– Он был акробатом. Во время нашей последней остановки свалился с трапеции. Кажется, сломал себе позвоночник.
Равнодушный тон, с которым говорил Люк, вызвал у Марины жалость к неведомому бедняге Марио.
– Какая жалость, – сказал Карлос.
– Не рассчитал сил, – улыбнулся Люк. – И вообще он был слишком стар для своей работы. В этом деле нужны молодые. Вы готовы идти смотреть лошадей?
– Да-да, пойдем, если нужно, – ответил новоиспеченный конюх. – Подожди меня здесь, – сказал он, обернувшись к Марине. – Я скоро вернусь. – И, прежде чем та успела что-либо ответить, вышел.
Через маленькое грязное оконце Марина видела, как Карлос вместе с Люком шагают в направлении циркового шатра. Его дорогой костюм смотрелся здесь крайне неуместно, и все же каким-то образом Карлос шел совсем по-другому. То есть он шагал менее скованно, легкой покачивающейся походкой человека, привыкшего к верховой езде. Марина заметила, что он снял с шеи галстук и запихнул его в карман.
Она попыталась открыть окно, чтобы впустить в вагончик хоть немного свежего воздуха. Это оказалось невозможным, но зато ей удалось, приложив усилия, открыть центральную дверь фургона, которая вела прямо в главное помещение. В помещении дурно пахло; грязь была просто неописуемая. «Скажите, где нам взять горячую воду и мыло», – вспомнились ей слова Карлоса. Интересно, кто, по его мнению, должен отмывать полы, стены, потолок и еще бог знает что? Она не станет спать на этих кроватях даже с новыми матрасами, если только их не отмыть как следует. Он и вправду считает, что она станет тут возить грязь?
Внезапно она ощутила прилив гнева. Нет, если кого-то и винить, то только себя! В первую очередь ей не следовало бежать с Карлосом. Почему она не настояла на том, чтобы спуститься вниз и поговорить с управляющим гостиницы, почему не потребовала защиты от подозрительных типов, требовавших, чтобы она показала им паспорт? Вместо этого они с Карлосом сбежали!
Оглядываясь назад, она вспомнила, что произошло в поезде. Смерть этих двоих – девушки в норковой шубе и мужчины, счастливо улыбавшегося своей бутылке шампанского. А сейчас, из-за того, что Карлос чем-то напуган, они прячутся, причем где? В цирке!
Ей не понравился Альфред Джонсон. Он, несомненно, жестокий, неприветливый человек. Ему ничего не стоит выкинуть их из цирка за малейшую провинность, но, с другой стороны, было нечто успокаивающее в том, что он говорил на том же языке. Здесь были англичане, ее земляки. В самом худшем случае она сможет обратиться к ним; да, но будет ли у нее такая возможность? Не получится ли так, что люди, угрожающие Карлосу, а возможно, и ей, вначале нанесут удар, а потом уже будут разговаривать?
«Должен же быть какой-то выход», – подумала Марина.
Она открыла свою сумочку и заглянула в бумажник. Там лежала книжечка с туристическими чеками. Наверняка фунтов на двести пятьдесят. Сибил не позволила бы ей отправиться за границу с меньшей суммой. В сумочке также оказалось несколько португальских банкнот и несколько английских.
«По крайней мере хоть это немного утешает, – вздохнула она. – Надеюсь, этих денег хватит, чтобы избавиться от грязи в бывшей комнате Марио».
Марина открыла дверь шкафа и обнаружила, что смотрит на свое собственное отражение в зеркале. На мгновение она даже не узнала высокомерную, утонченную Марину Mapтин. Волосы ее были туго перевязаны платком. Нос блестел от пота. Второпях она забыла накрасить губы гигиенической помадой. На лице печать усталости и тревоги. Марина посмотрела на свой костюм, некогда элегантный и дорогой.
Бегство по грязным парижским крышам вряд ли пошло ему на пользу. Руки также были грязны. А ведь она наверняка машинально дотрагивалась ими до своей белой блузки.
Марина стояла, глядя в зеркало и не веря своим глазам. Затем вспомнила, что Карлос видел ее в таком виде. Что же он мог о ней подумать?
Она сняла с головы платок и причесала волосы, радуясь тому, что успела вымыть их во время недолгого пребывания в доме номер пять на рю де Дюпон. Она припудрила нос, подкрасила губы и почувствовала себя намного лучше. А вот за свои грязные руки Марине было ужасно стыдно, поэтому она направилась в грязную, неубранную кухню, чтобы посмотреть, нельзя ли там найти воды.
Она с надеждой повернула кран, но, услышав бульканье, поняла, что бак с водой – где бы тот ни находился – пуст. От легкого ветерка дверь фургона захлопнулась, и в нос ей ударил неистребимый запах грязи. Она со злостью снова распахнула дверь и тут увидела Карлоса, с видом победителя направлявшегося к их фургону. Через плечо у него был переброшен завернутый в целлофан матрас. Второй матрас нес Люк.
На Карлосе была рубашка с короткими рукавами. Пиджак он снял и нес его на согнутом локте. Он что-то говорил Люку и смеялся. Марина при этом почему-то ощутила себя одинокой и никому не нужной.
Было похоже, что Карлос уже успешно приспособился к цирковой жизни, привык к обману, к которому был вынужден прибегнуть, дабы сыграть роль, созданную его воображением. На какую-то долю секунды Марина мысленно представила себе, как они с ним спорят; как она ругает Карлоса за его самоуверенность и авантюризм, а он ее за то, что она отказывается использовать наилучшим образом эту почти невозможную ситуацию.
В этот момент позади Люка она заметила маленькую девочку-цыганку с длинными волосами. На девчушке было старое потрепанное платьице; маленькой худой ручонкой она сжимала дужку большого, нового оцинкованного ведра. «Он и впрямь не шутит, – подумала Марина. – Он хочет, чтобы я дочиста отмыла этот свинарник. Как бы не так! Я ухожу отсюда – причем немедленно – и отправляюсь прямо домой!» И она захлопнула дверь вагончика, исполненная решимости не разговаривать с Карлосом в присутствии Люка и ребенка. Она услышала, как они подошли к другому концу вагончика; до нее донесся голос Карлоса, веселый и непринужденный.
– Положите матрасы на траву – нам не нужно, чтобы они испачкались, прежде чем мы расстелим их на кроватях. Спасибо тебе, Лена, за то, что принесла ведро. С первой своей получки я обязательно куплю тебе конфет.
Марина услышала, как девчушка радостно хихикнула. Затем стукнула кухонная дверь, и Карлос, наклонив голову, прошел сквозь низкий дверной проем и направился к ней.
– Вот новые матрасы, – весело произнес он. – Вёдро, щетки и мыло я тоже принес. Надеюсь, больше нам ничего не нужно?
Он говорил с улыбкой, но губы Марины были недовольно поджаты. Она смотрела на него с вызовом, но прежде чем успела вымолвить хотя бы слово, Карлое шагнул к ней и заключил в объятия.
– Дорогая, я так долго ждал этой минуты, – произнес он.
