Мои ноги заледенели. Покрывшись мурашками от холода, я вернулась к себе в комнату, бесшумно закрыла дверь и забралась в постель. Вдруг раздался одиночный звонок телефона, и я поняла, что разговор закончился. Вскоре после этого Синклер тихо поднялся наверх. Я слушала, как он ходит по своей комнате, открывая и закрывая ящики. Затем он снова вышел и спустился по лестнице. Входная дверь отворилась и затворилась снова, а через несколько мгновений я услышала, как взревел мотор «лотуса». Автомобиль покатил прочь по подъездной аллее, а затем выехал на главную дорогу и звук растворился вдали.
Я поняла, что меня всю трясет, — такого со мной не случалось с самого детства, когда я просыпалась от кошмара, уверенная в том, что в шкафу сидят привидения.
На следующее утро, когда я спустилась в гостиную, моя бабушка уже сидела за столом и завтракала.
Когда я наклонилась поцеловать ее, она сказала:
— Синклер уехал в Лондон.
— Откуда ты знаешь?
— Он оставил мне записку в холле…
Бабушка извлекла ее из стопки корреспонденции и протянула мне. Синклер набросал несколько строк на толстой бумаге с выгравированной наверху надписью «Элви». Почерк был решительным и четким и как нельзя лучше отражал его характер.
Мне ужасно жаль, но я вынужден поехать на юг. Меня не будет день или два. Вернусь в понедельник вечером или во вторник утром. Береги себя в мое отсутствие и постарайся не попадать в неприятности.
С любовью, Синклер.
Я отложила письмо, и бабушка сказала:
— Вчера ночью, где-то в половине первого, звонил телефон. Ты слышала?
Я пошла налить себе кофе, воспользовавшись этим как предлогом для того, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Да, слышала.
— Я собиралась поднять трубку, но потом подумала, что это наверняка звонят Синклеру, поэтому не стала подходить.
— Да… — Я вернулась к столу с полной чашкой. — И… И часто с ним так бывает?
— Случается. — Бабушка разбирала какие-то счета. Я вдруг подумала, что она, так же как и я, стремилась чем-то себя занять. — Он живет полной жизнью. И потом эта работа, судя по всему, отнимает у него уйму времени… Это не то же самое, что сидеть в офисе с девяти до пяти.
— Да, похоже. — Кофе был горячим и крепким, и напряжение понемногу оставляло меня. Почувствовав себя несколько лучше, я храбро сказала: — Наверно, какая-нибудь подружка звонила.
Бабушка стрельнула в меня пронзительным синим взглядом. Но ответила только:
— Да, вероятно.
Я положила локти на стол и постаралась говорить как можно непринужденнее:
— Мне кажется, у него этих подружек было не меньше сотни. Синклер по-прежнему самый привлекательный мужчина из всех, кого я знаю. Он когда-нибудь привозил их с собой? Знакомил тебя с кем-нибудь?…
— О, иногда, когда я ездила в Лондон… Он приводил их на ужин, или мы ходили вместе в театр…
— Как думаешь, он на ком-нибудь собирается жениться?
— Никогда не знаешь наверняка, — ее голос был холодным, почти равнодушным. — Жизнь, которую он ведет в Лондоне, сильно отличается от той, которой он живет здесь. «Элви» — нечто вроде дома отдыха для Синклера… Тут он просто бездельничает. Я думаю, что он очень рад возможности убежать от всех этих вечеринок и представительских ланчей.
— Так у него не было никого… особенного? Кого-то, кто тебе понравился?
Бабушка отложила письма.
— Была одна девушка.
Она сняла очки и стала смотреть в окно — вдаль, туда, где за садом серебрилось синее озеро, залитое солнечным светом. Стоял еще один чудесный осенний день.
— Он познакомился с ней в Швейцарии, где катался на лыжах. Я думаю, они часто виделись, когда она вернулась в Лондон.
— На лыжах? — спросила я. — Не оттуда ли та фотография, которую ты мне прислала?
— Разве? О да, с Нового года в Церматте. Там они и познакомились. Я так поняла, что она участвовала в каких-то соревнованиях, в международных вроде…
— Она, должно быть, хорошо катается на лыжах?
— О да. Она весьма знаменита…
— Так ты видела ее?
— Да, Синклер как-то летом привез ее на ланч в «Коннот», когда я была в Лондоне. Она показалась мне очаровательной.
Я взяла тост и принялась намазывать его маслом.
— Как ее зовут?
— Тесса Фарадей… Ты, вероятно, о ней слышала.
Да, я о ней слышала, но не в том смысле, который имела в виду моя бабушка. Я посмотрела на тост, который намазывала маслом, и внезапно почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
После завтрака я снова поднялась наверх, достала свою складную рамку с семейными фотографиями и вытащила оттуда тот самый новогодний снимок, который когда-то прислала мне бабушка и который я расположила таким образом, что виден был только Синклер, а его спутницу закрывала другая фотография.
Но теперь меня интересовала именно она, Тесса. Взглянув на фотографию, я увидела миниатюрную худенькую девушку с темными глазами. Она улыбалась, ее волосы были убраны с лица и перехвачены лентой, а в ушах сверкали толстые золотые кольца. На ней был вельветовый брючный костюм с вышитой каймой. Синклер обнимал ее, и они были оба опутаны праздничным серпантином. Тесса казалась веселой и полной энергии, очень счастливой, и, вспомнив ее взволнованный голос в трубке, я внезапно испугалась за нее.
Тот факт, что Синклер сразу же поехал в Лондон — вероятно, чтобы увидеться с Тессой, — должен был успокоить меня, но почему-то этого не произошло. Его отъезд был слишком стремительным и деловым, он не потрудился поставить в известность бабушку и меня. Я невольно вспомнила о его отношении к Гибсону, вспомнила, как в разговоре с бабушкой Синклер настаивал на увольнении старого егеря, и поняла, что подсознательно я все время находила ему оправдания.
Но теперь все было по-другому. Мне пришлось взглянуть правде в глаза. Слово «безжалостный» мелькнуло у меня в голове. Синклер мог быть совершенно безжалостным по отношению к людям, и мне, обеспокоенной судьбой этой неизвестной мне девушки, оставалось только надеяться, что он мог быть и сострадательным тоже.
Тут из холла донесся голос бабушки. Она звала меня:
— Джейн!
Я поспешно вставила фотографию обратно в рамку, поставила ее на туалетный столик и вышла на лестничный пролет.
— Да?
— Чем ты сегодня займешься?
Я спустилась до середины лестницы и присела на ступеньку.
— Хочу поехать за покупками. Мне нужно купить теплые вещи или я умру от холода.
— Куда ты планируешь поехать?
— В Кейпл-Бридж.
— Дорогая, в Кейпл-Бридж ты ничего не купишь.
