кровей, хотя сам ты на деле обычный конюх, — словами можно излечить, а можно убить. Сейчас они стеклянными осколками застревали в моем сердце. — Мне до одури хотелось, чтобы ты перестала критиковать и контролировать. Причём в самом начале твой контроль был ненавязчивым. Таким как: «Андрей, не надо делать так, делай вот так, мне приятно», но со временем это вылилось: «Да твою мать, ты что, обычных вещей запомнить не можешь!».
Муж усмехнулся, и ссадина на скуле заалела.
— И вот такой я, весь неидеальный, захотел проверить, а правда или просто у нас все давно умерло. Проверил… — натужное молчание, только звук стерилизатора где-то из-за двери раздавался. — И когда проверял, все сильнее утопал в ненависти. Только не к тебе. А к себе. Себя ненавидел, что одну женщину не в силах покорить. Другие-то не такие. Простые. Их легко прогнуть под себя. А тебя ненавидел за то, что ты несгибаемая, папина дочка.
Снова усмешка, от которой я леденею внутри. Потому что в это время глаза Андрея не выдают и капли интереса. Обречённость.
— А я, как выяснилось, маменькин сынок, который заигрался. И проиграл.
Я не знала, что сказать на такую исповедь. У меня душа в клочья, сердце нараспашку от ударов, мысли в урагане. Поэтому я попросила всего лишь одно:
— Дай мне развод. Отпусти. Не ломай до конца все… — несмотря на то, что я уже подала документы на развод, мне очень хотелось, чтобы все разрешилось без шума и скандалов. Без каких-то непонятных сумм. Без долго-затяжного процесса и нервотрепки.
— Я не могу… — и снова Андрей покачал головой, незаметно, как ему казалось, дотрагиваясь до скулы, где немного кровило.
— Почему? — с криком, с болью спросила я.
— Я… — и долгое молчание. — Я… все ещё люблю тебя, Ев.
Глава 24
Кир. Опасные ситуации
Я вытащил Алекса вечером в тот клуб. Не уверен, что удастся узнать, кем была незнакомка, но хотя бы не скучно будет.
Алекс бурчал и был недоволен. Ещё и морду от краски не отмыл.
— Не трахай мозг, а отнесись к своей неподкупной иначе, чем к остальным… — высокомерно посоветовал друг, паркуясь возле клуба.
Я поджал губы. И без этих сопливых советов прекрасно можно понять, что Ева не из тех, которые сдаются без боя. Девочка-война. Однозначно.
Перед глазами встал ее образ в безразмерной медицинской ночнушке. Какая же она вся не такая: гордая, резкая, горячая.
Да что же меня на ней повело?
Что я, стерв не встречал? Встречал. С одной даже жил.
Я докурил и выбросил сигарету в ближайшую урну.
В клубе грохала музыка, но я целенаправленно пошёл к администратору, чтобы узнать, что записи камер мне никто даже за большие деньги не покажет. Я разозлился и плюнул вообще на поиски девки, с которой переспал. В конце концов, просто извинюсь перед Евой, язык не отсохнет.
Когда время перевалило за полночь, Алекс засобирался домой. Среди народа, постоянно снующего в разные стороны, друг увидел кого-то и на глазах изменился. Расправил плечи, тряхнул головой и нацепил на физиономию одну из самых пошлейших улыбок.
— Ляля, солнце мое, как долго я тебя не видел, — протянул Алекс, подходя поближе к светловолосой миниатюрной девушке в коротком летнем платье. Ляля взвизгнула и повисла на шее друга, счастливо болтая ногами в воздухе.
— Божечки, божечки, милый, как я по тебе скучала, — шелестела Ляля, не размыкая объятий и целуя Алекса в щеку. — Я даже не думала, что ты к нам приехал…
— Работа, — признался смущённо друг, аккуратно перекладывая ладони со спины Ляли ей на задницу. Я закатил глаза и собирался уже обойти парочку голубков, но тут Ляля отстранилась и заговорщицки наябедничала:
— А я с подружкой тут. У неё жуткая депрессия… — Алекс кивнул и хотел что-то уточнить, но Ляля отстранилась и, сделав пару шагов назад, вытащила из толпы мою Еву! — Ева, познакомься, это Алекс, архитектор из Москвы.
Хорошо хоть не алкоголик, как в советском фильме.
Алекс расплылся в улыбке и протянул свои загребущие лапы к Еве, но она не торопилась знакомиться, а во все свои янтарно-медовые глаза уставилась на меня. Я тоже посмотрел.
И снова это чувство, что ей ни этот клуб, ни знакомства не нужны.
Короткие, все те же шорты с уткой на кармане, но на этот раз чёрная кофта с одним открытым плечом.
Алекс, заметив зрительный поединок, нашёлся не сразу, но спустя минуту вернул себе самообладание.
— А это Бес, мой друг…
— А это имя или фамилия? — дотошно уточнила Ляля, создавая иллюзию, словно никто не замечал искр, которые сыпались от нашего с Евой пристального внимания друг к другу.
— Это Кирилл, — исправился Алекс, а Ляля и тут нашла что уточнить:
— Ева, это Кирилл…
— Я знаю, — холодно призналась Ева, и мне пришлось пожать плечами. — И мы уезжаем.
— Ева, но мы только приехали, Давай немного побудем здесь… — канючила Ляля, пританцовывая на одном месте. Ева бросила на неё раздражённый взгляд, но, наткнувшись на выпученные глаза и ладошки, сведённые вместе в молитвенном жесте, смягчилась. Все вместе мы вернулись за наш столик. Алекс так умело отвлекал Лялю, что я мог спокойно рассмотреть Еву. Она не выказывала интереса. Блуждала пустым взглядом по залу и дёргала кончик своего рыжего хвоста.
Найдя паузу в болтовне Ляли, Алекс слегка наклонился и буркнул:
— Это была не она…
Ева, заметив наше перешептывание, приподняла бровь и демонстративно уточнила, потрогав себя за шею.
— У вас краска…
Алекс спохватился. Попробовал оттереть. Но, видимо, краска не славилась добрым нравом, потому что упорствовала. На помощь пришла Ляля и предложила оттереть под водой.
Парочка ненормальных удалилась.
Я искоса бросил ещё один взгляд на Еву, которая поудобнее села на диванчике и оперлась на спинку. Тонкая ладонь взлетела в воздух, а потом резкое:
— Ну… я жду… — и столько сарказма было в одной фразе, что будь я лет на десять моложе, точно бы поверил в это напускное равнодушие. Сейчас же я видел, что Ева бесится, но все же дёрнул удачу за хвост.
— Не жди. Ничего не будет. Приоритеты поменялись, — со смешком признался я и поймал горячую волну злости.
— То есть мне не нужно ничего отрабатывать?
Я упёрся локтями в колени и скрестил
