— Что же это делается! — запричитала мама. — Не иначе, твой главный бухгалтер совсем тебя заездить решил. Думает, молодая, безответная… И так уже похудела, кожа да кости, глаза совсем испортишь возле компьютера своего! А он все нагружает работой да нагружает!
Но Маргарита уже открывала входную дверь.
Она возвращалась домой в маршрутном такси, мысленно торопя водителя: «Да нажми ты на газ! Ползешь как черепаха!»
Чего вдруг она так заторопилась? После работы никуда не спешила. Зашла к брату в гости, поболтала, потом у родителей сидела, щи-борщи, то да се… Ни разу и на часы не взглянула. Откуда вдруг в ней проснулось это беспокойство? Она едва сдерживалась, чтобы, выйдя из такси, не бежать к дому со всех ног. Ее гнала неизвестно откуда взявшаяся тревога… Чего уж там, неизвестно, очень даже известно!
Просто весь день Маргарита не давала этой самой тревоге высунуть носа, давила ее всеми силами, вот она теперь, на свободе, и распоясалась. «Вместо того чтобы разъезжать по городу, лучше сидела бы в своей квартире. Вдруг кто-то позвонит, а тебя нет на месте?»
А почему, собственно, Маргарита решила, что он позвонит? Ни о чем таком они при расставании не договаривались. С самого начала было ясно, что их встреча разовая, как некое известное резиновое изделие.
«Так, нужно срочно думать о чем-нибудь другом, — уговаривала себя Маргарита, дрожащими руками торопясь вытащить из сумки ключи от квартиры. — Некуда тебе торопиться, некуда!»
Она быстро сунула ноги в тапочки и подскочила к молчавшему телефону, подняла трубку — а вдруг он просто не работает? Тогда и ждать нечего. Вдруг городская АТС какие-нибудь свои работы проводит. Но телефон работал. Маргарита разочарованно положила трубку.
Переодевалась она медленно — в домашние джинсы, футболку. А когда пошла в туалет — совсем спятила! — оставила дверь приоткрытой, чтобы услышать, если телефон зазвонит.
В душ она тоже зашла — освежиться. Казалось, тело все еще подрагивало от пережитого напряжения. Хотя какое напряжение? Прошел рабочий день при сданном накануне балансе. Работа у нее всегда имелась, но именно сегодня Маргарита ничего не делала, на что никто бы ей пенять не стал, даже если бы это заметили…
Откуда-то пришла в голову строчка: «На губах моих до сих пор горят поцелуи его окаянные». «Из „Купца Калашникова“, что ли? Если уж классика стала вспоминаться… А не влюбилась ли ты, Рита Савина, в некоего Максима из микрорайона „Звездный“? Это было бы и вовсе глупо».
А что, если взять и позвонить ему? Просто услышать голос и тут же положить трубку. Он, наверное, ждет следующую дуру, которая тоже захочет праздника.
А если у него телефон с определителем номера? Ну и пусть себе определяет! Случись, он перезвонит, можно сказать, что его номер набрали нечаянно.
Так она себя уговаривала, а между тем рука словно сама собой набрала номер телефона, когда-то указанный в газете. Кажется, с того момента для Маргариты прошла целая жизнь.
Она вспомнила губы Максима, скользящие не вверх по ноге, а, как ни странно, вниз, и как он нежно целовал на ней пальцы и даже пятку… и та сладкая мука, с которой его губы в обратном направлении оставляли на ее ногах просто огненную дорожку, когда они миновали колено, потом бедро… Нет, это невозможно!
Ага, вот она, оказывается, дозвонилась. Но почему он не берет трубку? Может, никто не дал ему домкрат, и он так и стоит на шоссе… Глупость какая! Не стоял же он у обочины целый день!.. Возьми трубку, Максим, откликнись! Но гудки телефона уносились куда-то в бесконечность, туда, где не живет никто, а тем более любовь…
Что, любовь? Неужели она мысленно произнесла это слово?
Вот, Савина, тебя Бог наказал! Нельзя играть в такие игры и шутить с такими вещами, как отношения мужчины и женщины. Подумать только, она легла в постель с мужчиной, которого увидела впервые в жизни! Как проститутка! Только они за это хоть деньги получают, а ей, видите ли, праздника захотелось! Праздника тела? Так он у нее был. Тогда почему Маргарита упорно подключает сюда свою душу, разве она не получила то, к чему стремилась?
Ну вот, только теперь она стала ужасаться тому, что совершила. Права Варвара, у нее слишком позднее зажигание. «Поздно, Рита, пить боржом!»
А что Максим о ней думает? Станет он отвечать на ее звонки, как же! Небось он считает, что Маргарита — любительница острых ощущений. Она выискивает в газетах объявления с таким вот содержанием и ездит на встречи с мужчинами! Стыд-то какой!
Но и он тоже хорош! Можно подумать, урод или начинающий импотент. Что его заставило дать такое объявление? Он пытался уверить ее в том, что виной всему неудачный брак, как же! На самом деле это он — любитель острых ощущений, и ему просто нравится менять женщин как перчатки. Тем более что они достаются ему так легко! Тем более что они такие доступные!
Теперь и Маргарита попала в этот ряд. Она — легкодоступная, вот что! Теперь она станет покупать газеты и каждый раз устраивать себе праздник.
Маргарита зарыдала от стыда и отчаяния. И в это время раздался телефонный звонок.
Машина, увозившая Маргариту, скрылась из глаз. Максим видел ее руку, вскинутую в прощальном приветствии, и через несколько мгновений на этом месте виднелся лишь слабый сизый дымок. А потом исчез и он.
— Вот балда! — спохватился Максим. — Не спросил ни ее адреса, не попытался договориться о встрече. Что она подумает? Не иначе, обидится. Ну ничего, вымолю себе прощение. Встретимся — замолю все свои грехи! — И обратился к машине, словно она была живым существом: — Что ж ты, подруга, так подвела меня? В кои веки мне попалась хорошая девушка, а у тебя пороху не хватило ее до дома довезти… Ага, ты хочешь сказать, что во всем виновато колесо?
Он вздохнул и глянул на безнадежно пустынное шоссе. Возможно, через полчаса оно начнет оживляться, а пока…
Нашел для себя отдушину — виноватых искать. Вон даже машину стал упрекать. Мог бы и взглянуть в багажник, когда выезжал из дома. А если бы колесо прокололось по дороге в аэропорт? Да сестрица Юля за такое живьем съела бы!
Хорошо хоть, что он отправил домой Маргариту. Она так переживала из-за своего баланса. Наверное, вовсе не потому, что ее и вправду кто-то уволит из-за такой мелочи, а потому что болела за свое дело.
Максиму легче. Он сам себе хозяин. Потому самое лучшее, что он сейчас сможет сделать, это не есть себя попусту, а взять и навести порядок в багажнике. Давно известно, работа отвлекает от глупых мыслей.
Он положил в пакет свою старую рубашку, которую использовал вместо ветоши, сдвинул в сторону запасное колесо и выругался так, как не ругался, кажется, ни разу в жизни. В углу багажника, прежде не виденный им из-за колеса, лежал тот самый домкрат, который он считал забытым!
