— Что делать… Думать надо что делать, — садится напротив меня, — Я еще попробую вернуть Машу…
— Вернуть? Эту предательницу?
— Рот закрыл! — плотно сжимает ярко накрашенные губы. — Или ты к Инге собрался? Так что ты тут жрешь? Из моей миски мои макароны? Не нравится — подорвался и побежал к ней!
— Вы слишком грубая, — цежу сквозь зубы.
— Я грубая? Я? — о боже, с ней лучше вообще ничего не обсуждать. С говном сожрет просто так. Потому что захотелось.
— Я молчу и ем, а вы на меня орете. При этом я представления не имею как дальше жить и что делать. Еще утром я был уверен что женюсь на Маше, а теперь получается, что она ушла к какому-то богатому мужику. Продалась за свитер!
— Потому что ты этот свитер должен был купить! Ты! Хотя после такой чмошницы как Инга ты и забыл, что за женщинами надо ухаживать: платить в ресторане, дарить цветы и подарки…
— Настоящая любовь и без подарков бывает! — жую холодные макароны, очередной раз пересматривая свои жизненные установки. И пока что ничего понятно. Точнее понятно от чего надо бежать и что не получилось. А вот к чему стремиться и куда идти…
— Запомни раз и навсегда, — подается ко мне, — Подарки, цветы, деньги, возможность оплатить счет в ресторане… Это показатель силы мужика! Его доминирование. А когда вы платите напополам, или девушка на свои покупает себе сумочку, она не видит в тебе мужика! Она видит в тебе сожителя. Но не самца. Вот и думай об этом.
И, поднявшись, Людмила Федоровна идет в комнату. А я сижу и думаю. Думаю и сижу. И понимаю что хочется просто куда-нибудь спрятаться.
Глава 33. Люда
Если бы можно было каким-то инструментом измерить то количество боли, которое я чувствую! Я не знаю с чем это сравнить! Всю равно что окунуть руку в лаву! Сволочная, мерзкая Инга! Ты опять меня обыграла! Но в этот раз ты покусилась на самое святое, что есть у каждой женщины — на ребенка. Ты украла у меня Машу. Пока тебя не было, пока ты сидела в своем трижды проклятом декретном отпуске, все было замечательно. А теперь… Теперь я хлебаю горе.
Где Маша? Где искать эту засранку?
Да, я понимаю, все понимаю. Девочка в меня пошла по характеру. Ей либо жеребца подавай, либо богатого мужика, который заткнет ей все хотелки на пятьдесят лет вперед. Но пока не было Инги на горизонте, ей и в голову не приходило куда-то убегать.
Как же я ненавижу свою подружайку. Как же я хочу чтобы она просто сдохла! Пускай помучается, пострадает! Но чтобы сдохла, чтобы умирая, она знала что она проиграла самое главное, что есть в на свете — собственную жизнь, и ее сынуля никогда не увидит маму. И она никогда о нем не позаботится. Будет ходить и завистливо смотреть на других детей, и плакать, что у него отняли, что его обделили.
Мне нужно время чтобы остыть и привести чувства в порядок. Сейчас самое главное — не наломать дров.
После бегства Маши Кирилл меня раздражает с утроенной силой. Какой же он все-таки убогий. И даже не понимает что не так сделал! Хотя чего ждать, если мальчик всю жизнь был «маминой любимой корзинкой». Таскала она его, таскала, а потом вжух — и сбагрила жене. Вот он и не знает каково это быть самостоятельным. Жертва тихого семейного деспотизма.
Один минус — я его хоть и пытаюсь оправдывать, раздражает он меня все равно так, что хочется взять и надеть кастрюлю с макаронами на его бестолковую голову. Я видела с какой мордой он их жрал, сволочь. Скажи спасибо что я тебе вообще жрать дала. И не выкобенивайся! Привык что Маша ему и первое, и второе, и салат, и компот. Да и Инга зачуханная тоже. На сиське ребенок барахтается, а она фуагру левой рукой намешивает чтобы любимого дегенерата порадовать порцией деликатеса.
Теперь деликатес надо заслужить, ушлепок! Раз не смог мою дочь возле себя удержать. Да и Машка, та еще дура. Хоть бы сказала что этот урод даже вонючий веник притащить не в состоянии. Я бы ему нагоняй выписала для поддержания романтического огня между голубками. А теперь… Теперь все! Электричка отправилась на запасной путь. В самое депо. Не сказать другого слова.
На утро Кирилл едва ли не плачет. Рожа кислая, давится кофе, в окно смотрит.
— Чего нюни распустил, зятек?
— Никакой я вам не зятек, — бубнит под нос, — Хватит мне грубить. Вы так со мной разговариваете, как будто я не достоин уважения.
— Ну да, конечно, — киваю, сдерживаясь чтобы не проехаться по его «не достоин уважения». Идиот. Ни дать, ни взять. — На работу собираться надо, а не в халате пить кофе.
— Мне плевать на работу! Я теперь вообще не знаю что дальше делать. — боже, сейчас заплачет! — Маша меня бросила, с Ингой я расстался… И что мне делать?
— Снимать штаны и бегать!
— Вы можете со мной разговаривать конструктивно?
— Могу. Во-первых, подбери сопли. И переставай себя жалеть, если хочешь, чтобы тебя хоть как-то уважали.
— Ну допустим, — подпирает кулаком небритую щеку, — Делать-то мы что будем? Какой у нас теперь план?
— Тот же. Но с поправками, — сажусь напротив.
— И с какими поправками?
— Слушай сюда. Твоя задача — съездить еще раз на квартиру к Инге, вместе с участковым, и вытурить всех лишних людей. Понимаешь? У тебя же есть доля в квартире?
— Одна восьмая…
Вырожденец. Не мог большую часть отхапать.
— Неважно! Главное что доля есть. Ты имеешь право вытурить лишних, понимаешь? — делаю глоток чая, стараясь успокоить растущее нервное возбуждение. Я чувствую себя охотником, который взял след.
— А зачем?
— Затем, что Инга должна быть в квартире одна, понимаешь? Ты же не хочешь сесть в тюрьму, верно? — усмехаюсь, — А ведь ты директор, и любая проверка, спровоцированная твоей женушкой, вызовет у правоохранительных органов массу вопросов.
— Ну допустим. Она будет одна, а дальше что?
— Пойдет выносить мусорное ведро, а там… Там хулиганы! Представляешь? Какое несчастье!
— Это как-то… Чересчур мне кажется.
Кирилл замолкает и отводит глаза. Он трусливый, очень трусливый, и чтобы согласиться на такое, его надо испугать тюрьмой.
— Ты представляешь какой позор, если такого хорошего парня как ты посадят в тюрьму? Ты разочаруешь родителей.
— Так если мы убьем Ингу, так нас тем более посадят. — пожимает плечами. Нет, не готов он к такому решению вопроса. — И ладно за махинации и бизнес, а вот убийство — это ведь надолго! Я что, не понимаю?
— Ну хорошо, тогда такой вариант: ты выселяешь этих людей чтобы Инге было некогда проводить проверки фирмы, чтобы она занималась ребенком, с тобой бы ругалась по личным вопросам. Она ведь тупая, поэтому на два фронта воевать у нее точно не получится.
— То есть обязательно выселять этого бугая и нянек? — кривится. Боже, сколько на этого придурка надо терпения…
— Обязательно, Кирилл! Так что допивай кофе, дожевывай печенье и вперед! С неба ничего не падает, понял?!
— Понял, — вздыхает. Ну что ж, пошли дела кое-как. А если, ты, дурачок, не хочешь в этом всем участвовать добровольно, то будешь принудительно. И втемную.
Глава 34. Инга
После ухода Кирилла меня не покидает тревожность. Не просто так он являлся… Скорее всего задач у него было несколько. Как минимум разведать что у меня и как. Да, безусловно он хотел, чтобы я позволила ему вернуться в лоно семьи. Но получил отказ… Который вряд ли мне простит. Мелочности моему мужу не занимать, да еще и неизвестно о чем там Люда думает. А это значит попадаться ей на глаза пока что не стоит. Работа в офисе и без меня хорошо работаться будет. К тому же — это не моя организация, точнее скоро моею быть перестанет.
Няня Илюши помогает мне собрать все вещи, точнее — основные, самые необходимые. Всего вышло три сумки плюс коляска. Я не слишком притязательна в плане гардероба. Прекрасно обойдусь одним костюмом и парой джинсов и маек.
Дима помогает все это спустить в машину, и когда мы наконец выезжаем со двора, я впервые чувствую себя в полнейшей безопасности. Теперь осталась одна задача — проконтролировать тайный аудит. И вот на него нужно время. Минимум неделя, чтобы разобрать все документы, все проанализировать и посчитать. Этим я заниматься и буду, прячась с ребенком на даче. Слава богу цивилизация придумала такую вещь как интернет, так что Кирилл и Люда могут писать мне письма и звонить, что абсолютно для меня безопасно. И меньше нервов.
