– Да-а? А зачем тебе это надо?
– Из альтруизма.
– Ну-ну. Никого я не любила, Ник. Может, в этом моя проблема.
– Может быть.
– Ну так вот. Я тебе, в принципе, все рассказала. Я решила начать новую жизнь, когда утонула на катере. Да, видать, не судьба мне.
– Почему? – Странно, но он вдруг стал серьезен.
Вики уловила эту перемену, но не могла объяснить, чем заслужила новое отношение к себе.
– А тебе почему интересно-то, я все никак не могу понять!
– Ну… просто мы не очень чужие люди.
– Да уж. Скажешь тоже.
– Вики… – Он взял ее за руку через стол. Что это с ним? – Но мне правда хочется послушать все до конца.
– Ну хорошо. Я расскажу. Мне уже все равно!
– Что «все равно»?
– Я напилась и могу трепаться с кем угодно! Ну так вот. Понимаешь, Ник, у каждого человека в жизни однажды наступает «звездный час» или «час икс», как хочешь. И вот тогда случаются странные вещи, разгадать которые можно только многое время спустя. Но они сильно меняют его судьбу, понимаешь? – Она сделала большой глоток шампанского. – Вот у меня после крушения все перевернулось в голове. Или нет. Или даже не после крушения. Наверное, еще до. Просто… просто так ничего не бывает. И если бы я не поняла еще в Нью-Йорке, что так жить больше нельзя, то не было бы никакого катера, и тебя бы тоже не было!.. Вот как. Дай-ка!.. Дай еще шампанского, чего смотришь?
– Думаю.
– Над чем?
– Над ребусом.
– Что, уже пошло? Наши отношения вс… вступили в фазу ребуса?
Он немного помолчал и, кивнув чему-то своему, ответил:
– Не стоит об этом! Извини, Вики.
– Ты издеваешься! А! Наверное, ты думал, что я не способна выдать такое… Но я уже сказала, что я двуличная. То есть… Тьфу! Не помню я это слово!
– И что это значит?
– А это значит, что точно так же я сейчас могу удивить тебя какой-нибудь глупостью. И ты разочаруешься.
– Нет, – он пожал плечами, – мне кажется, что ты хороша такая, какая есть. Даже блондинка в цветочек. Главное – что внутри.
– А что внутри?
– А внутри то, о чем ты мне сейчас рассказала. Разве не так?
– Ну да. – Вики вспомнила свой дневник. Когда-то она сама так рассуждала.
– Если ты так хочешь, чтобы над тобой не смеялись, то вот что я тебе скажу. Какая разница, что думают про тебя остальные? Главное, что думают друзья, близкие. Я вот, например…
– А ты себя к какой категории причисляешь?
– Пока не знаю… – Он смутился. – Просто… мне ты нравишься всякой. Как ты говоришь, «двуличной». Может, как раз потому и нравишься.
– Пой, птичка моя, пой… – Вики положила подбородок на обе руки и пьяно улыбалась ему.
В глазах Ника вспыхнуло что-то новое и, как ей показалось, опасное.
– Вот что, милая, – он нежно приподнял ее из-за стола за локоть, – пойдем-ка проветримся на открытой палубе.
– Да это не поможет, – пролепетала она одними губами, потому что уже очень сильно хотела спать.
На улице было холодно. Облака, сыпавшие накануне мелким дождем, ушли, открыв черно-синее, украшенное звездами небо. Вики поежилась, кутаясь в свое меховое пальто.
– Глубоко, – сказала она, глядя на небо.
– Да, – подхватил Ник где-то сзади, – можно утонуть. Ты вот любишь смотреть на закат, а я – на звезды.
– Я? Я люблю смотреть на закат? – Вики повернула голову назад и оступилась. – Черт! Эти каблуки!.. Подожди, я их сейчас выкину за борт!
– Успокойся, не надо ничего выкидывать! – Ник попытался оттащить ее подальше от поручней, но было поздно.
– Ха! Смотри, она плавает! Подожди, я кину вторую – для компании.
– Перестань!
– Ой, Ник! А правда холодно.
– Лучше пойдем обратно.
– Нет, я останусь в одной ноге. Черт с ним! То есть в одной туфле! В общем, мне так очень удобно… Кстати, Ник! – Она повернулась спиной к перилам, очевидно утратив интерес к своей затее. – А с чего ты взял, что я люблю смотреть на закат?
– Так мы же вместе на него смотрели на островах. Ты еще говорила, что в детстве…
– А ты запомнил?
– Запомнил… Вики, тебе холодно. Иди сюда! – Он раскинул полы своего пальто, обнимая ее.
Несколько секунд они молча глядели каждый в свою сторону, как будто стоять вот так, прижавшись друг к другу, было само собой разумеющимся.
– Виктория… – Лицо Ника стало задумчивым и печальным. Он не отрываясь смотрел в одну точку, где-то за пределами черного ночного горизонта. – Вики, ты меня извини, пожалуйста.
– А! Проехали!.. Подожди, а за что?
– Не важно.
– Ничего себе! Какую еще пакость ты задумал?
Он рассмеялся, нежно и бережно пригладив ее волосы, провел ладонями по щекам, словно приласкал малышку.
– Я ничего не задумал. Просто ты меня прости. За то… что уже было. И что могло быть. Просто ты стоишь большего.
– Большего, чем что? Ник, ну-ка объясни…
Но его губы уже легонько коснулись ее губ, и она тут же поплыла вслед за движущимся чернильно-синим небом, вслед за россыпью звездной пыли, куда-то в сторону Млечного Пути… Ей стало тепло, потому что от губ Ника шло неведомое, абсолютно новое, обжигающее ощущение счастья. И в этот момент Вики поняла, что может летать. Да! Это очень легко, словно во сне: оттолкнуться и полететь, и нет на свете ничего более прекрасного, чем эта невесомость!
Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, как будто их кто-то мог разлучить. Они замерли, слившись в единое целое, слившись в один поцелуй. И в этом поцелуе, казалось, сосредоточилась вся жизнь, все будущее и весь смысл существования…
У их ног, сползая за борт, валялись два бесформенных предмета, до которых никому уже не было дела: темное мужское пальто и нежнейшая белая норка, на которую Вики с удовольствием встала обеими ногами, чтобы не было холодно без туфель… Впрочем, они не чувствовали больше холода. Они не чувствовали ничего, кроме этого поцелуя.
– Вики… – прошептал Ник, положив ее голову себе на плечо. – Представляешь, вот сейчас мне очень сильно хотелось сказать тебе, что я тебя люблю.
– Что?
– Да. Может быть, это был порыв. А может – абсолютная правда… – Он нежно водил подбородком по ее волосам, снова задумчиво глядя куда-то за горизонт.
– Я тебе не верю, – вздохнула она.
– Я сам себе не верю, – одними губами проговорил он.
Ветер вернул их к действительности. Сыро. Промозгло. Вдалеке – огни береговой линии, какие-то города. Нью-Йорк уже далеко позади, скоро они будут поворачивать обратно…
– Мне стало холодно, Ник.
– Господи, Вики, прости меня, дурака. Я совсем отключился. Не знаю, что сегодня случилось, но мне стало… Вики! Ты же стоишь босиком! Какой я кретин!
Он подхватил ее на руки, снова поцеловал и понес в тепло.
– У меня нет больше обуви, – пролепетала она, поднимая ногу в единственной туфле. – Теперь я, правда, как Золушка, буду ходить в одной…
