Почему?
Потому что мысль о том, что кто-то еще может прикасаться к тебе, убивает меня на хрен.
— Потому что, — иррациональный гнев обдал мои слова жаром, — это не ты.
— Перестань вести себя так, будто ты меня знаешь, — ее голос поднялся до уровня крика. — Мы не друзья. Мы не встречаемся. Ты просто клиент, и именно ты заставил меня приехать сюда. Ты не имеешь права вести себя, словно ты мой парень или надзиратель.
— Я пытаюсь помочь!
— Мне не нужна твоя помощь!
Каждая порция язвительных слов приближала нас все ближе, пока мы не оказались в нескольких дюймах друг от друга, наши грудные клетки вздымались, а тела сотрясались от силы наших высказываний. Между нами полыхала вражда, подогреваемая годами сдерживаемого разочарования и искрой чего-то гораздо более опасного. Я не знаю, почему меня это так волновало, ведь она была права. У меня не было к ней никаких претензий, кроме работы, и я всегда говорил ей расслабиться.
Но не так. Не тогда, когда это было вызвано болью, а не свободой.
— Ты права. Я тебя не знаю, — сказал я. — Но я знаю Слоан, а Слоан никогда бы не попала в ситуацию, подобную той, в которой оказалась ты. Слоан надрала бы тому парню задницу, и она вытащила бы тебя так же, как это сделал я.
Отчасти мое вмешательство было эгоистичным, но я также искренне беспокоился. Кто знает, какие фотографии и видеозаписи успели сделать люди до того, как я ее вытащил?
Возможно, я перегнул палку, но к черту это. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Профессиональная репутация Слоан значила для нее все, и она никогда не простит себе, если одна пьяная ночь поставит под угрозу то, на создание чего у нее ушли годы.
— Может, Слоан не всегда хочет быть Слоан! — ее каблуки покачивались на мягком песке, и она ругнулась, прежде чем снять туфли. — А еще я ненавижу, когда люди говорят о себе в третьем лице.
Мой телефон завибрировал от входящего вызова, но я проигнорировал его.
— Хватит отмазываться. Что произошло сегодня днем? Почему ты ушла?
Ставлю все свое наследство на то, что загадочное письмо было напрямую связано с ее желанием напиться до беспамятства.
Мой телефон снова завибрировал. Я отключил звонок, не глядя на него. Слоан сглотнула. При лунном свете она была более хрупкой, ее волосы вместо холодного серебра стали позолоченными, а в глазах светилась настороженная правда, которую могла открыть только глубина ночи.
Больше всего на свете я хотел этой правды и, как следствие, доверия, которое с ней связано.
Впусти меня, Луна.
Она открыла рот, но ее прервал знакомый рингтон. Она ответила на звонок, закрыла глаза, превратив хрупкость в холодный профессионализм.
— Слушаю.
Черт. Я провел рукой по лицу, словно кожей чувствуя разочарование.
Никогда еще я так не ненавидел изобретение мобильного телефона, как сегодня.
— Да, мы… поняла, — ее тон изменился, и меня кольнуло зловещее предчувствие. — Конечно. Я разберусь с этим.
Слоан повесила трубку и повернулась ко мне.
Тяжелое чувство, словно свинцовый груз, опустилось в мой желудок. Я знал, что она собирается сказать еще до того, как она это произнесла, но это не смягчило воздействия ее слов.
— Твой отец, — сказала она, ее глаза протрезвели впервые с тех пор, как она появилась в клубе. — Ему стало хуже. Они не знают, переживет ли он эту ночь.
ГЛАВА 11
Ничто не отрезвляло так, как новости о смерти.
После того как я сообщила новости Ксавьеру, мы вернулись на виллу и начали собирать вещи. Мы не сказали друг другу ни слова ни на обратном пути, ни во время последующей поездки в аэропорт.
Была поздняя ночь, но я успешно разбудила его пилота, который поднял нас в воздух через несколько часов после звонка Эдуардо. Я также досрочно выселилась из отеля, оставила друзьям Ксавьера короткую записку и уладила другие вопросы. Все это пока Кастильо-младший был замкнут в себе.
Я взглянула на Ксавьера на другой половине салона. Он спал или притворялся спящим, но даже если бы он не спал, понять, думает ли он о здоровье своего отца, было бы невозможно. Это была единственная тема, где он закрывался полностью.
Я потерла виски и попыталась сдержать свой скудный завтрак. Мне удалось поспать несколько часов сразу после посадки, но ужасное похмелье не давало мне покоя.
Зато у меня было много работы, которая отвлечет от всего, что произошло вчера, включая письмо отца и ссору с Ксавьером.
Теперь, когда протрезвела, я была благодарна ему за то, что он остановил меня до того, как я опозорилась в клубе еще сильнее, но я все равно не оценила то, как он вытащил меня оттуда, словно пещерный человек.
Я старалась не думать о том, что на пляже меня охватил легкий трепет, который явно был результатом переизбытка алкоголя в моей крови и ничего более.
Я занималась стратегией для прессы на случай смерти Альберто Кастильо, когда мой телефон стал разрываться от входящих сообщений. В Нью-Йорке уже светало, и это не сулило ничего хорошего, что подтвердилось беглым пролистыванием сообщений.
Вивиан: Просто хотела узнать как ты. Позвони мне, как только появится возможность.
Алессандра: Веселись! Выпей за меня немного сангрии <3
Изабелла: Ты выглядишь так сексуально! И Ксавьер тоже;) Вперед, детка.
Завтрак вновь подступил к горлу, когда я перешла по присланной Изабеллой ссылке, и увидела фотографии на главной странице блога Перри Уилсона, и кричащий красный заголовок над ними.
Girl Gone Wild! Известный PR-агент развлекается с клиентом в Испании!
На одной фотографии я разговариваю с Ксавьером, а он сидит и смотрит на меня с забавной улыбкой. На второй фотографии он несет меня на плече и выходит из клуба.
Сама статья представляла собой мешанину из домыслов и откровенной
