– Тебе чёрный, как всегда? – крикнула Ируся из кухни.
И ровно через минуту вернулась с подносиком, толстой ручкой и листом бумаги формата а-четыре. Удивительно! Лицо её было спокойно и безмятежно, как всегда. Разве что тени у глаз…
– Молодец ты у нас, – грустно восхитилась Зоя. – Сильная натура! А я б вот точно с ума сошла…
Ируся усмехнулась, отхлебнула глоток.
– А ты думаешь, почему я такая натура? Не знаешь? Мамино воспитание, подруга! Мне же мама с пятнадцати лет твердила: «Помни, что у тебя есть голова на плечах!» Как заклинание. Установка такая – голова на плечах! И на вечера меня отпускала, и всюду. Помнишь, тебя ещё к Костиной на день рождения не пустили, как ты ревела? А меня – всюду! Вот с этой самой головой. И в парк на танцы, и к подружкам допоздна заниматься. И я, как заговорённая… один раз только в переделку попала, я тебе не рассказывала, ты уже в училище училась. На море пришли с девчонками на танцплощадку в дом отдыха, и приглашает меня парень. Ну, танцуем, познакомились уже, и вдруг вижу – ему плохо стало. Вроде не пьяный, а глаза закатил, навалился на меня – сейчас грохнется! Зову на помощь – никто внимания не обращает, музыка орёт, и девчонки мои куда-то подевались. Я его до скамейки кое-как доволокла и давай в чувство приводить – всё как положено, как нас на уроках санподготовки учили. Стараюсь так, и не соображаю, что вокруг никого. Скамейка-то за поворотом, в уютной такой аллейке! И не знаю – то ли так успешно ему массаж сердца делала, то ли он притворялся… В общем, пришёл в себя – и как набросится! Кофточку мне порвал, придурок… не помню, как и вырвалась. Но обошлось, убежала. И больше на эту танцплощадку – ни-ни! А теперь вот и мне приходится на Дашкину с Машкой головы рассчитывать… У тебя кофе не остыл ещё?
– Слушай, а по-моему, ничего тут плохого нет. Голова на плечах – это ж нормально! Хуже, когда во всём опекают! Вот мы с мамой всегда вместе мою одежду покупали. С тех пор как она меня к музыкалке приговорила – и до самого замужества!
– Приговорила? А ты разве в музыкалку не хотела? – удивилась Ируся.
– Я вообще-то петь хотела, а не играть, – вздохнула Зоя. – А мама сказала: «У тебя голоса нет, а слух хороший» – и отдали меня на фортепианное отделение.
– Да просто у вас пианино было! Что же, добру пропадать? Ну, и она тебе установку дала. Поддержала веру в себя, в свой слух…
– А голос? – вскричала Зоя и даже вскочила. – Да я знаешь, как ревела, когда меня с хором на выступления не брали?
– Бедная моя девочка… Ну, сядь, сядь, успокойся. Хочешь, споём с тобой вместе «Во поле берёзка стояла»? Или что вы там на своём хоре пели?
– Не мы, а они! Меня на концерты не брали… А я, между прочим, все партии наизусть знала, все эти пионерские песни! И первые голоса, и вторые. И до сих пор помню! Вот слушай: «Друзья, вам открыты сердца и границы в стране небывалых побед…» Небось не знаешь? А ещё: «Небо голубое, луг шумит травою…»
Но Ируся скомандовала:
– Так, стоп! Антракт! Больше не отвлекаемся. В кои веки серьёзным делом занялись! Ты наследство думаешь получать или нет, артистка? Продолжаем искать ценности. Работаем с полученной информацией, – она деловито застрочила по бумаге. – Задача номер один – найти источник завещанной записи. Дано: цитата из какой-то якобы хрестоматии. Найти: откуда цитата и есть ли там ещё что-нибудь про дворянское семейство Кальяновых. Решение: я ищу в интернете, а ты идёшь в библиотеку. В центральную, Пушкинку, в читзал. Закажешь по тематическому каталогу всё хоть немного близкое…
– Ой, а у меня там, по-моему, долг остался, – скривилась Зоя. – Уже лет пять как…
– Вот заодно и ликвидируешь! – не моргнув глазом распорядилась безжалостная Конькова и подвела длинную черту. – Ответ пока что неизвестен… Так, это у нас первое. Задача номер два – точные сведения! Дано: у нас в городе существует архив, а у вас – документы. Найти – фамильную историю и все связи… Ну что ты опять куксишься, объясни мне? У Дашки одноклассник интереса ради сходил – и оказалось, ему родня какой-то другой одноклассник! Так вот… Значит, какое решение?
– В архив этот мне тащиться, что ли?
– Молодец, Петунина! Садись, пять! – оценила Конькова.
– Слушай, ну а чего ради я вообще должна стараться? – заворчала Зоя. – Ну, ладно, выяснится, что я чья-нибудь семиюродная внучатая племянница. Допустим, какого-нибудь там князя Кальянова. Особы, приближённой к императору. И дальше что?
– Дальше? Ха! Как что! – Ируся всплеснула руками. – Да ты сама почувствуешь… Это же абсолютно другое ощущение – потомственная дворянка! Представь, как ты к себе будешь относиться! Дворянская кровь – это тебе не кот начихал! Опять же – чем чёрт не шутит, вдруг там серьёзное наследство? – продолжала искушать лукавая Конькова. – Сон-то свой помнишь?
– Помню, помню… Ладно уж, схожу в твой архив! Не хочу быть простою крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой… Но учти: если это самое наследство меньше миллиона…
– Пропьём, и все дела! – с готовностью подхватила Ируся.
При любых обстоятельствах собственной жизни она готова была устраивать Зоину судьбу.
Что ж, хотя бы что-то в этом доме оставалось для Зои прежним.
Телефон трезвонил раза в три истошнее, чем обычно. По крайней мере, так послышалось Зое из-за двери.
– Да! – крикнула она, кое-как повернув ключ, добежав до кухни и схватив трубку.
Это оказалась Люси. Оказалось, она собирается сходить к Насте и отнести рецепт от рассеянного склероза. Естественно, вместе с Зоей.
– А зачем обязательно идти? И вдвоём? – заупрямилась Зоя. – Ты позвони ей по телефону и продиктуй… И что вообще за рецепт, где ты нашла?
– Ну там сбор трав, из «Лечебника», я все не помню… У нас в садике кто-то оставил, а я случайно наткнулась. Давай сходим, Зойк! Проведаем… Ты сегодня что делаешь?
– Сегодня – сплю. Ты на часы посмотри! И у меня вообще были сумасшедшие дни. Имею я право на мирный сон или нет?
– Ладно, давай тогда завтра…
Брать обязательство на завтра совершенно не хотелось.
– И ты серьёзно думаешь, сбор может помочь от такой болезни? И думаешь, она сама не пробовала разное? Одних таблеток у них, видела, сколько!
– А вдруг! Написали же люди… Короче, сходим завтра или послезавтра, ладно?
Зое очень захотелось сказать: «А нельзя ли подобраться к красавцу Олегу другим путём? И желательно без моего участия?» Но вместо этого она буркнула:
– Ладно… позвони как-нибудь на днях.
Однако мирный сон пришлось отложить.
Телефон затрещал точно в тот момент, когда она повернулась к нему спиной.
«Та-ак, сейчас всё-таки скажу! – пригрозила трубке Зоя. – Сама напросилась!»
– Ну чо, Зофька? – сказала трубка. – Питомник свой бросаешь или нет? Мы открываем джаз-кафе! – вместо «джаз» звучало «джаф». – Джаф! Кафе! Что молчишь, Зофь?
– Привет, Флух… то есть Га… Игорь…
– Да можно по-старому, – разрешили на том конце. – Мы ж с тобой кореша! Так что, придёшь к нам? Я на тебя рассчитывал!
– Гарик, ты опять перепутал. Я не играю джаз! Это Светка…
– Ничего я не перепутал! Светка импровизировала, я помню, и она сейчас в Швейцарии…
– В Швеции!
– Ну, в Швеции, не один чёрт? Зато ты играла партию в моей опере… Слушай, я не понял – ты вообще не тащишься от джаза, что ли?
– При чём тут тащишься, не тащишься? – она вдруг разъярилась. – Чтобы выступать, надо играть! А я давно уже только так… наигрываю. И то всё больше вальсы Шопена. А твой джаз я со времён училища только по телевизору слышала. И теперь, думаешь, выйду позориться на публике? Импровизировать не умею… О чём речь вообще? Мы профессионалы или где?
– Вот именно! Что ты, не подберёшь аккорды на четыре такта? – и Флух бодро затрещал на том конце: – Что такое джаз, ты в курсе? Аккорды, свинг и синкопы! – «финк и финкопы!», расслышала она. – Только и всего. Чего тут пугаться, я не понимаю?! Импровизация, к твоему сведению, вообще не обязательна – можно вариации. Ты ж транспонируешь свободно! Подбираешь на ходу! Или переживаешь, что задачи по гармонии забыла?
– Забыла, конечно! Шутишь – двадцать лет! Полжизни прошло. И гармонию, и вообще… Не пойму я, Флух, что у тебя за страсть – испытывать судьбу? Ладно – в семнадцать лет! С этой рок-оперой опозорились и забыли. Подумаешь! Вся жизнь впереди! Но сейчас-то, пойми, всё другое… – набравшись терпения, сколько могла, она втолковывала ему, как ребёнку: – Сейчас во всех консерваториях – джазовые отделения, молодых специально учат… Свинги и синкопы – обязательный предмет, зачёты… Даже у нас в «мусорке» – джазовое отделение! Синтезаторы, правда, добаховского периода… Но не в том дело! У нас просто времени нет, неужели ты не понимаешь? У нас с тобой! Если сейчас опозоримся – ещё и после смерти анекдоты рассказывать будут! И у тебя ведь ребята небось молодые? И мне с ними – начинать? В моём возрасте?
– Хо! А что – возраст? У тебя артрит, может? Паралич пятого пальца? Или, может, зрение – клавишей не видишь?.. Ну и всё, остальное никого не интересует! У женщин возраста вообще нет… А молодёжь, она сейчас как? Не успеет два такта с листа прочитать – сразу: сколько долларов вы можете мне предложить? А мы-то, помнишь, не так привыкли… Репетиции наши хоть помнишь?
