Ух, как я был счастлив! И родители мной гордились. А потом Чернобыль… Отец туда поехал по долгу службы и по зову сердца, он такой был, ну и нахватался там… Через полгода сгорел. А мама еще пожила, порадовалась моим успехам, внука понянчила. А потом ее парализовало. Два года она лежала, даже говорить не могла. Моя жена не выдержала, забрала сына и ушла. Вот тут я узнал, почем фунт лиха! Всему научился. В общем-то справлялся, только глаз маминых вынести не мог… Она так страдала, когда я ее обихаживал. Потом, к счастью, нашлась одна женщина—баптистка, которая согласилась за ней ходить, и мама успокоилась. Я тогда мало зарабатывал, все деньги уходили на сына и сиделку, вот и начал сниматься в сериалах, за них платили прилично. Я поначалу не относился к этому серьезно, а именно сериалы и принесли мне настоящий успех. Единственное, что могу сказать, – я всегда работал честно… А потом мама умерла, и я остался один. Жена хотела вернуться, но я не принял… Один раз она меня предала, значит, легко предаст и еще.
– А что ж больше не женился? Думаю, недостатка в претендентках у тебя нет.
– Что верно, то верно, – засмеялся он. – Но знаешь, Шадрина, неохота связывать себя… Я все сам умею и живу так, как хочу, никому не отчитываясь. Мне хорошо…
– Я тебя понимаю, в одиночестве есть много прелести.
– Конечно! А особенно когда ты целыми днями и ночами на людях… Зимой я живу в Москве, летом стараюсь как можно чаще бывать здесь. Знаешь, я в детстве ненавидел эту дачу, меня заставляли тут вкалывать на огороде, воду таскать… Когда мама слегла, я хотел продать к черту эту халупу, но дача была записана на ее имя, доверенности не было, словом, канитель, а времени ни на что не хватало, замотался и не продал, а потом, уже после ее смерти… Как сейчас помню, какие-то неприятности были, устал как бобик и буквально приполз сюда. А тут сирень, соловьи поют, воздух свежий. Ну я и пропал. А когда начал вещи разбирать, нашел письма отца к маме, он часто уезжал надолго на полигоны и писал ей… Такие хорошие письма, чистые, наивные в чем-то, сейчас, наверное, таких писем уже никто не пишет… И в этих письмах он мечтает о своем домике за городом, а в более поздних, когда домик уже был, дает маме советы, как в его отсутствие сделать то-то и то-то… И я понял, что просто не имею права продать… И сносить не хочу, вот и взялся сам тут колупаться… Иногда с другом приезжаю, он инженер-строитель, дельные советы дает…
– А поклонницы тебя тут не одолевают?
– Пока, слава богу, нет, – засмеялся он. – Динка, слышишь, как соловьи поют? А в твоем этом городишке есть соловьи?
– Да что ты, откуда?
– А у тебя есть… друг? – спросил он вдруг шепотом.
– Друг или любовник, что тебя интересует?
– Любовник!
– Нет, сейчас нет. А вот друг есть.
– Просто друг?
– Просто друг!
– Он что, импотент? Или голубой?
– Ни то ни другое.
– Значит, слепой?
– Да нет, зрячий!
– А, понятно, полный идиот!
– Напротив, очень умный человек.
– Тогда, наверное, он Квазимодо и ты не видишь в нем мужчину, да?
– Ну что ты, он весьма привлекателен. Но у нас просто дружеские отношения.
– Ну, не знаю, может, я ваших европейских штук не понимаю. Но я точно не голубой, не идиот и определенно не импотент…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Сказать – ничего. Я просто хочу тебя…
Я проснулась от странного звука, какого-то железного лязганья. И вдруг откуда-то из глубин памяти или даже подсознания всплыло: это разматывается цепь на вороте колодца! Боже, неужто еще есть такие колодцы? Я вскочила и подбежала к окну. Да, колодец, а у колодца в одних трусах стоит Костя. Вот он вытащил ведро и опрокинул на себя. Восторженно вскрикнул, видно вода холодная, и стал опять спускать ведро. Мне стало завидно.
Я завернулась в простыню и крикнула:
– Костя!
Он повернулся ко мне и выпустил из рук железную ручку. Ведро с грохотом ринулось вниз, а он медленно пошел ко мне, встал под окном. У меня захватило дух от выражения его лица.
– С добрым утром, Шадрина.
– Костя, я тоже хочу вот так, водой из колодца.
– Так в чем проблема?
Он протянул руки:
– Иди ко мне!
– Прямо в окно?
– Конечно, прямой путь всегда короче!
И он вытащил меня через окно и на руках отнес к колодцу.
– Но вода ледяная, учти!
– Ничего, выдержу!
– Ну смотри!
Он вытащил ведро.
– Не передумала?
– Нет!
На лавочке возле колодца стоял ковшик. Он зачерпнул им воду из ведра.
– Попробуй, а то потом скажешь, что я не предупредил…
Вода была ледяная, даже зубы заломило, но такая вкусная, кажется, я никогда еще не пила ничего вкуснее.
– Давай! – решительно заявила я и зажмурилась.
– С головой?
– Ой нет, с головой не надо!
– Слушаюсь. Ты простыню-то сними.
– Нет, не стоит…
– Да чего уж там! – ласково улыбнулся он. – Снимай, снимай, я тебя потом в нее заверну!
Он сам снял с меня простыню, и не успела я опомниться, как окатил меня ледяной водой.
Я взвыла:
– Ой! Ой!
– Тихо, весь поселок перебудишь! Рано еще! – И он накинул на меня простыню. – Ну как?
– Здорово!
– А еще разок слабо?
– Ничуть!
– Правда?
– Чистая правда.
Он опрокинул на меня еще одно ведро, а потом подхватил на руки и отнес в дом, на кровать, где мы и остались еще надолго. Но в половине десятого он сказал:
– В одиннадцать у меня репетиция.
Мы вдвоем мгновенно прибрались, успели даже выпить кофе с подсохшим лавашом и копченым сыром.
– Куда тебя отвезти?
– До первой стоянки такси.
– Ни в коем случае. Ты где обитаешь? На Сретенке? Я успею. На самый худой конец опоздаю на репетицию на десять минут. Не каждый день все-таки сбывается то, о чем мечтал тридцать лет. Должен заметить, что ушат холодной воды в иных случаях не охлаждает пыл, совсем даже наоборот, ты согласна?
Глава восьмая
Школьная подруга
Что это со мной? Я совершенно не в себе. Все время вижу перед собой его глаза, слышу голос, такой красивый, нежный, и по минуткам вспоминаю эту ночь… Наверное, все это зря, ничего хорошего это не сулит, но зачем думать о будущем, надо наслаждаться сегодняшним днем. Хотя, собственно говоря, сегодня наслаждаться я могу только вчерашним днем, да и то не днем, а вечером. И ночью. И ранним утром с ушатом холодной воды. А сегодня – после репетиции у него запись на телевидении, вечером спектакль, а после спектакля он уезжает в Петербург, где снимается в очередном сериале. И вернется только через два дня. Но обещал звонить. А вот Рыжий что-то не звонит. Хотя зачем мне Рыжий? Но все-таки, почему он не звонит? Странно, наверное, решил, что погорячился… Ну и прекрасно. Но что мне делать, куда себя девать? Я хотела вечером пойти в театр, посмотреть на Костю, но он мне категорически это запретил.
