В глазах у Эрин пылал настоящий огонь. Слова ее тоже испепеляли:
– Да неужели?! А когда ты в последний раз платил по счетам? Когда вообще смотрел на них? И кто из нас вынужден каждый день заправлять постель и пылесосить ковры? Кто моет окна? Кто моет…
Я прервал ее на полуслове:
– Кто моет машину?
И тут понеслось:
– Кто гуляет с собакой? – отбила она мой мяч.
– Кто моет холодильник?
– Кто приводит в порядок душ?
– Кто чистит туалет?
– Кто протирает пол!
– Кто расчищает дорожки и стрижет газон!
– Ох-х-х! – воскликнула она. – Порой ты доводишь меня до бешенства! А кто из нас, несмотря на беременность, по-прежнему выполняет все свои обязанности, хотя должен соблюдать постельный режим? И чей вклад в беременность ограничивается жалким количеством спермы, тогда как другой обречен на постоянную тошноту, набор веса и мышечные спазмы?
На мгновение я умолк, пытаясь решить, имеет ли смысл говорить то, что крутилось у меня в голове. Пожалуй, стоило промолчать, но я все-таки не сдержался.
– Кто из нас двоих хотел этого ребенка? – тихо спросил я.
Эрин взглянула на меня, ошеломленная, но ничего не произнесла.
Развернувшись, я вышел из комнаты и заспешил к гаражу. Прихватив клюшки, я сел в машину и уехал.
* * *
Разумеется, к тому моменту, когда я добрался до места, у меня не было ни малейшего желания играть в гольф. Отец уже разминался на тренировочном поле.
– Доброе утро! – бодро поприветствовал он меня.
Куда только подевался угрюмый, раздражительный Лондон, который как нельзя лучше вписался бы сейчас в мое настроение?
– Доброе? – прошипел я. – Должно быть, я чего-то не заметил.
Отец поинтересовался, с чего это я такой кислый, и я вкратце рассказал ему о стычке с Эрин. Разумеется, я не стал посвящать его во все детали, но он и без того ухватил главное.
– Если хочешь, отложим сегодняшний урок, – предложил он.
С одной стороны, размолвка с женой была грузом, который мне не хотелось таскать с собой по полю. С другой, откажись я от гольфа, и мне бы пришлось возвратиться к Эрин (а значит, к мусору, немытой посуде и еще бог знает чему). Решив следовать по пути наименьшего сопротивления, я взял клюшку и приступил к игре.
С первой лункой я справился неплохо (правда, я из тех игроков, которые рады даже двойному богги). На второй лунке я вернулся к привычной игре: мяч, отскочив от клюшки, вылетел за пределы поля, и мы с отцом потратили несколько минут на то, чтобы найти его. Третья лунка оказалась одной из лучших в моей жизни, но отец умудрился испортить мне настроение.
– Черт возьми, – сказал я, примеряясь к мячу, – один удар, и я могу рассчитывать на берди[26].
Я уже готов был махнуть клюшкой, как у меня над ухом раздался голос Лондона:
– Ты в этом уверен? Мне казалось, это уже четвертый удар, так что ты идешь на пар.
И он последовательно перечислил удары, которые, как ему казалось, я сделал на этой лунке.
– Нет, – возразил я, услышав про мяч, который якобы не долетел до грина. – Я промахнулся на предыдущей лунке. А этот патт ведет меня к берди. – Я вновь наклонился, примеряясь к мячу.
– Ну-ну, – хмыкнул он. – Похоже, кто-то разучился считать.
Я изумленно воззрился на отца. Раньше он не позволял себе подобных комментариев.
– Да что с тобой такое? Остынь немного. Я прекрасно знаю, сколько ударов я сделал.
Лондон извинился. От моего удара мяч слегка отклонился вправо, и мне потребовался еще патт, чтобы загнать его в лунку. За всю жизнь у меня не было такой удачной игры, но я промолчал из страха, что отец вновь начнет отпускать замечания.
На четвертой и пятой лунках мне удалось заработать лишь двойной богги[27]. Все бы ничего, но отец опять взялся за свое.
– Ты уверен, что это был двойной богги, а не тройной? По-моему, ты забыл про удар, которым начал лунку.
– Ошибаешься, – возразил я, – его я тоже посчитал.
– Уверен?
Второй раз за игру Лондон перечислил удары, которыми я, по его мнению, загнал мяч в лунку, и второй раз мне стало ясно, что он ошибся. Это непрошеное вмешательство привело меня в ярость.
– Хватит! – рявкнул я. – Я хорошо помню свои удары! Считай собственные ходы и оставь меня в покое!
– Именно! – воскликнул он.
Такого ответа я от него не ожидал.
– Что?
– Считай собственные ходы, вот что. В гольфе мы ведем счет своим ударам, а не ударам партнера.
Тут я окончательно смешался.
– Это как раз то, о чем я тебе только что сказал. С какой стати ты выворачиваешь все наизнанку? – настал мой черед призадуматься. – Или ты считал мои удары намеренно, чтобы навести на какую-то мысль?
Было видно, что Лондон с трудом сдерживает улыбку.
– Послушай, – сказал он, – если вы с Эрин перестанете вести счет своим делам, у вас больше не будет ссор вроде той, что случилась сегодня утром. Кому приятно слышать, что его супруг отслеживает все, что сделал или не сделал каждый из них? Действуйте сообща, и все у вас получится. Эрин – замечательная женщина. И если ты перестанешь считать личные заслуги, она тоже не станет этим заниматься. Ну что, согласен?
Кивнув, я подошел к лунке и забрал оттуда шар.
– Не возражаешь, если я завершу на этом сегодняшний раунд?
Лондон одобрительно похлопал меня по плечу. За спиной у нас, ярдах в двухстах, уже поджидала четверка других игроков, и мы поспешили освободить для них грин.
– Пожалуй, с меня тоже хватит. Кстати, не забудь напомнить, чтобы я отдал следующую часть дневника. Две стопки карточек уже поджидают тебя в моей машине.
– Чудесно.
Чтение его записей странным образом укрепляло мои связи с этим миром. Знакомясь с жизнью родителей, я начинал лучше понимать самого себя.
– Надеюсь, ты не обидишься, что я взял на себя смелость перескочить через несколько лет. Эти карточки относятся к тому периоду, когда жизнь наша стала… – он замялся, подбирая правильное слово, – куда интересней.
Гольф никогда не был честной игрой.
Джек Никлаус[28]
20 декабря 1977 года. Неужели четырехлетний парень слишком мал для того, чтобы играть в гольф? Я приучал Огасту к этому виду спорта с тех пор, как ему исполнился год – разумеется, с помощью пластмассовых клюшек. Ему нравится размахивать ими и шлепать по разным предметам (особенно по коту). Но мне кажется, он уже достаточно большой, чтобы всерьез приступить к занятиям – уже не с игрушечными, а с настоящими клюшками. Джессалин предупредила, чтобы я не слишком давил на парня. Ей не хочется, чтобы он делал все по принуждению. Пожалуй, она права: жена во многом мудрее меня, когда речь заходит о воспитании сына. Но она не знает, что я уже купил набор детских клюшек. Они ждут своего часа в моей машине, чтобы стать для Огасты превосходным подарком на день рождения… Пожалуй, мне стоит предупредить заранее Джессалин и кота!
