— Знаешь, Клара влюблена в тебя! Ты ей представляешься настоящим героем! А она тебе тоже нравится? Признайся. Я не обижусь.
— А тебе нравится Лукас! — ушел от прямого ответа Гуту. — Ведь так?
— Да, — не стала отрицать Лижия. — Только я его почти совсем не знаю. Он выглядит таким хмурым, печальным. Мне кажется, в его жизни было много страданий...
— Вот этим он тебя и привлекает! — раздраженно заметил Гуту. — Правильно Артурзинью говорил: женщины любят мучеников! Жалеют их и мучаются вместе с ними!
— Ну что ты! Меня вовсе не заботят проблемы Лукаса. Я не хочу страдать! Поверь мне! — попыталась оправдаться Лижия, однако настроение Гуту уже было окончательно испорчено.
С того дня они стали встречаться все реже, но тоски друг по другу не испытывали, так как у каждого из них появилась новая влюбленность.
— Мама, наверное, я легкомысленная? — спросила как-то Лижия у Илды. — Поначалу мне казалось, что я люблю Гуту и это на всю жизнь. А теперь то же самое думаю о Лукасе.
— Не расстраивайся. В юности так часто бывает. Одно увлечение сменяется другим, пока не придет настоящая сильная любовь, — успокоила ее Илда.
— А как узнать, люблю я Лукаса по-настоящему или он мне просто нравится?
— Время покажет, дочка! Оно всегда все расставляет по своим местам. Кстати, если увидишь Лукаса, пригласи его к нам. Мне надо поговорить с ним по поручению доктора Орланду.
Вообще-то Орланду ничего ей не поручал, а просто попросил ее поговорить с Лукасом по-женски, по-матерински.
— Мне кажется, ты сможешь убедить его в том, что нам нужно помириться, — сказал он.
Но убедить Лукаса оказалось непросто. Едва услышав, о чем идет речь, он тотчас же отрубил:
— Оставьте эту затею, дона Илда! Вы не все знаете, отец нас бросил, сбежал, думал только о себе. Я не хочу о нем и слышать.
— Я вовсе не утверждаю, что твой отец прав, — возразила Илда. — Он ошибся, запутался, проявил слабость. Но подумай, не совершаешь ли ты сейчас ошибку, о которой будешь потом горько сожалеть? Твои заботы о сестре достойны всяческого уважения, но ваш отец может помочь ей и как врач. Вам нужно встретиться, всем троим, поговорить спокойно. Орланду приглашает вас к себе на обед.
Лукас задумался. Он уже несколько раз останавливал Клару, порывавшуюся пойти к Орланду и поблагодарить его за спасение. Может быть, зря? Пусть сходит и успокоится.
— Хорошо, мы придем, — сказал он, наконец. — Но при одном условии: Клара не должна знать, что это наш отец.
Илда согласилась на такое условие, считая, что и так немало сделала для сближения Орланду с его детьми. Начало положено, и это главное. Орланду же так разволновался, готовясь к приходу детей, что даже испугался за возможный исход этой встречи.
— Я боюсь сорваться, — признался он Илде. — Разрыдаюсь... Или вообще сбегу, как когда-то... Для меня это очень ответственный момент. Может, ты побудешь рядом со мной?
— Ну конечно, — ответила она. — Ты только успокойся. Все будет хорошо, вот увидишь!
Она оказалась права: обед прошел вполне успешно, если не считать того, что Лукас был излишне напряжен, а Орланду — чересчур эмоционален. Он едва избежал нервного срыва, когда Клара, проникновенно глядя ему в глаза, попыталась что-то объяснить жестами.
— Она говорит, что вас зовут так же, как нашего отца, и он тоже врач, — перевел Лукас. — Ее удивляет такое совпадение.
Орланду же почувствовал во взгляде дочери совсем другое: Клара узнала в нем своего отца!
Испуг и смятение, отпечатавшиеся в тот момент на лице Орланду, вовремя заметила Илда и поспешила ему на помощь.
— Попробуйте этот сок, я добавляю в него немного мяты, — обратилась она к Лукасу и Кларе, отвлекая их внимание.
— Да-да, спасибо, — верно оценил ее старания Лукас, понимая, что она уводит разговор из опасной зоны.
В дальнейшем они к этой теме больше не возвращались.
Когда же дети ушли, Илда поделилась с Орланду своими впечатлениями:
— Клара — такая красивая девушка, но взгляд у нее... не соответствует возрасту. Открытый, доверчивый... Как у ребенке!
— Да, это так, — с болью произнес Орланду. — Это результат психологического сбоя. Защитная реакция организма. После того кошмара, который Кларе пришлось увидеть, она словно бы перестала расти. Подсознательно ей захотелось навсегда остаться в безоблачном детстве, каким оно было до болезни ее матери.
— А что она увидела? Ты мне об этом не рассказывал.
— Я никому об этом не рассказывал. Потому что... Я совершил нечто ужасное, Илда!
— А ты откройся мне. Облегчи душу. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь, — мягко промолвила она.
— Нет, мне уже ничем не поможешь, — обреченно махнул рукой Орланду. — Эти страдания, с которыми я живу много лет, невыносимы! Но даже ты не сможешь понять, и тем более — оправдать меня. Если я все расскажу, то рискую потерять тебя навсегда...
— Не бойся, я пойму!
Орланду посмотрел на нее с благодарностью и, залпом осушив бокал виски, начал свой непростой рассказ:
— Мы с Мартой поженились очень молодыми. Потом вместе учились, вместе работали. Я не просто любил ее — она стала частью меня. Она была чудной женщиной! Умная, великодушная, красивая, веселая... Такую редко встретишь... А как ее любили дети! И она их обожала... Словом, мы были очень счастливы. И вдруг... Марта заболела. Тяжело, безнадежно... Рак...
Он выпил еще виски и продолжил:
— У нее были жуткие боли, она не спала ночами.
Никакие наркотические средства уже не помогали. И тогда Марта стала умолять меня, чтобы я... ускорил ее смерть... Чтобы помог ей умереть...
— И ты это сделал?! — спросила Илда, похолодев от ужаса.
— Да. Ты не представляешь, что это такое — видеть, как мучается твой любимый человек, которому ничем нельзя помочь!
— Но ты же врач!
— Тогда я был не врачом, в просто человеком. Единственное, что было в моих силах, — сократить срок ее мучений...
— Но это же...
— Преступление?
— А разве нет? Об этом свидетельствует хотя бы твое неизбывное чувство вины.
— Дело не в этом... Повторись такая ситуация сейчас, я бы сделал то же самое.
— Боже мой! В это невозможно поверить! — воскликнула Илда.
— Ну вот, я знал, что ты испугаешься, — огорченно произнес Орланду. — Точно так же, как я испугался... Убежал без оглядки... Хотел наложить на себя руки, но и тут духу не хватило...
— А дети? Ты их бросил?
— Я не мог оставаться с ними. Тогда я никого не мог любить... Но самое страшное то, что Клара все видела! Она вошла в комнату, а я не заметил ее и отключил систему питания, с помощью которой Марта только и держалась еще на этом свете.
