— Все в порядке, девочка! — крикнула она, но вряд ли Дэйзи ее слышала.
Языки пламени бушевали вокруг Моники. С криком она прыгнула как можно дальше, но не поймала канат и зацепилась за край чердачного люка. Наконец ей удалось обвить канат ногами, как в детстве при гимнастических упражнениях. В следующее мгновение она уже висела на нем вниз головой. Тут же выправила положение, заскользила по канату и с глухим стуком ударилась о землю. Не теряя ни секунды, бесстрашно метнулась в сарай.
— Я иду, Старшайн!
Конь колотил передними копытами в дверь стойла. Моника понимала, что своими криками лишь напугает его еще больше, и постаралась успокоиться.
— Отойди назад! Я открою дверь.
В темных глазах Старшайна прыгали блики от бушующего в сарае пламени. Сверху падали горящие пучки сена, распространяя огонь по первому этажу…
Никогда еще Остин не мчался на грузовике с такой скоростью. К тому времени когда он добрался до дома Моники, чердак сарая был полностью охвачен пламенем, — Моника! — позвал он. Никакого отклика. Остин схватил противопожарное снаряжение и бросился к сараю.
Вцепившись в гриву Старшайна, Моника вывела коня из пламени. Ее волосы развевались в опасной близости от огня. В этот момент позади нее обрушился чердак и пламя охватило весь сарай. Грохот падающих бревен, шипение и свист бушующего огня, стук конских копыт вселяли ужас.
— Моника! — закричал Остин и кинулся к ней.
— Остин! — бросилась она к нему, отведя коня в безопасное место.
— Ты в огне! — Он опрокинул ее на землю и стал катать в грязи. Своей курткой сбил огонь с ее волос.
Она ощущала запах паленой плоти. Не Старшайна, а своей собственной.
— Помоги мне! — воскликнула она, всецело доверившись Остину.
Он сорвал с нее тлеющую блузку.
— Моника! О, Господи, я едва не потерял тебя! — Он сжал ее в объятиях, покрывая лицо быстрыми поцелуями. Она была в шоке, однако сильных ожогов или ранений на ее теле он не заметил. Она нервно сдавила его пальцы, когда он коснулся ее щеки.
— Ты весь дрожишь.
— Ты до смерти меня напугала. Ты в порядке?
— В порядке? — переспросила она, даже не вникая в смысл вопроса. — Я ничего не чувствую.
Шок, пронеслось у него в голове. Она в шоке.
— Надень мою рубашку. Тебе надо согреться.
— Ты сошел с ума. Я и так горю. Остин закутал ее обнаженное тело рубашкой, потом курткой.
Она дернулась в сторону сарая:
— Весь мой инвентарь там!
— Не глупи! — воскликнул Остин. — Слишком поздно. Нужно спасать то, что вокруг… и хижину.
— Хижину, — повторила она, оглянулась на дом и увидела Дэйзи.
— Пошли! — Он схватил противопожарное снаряжение. — Где у тебя электророзетка? Возьми шнур и воткни в розетку. А я опущу шланг в озеро.
— Что это такое?
— Огнетушитель. — Остин размотал шланг. — Отгони свой грузовик подальше от огня, — велел он Монике.
Остин отважно бился с пламенем, но огненная стихия набрала уже невиданную силу. Он окатил водой ближайшую к сараю стену хижины, чтобы не дать огню перекинуться на дом. Спасти сарай было невозможно, и единственное, что оставалось Остину, так это наблюдать, прижав к себе Монику, за тем, как строение догорает дотла…
К удивлению Моники, на пожар сбежалась половина населения Силвер-Спе. Одни, как доктор и Мирна, приехали помочь, другие — из любопытства.
Остин отбивался от горожан, отвечая на их нелепые, навязчивые вопросы, и в конце концов убедил разъехаться по домам. Из тех, кто искренне предлагал свою помощь, Остин организовал бригаду по разборке пожарища.
Доктор осмотрел Монику и счел, что, кроме нескольких ожогов на спине, у нее нет ничего серьезного. Он смазал ей руки и шею мазью и заклеил пластырем раны на спине.
— Со мной все обойдется?
— До свадьбы заживет. Будешь ходить ко мне каждый день в течение недели, юная леди. Нужно менять повязки.
— Доктор, я не могу…
— Брось, Моника, — прервал ее Остин. — Я буду возить тебя.
— Дело не в грузовике, — сказала она и повернулась к доктору:
— У меня нет денег на оплату лечения.
— Что-нибудь придумаем, — улыбнулся доктор и похлопал ее по колену. — Тебе очень повезло, что не опалила своего прекрасного лица.
— Зато сожгла половину волос, — заметила она.
— Отличный повод сходить в салон красоты, — усмехнулся доктор.
— На это у меня тоже нет денег.
— Думаю, что наскрести двадцать баксов мы сможем, — сказал с улыбкой Остин.
Моника хранила молчание. К ней никогда раньше не проявляли милосердия, и от этого она чувствовала себя странно.
Остин видел по лицу Моники, что за эту ночь она пережила многое. Что-то случилось с ней еще до пожара. Что она делала в сарае? Зачем полезла на чердак так поздно?
— Пойти отдохни немного, — посоветовал ей доктор. — Увидимся завтра — Я постараюсь, — промолвила Моника и бросила испуганный взгляд на пепелище.
— Ей нужно выспаться. — Доктор посмотрел на Остина. — Если будет упрямиться, напои ее.
— Сделаю все, что в моих силах. Доктор и Мирна уехали последними из тех, кто помогал погорельцам.
— Что произошло сегодня ночью? — спросил Монику Остин.
— Сгорел мой сарай! — воскликнула она, глядя на него как на полоумного.
— Но из-за чего? Что случилось?
— Не о чем больше рассказывать, — резко ответила она и села на стул с прямой спинкой напротив бабушкиного кресла-качалки. Вряд ли она сядет в него когда-либо. Скорее выбросит в огонь.
— Мне не нравится выражение твоих глаз, — сказал Остин. — Словно ты кого-то проклинаешь. Давай поговорим, объяснимся!
— Нет.
— Значит, с тобой правда что-то происходит. Расскажи мне все, прошу тебя.
— Отстань от меня! — Моника вскочила на ноги, изливая на него гнев, словно лаву.
Остин положил ладони ей на плечи, но она резко отпрянула.
— Я пытаюсь тебе помочь.
— Не надо мне помогать!
— В самом деле?
— Да, в самом деле! Мне не нужна твоя помощь!
— Даже после того, как несколько часов назад я спас тебе жизнь?
— Я спасла свою проклятую жизнь сама! Просто вывела из пламени Старшайна и выбралась без посторонней помощи! — С каждым словом Моника чувствовала все больший озноб. Она обхватила себя руками, но теплее от этого не стало. — Все эти люди здесь… им плевать на меня! Они собрались, чтобы поглазеть, как сгорит ведьма.
— Моника, — промолвил он с мягким укором.
— А впрочем, ты прав, Остин. Кое-что произошло сегодня ночью. Назови это откровением. Назови апокалипсисом. Не имеет значения. И то, и другое верно.
