— Молодец, Эмма! — восхищенно сказал Гийом, когда машина тронулась и Эйфелева башня начала скрываться из виду.
Он снова надел цилиндр и вертел в руках трость.
Я закатила глаза и покачала головой.
— Гийом, как ты умудрился попасть туда голым?!
Он явно озадачился.
— Честно говоря, понятия не имею… Помню, как пил «Мансану» с девчонкой из «Будда-бара»… а потом проснулся голым в комнатушке, и на меня пялился какой-то охранник. Неприятно, скажу я тебе.
— Ты был в «Будда-баре»?! — ужаснувшись, спросила я и вспомнила предупреждение Габриеля.
— Oui. Хотя я слабо помню вчерашний вечер.
— Ты ненормальный…
— Спасибо! — радостно поблагодарил Гийом.
— Это был не комплимент, — заметила я.
Он хохотнул и коснулся полей цилиндра.
— Знаю!
Я во всех подробностях рассказала Поппи о случившемся, когда она приехала из Лондона и принесла тысячу извинений за то, что не смогла меня выручить.
— Да ладно, Поппи, все хорошо.
Я действительно не злилась. Осознание того, что я могу в одиночку выпутаться из подобной ситуации, грело мне душу. Возможно, я и впрямь себя недооцениваю…
В вечерних новостях передавали о происшествии в Эйфелевой башне и показывали обращение Гийома к журналистам. По телевизору он выглядел еще привлекательнее, чем в жизни, и я точно знала, что девчонки по всему миру сейчас падают в обморок и начинают копить деньги на альбом. Поппи перевела мне, что говорили ведущие, и я осталась довольна. Одна ведущая сказала, что дебютный альбом Гийома — один из самых долгожданных релизов года. Постерами французского рокера завешаны тысячи девичьих комнат на планете, отметила другая. В третьей программе было интервью с президентом парижского фан-клуба Гийома Риша.
— У него есть фан-клуб?! — Согласно последним подсчетам, у него триста со рок один фан-клуб по всему миру. Включая клуб поклонников из какой-то глухой сибирской деревушки, где даже нет телевидения. С ума сойти можно!
«Город света» зазвучал по радио, когда мы с Поппи ужинали разогретой едой из французского супермаркета «Чемпион». Мы тут же завизжали и вскочили со стульев.
— Он на радио! — кричала Поппи, прыгая на месте.
— Песня обалденная!
Ближе к ночи мы отправились в «Лонг хоп» отмечать выход сингла. Я еще торжествовала по поводу благополучного освобождения Гийома из Эйфелевой башни, поэтому даже не стала возражать, когда Поппи привела к нашему столику двух симпатичных парней. С одним из них — Аленом, русоволосым веснушчатым красавчиком, который больше пришелся ей по душе, она тут же удалилась в другой конец зала. А я осталась с Кристианом. Он был высокий, привлекательный, учтивый, в очках и с густой копной темных волос; прекрасно говорил по-английски. Когда мы с Поппи засобирались домой, она убедила меня сходить с этими парнями на двойное свидание.
Утром программа для сбора новостей, которую установила Поппи, известила нас о 219 упоминаниях имени Гийом Риш за сутки. Даже «Нью-Йорк тайме» посвятила пять абзацев вчерашнему «недоразумению»: журналисты ошибочно подумали, будто «восходящая рок-звезда и всемирно известный плейбой Гийом Риш» заперт голым в Эйфелевой башне.
«Это сообщение не соответствует истине, — процитировали в статье слова начальника охраны. — Мы разреши ли Гийому И его съемочной группе осмотреть башню перед съемками клипа».
В статье также говорилось, что первый сингл Гийома уже звучит на всех радиоволнах США и Европы, а его «необычный стиль, сочетание "Coldplay" и Джека Джонсона» (фраза из моего пресс-релиза!), непременно найдет своих поклонников. «Это новое громкое имя в истории музыки», — сказал Райан Сикрест.
От радости у меня голова шла кругом, но Габриель франкёр решил испортить мне все удовольствие.
— Привет, Эмма, рад, что застал вас. Это Габриель Франкёр из UPP.
Улыбка сползла с моего лица.
— Чем могу помочь?
— Я бы хотел взять у Гийома интервью насчет… э-э… его странного поведения.
— Нормальное у него поведение, — огрызнулась я, тут же упрекнув себя за грубый тон, — Не понимаю, о чем вы.
— О… — удивленно протянул Габриель. — Ну ладно, не понимаете так не понимаете. В любом случае, я бы хотел немного побеседовать с Гийомом. И с вами, конечно, тоже, если у вас будут комментарии.
— Боюсь, это невозможно. У него все расписано на несколько дней вперед.
— Неужели? Как странно. Я точно знаю, что сейчас он смотрит мультики по телевизору и выглядит не шибко занятым.
— Откуда вы это знаете? Шпионите за ним?
Габриель рассмеялся.
— Нет, конечно! Хороший журналист никогда не раскрывает свои источники. Так как насчет интервью?
— Нет, сейчас мы никаких интервью не даем.
Габриель печально вздохнул. — Эх… Значит, придется самому писать о том, как Гийом всякий раз впутывается в новую сомнительную историю, пока его пиар-агенты отдуваются за прежнюю.
— Мистер Франкёр, уверяю вас, вы ошибаетесь!
— Зови меня Гейб. Все друзья из Америки зовут меня так. Понимаешь, Эмма, у меня не будет другого выхода если Гийом не даст мне интервью.
— Это шантаж?! — вопросила я.
— Скажем, креативное ведение переговоров, — Он умолк и через секунду добавил: — Уж кому, как не тебе, это знать.
— Куда ты клонишь?
— Да ладно, ты прекрасно меня поняла, — самодовольно сказал Габриель.
Мне стало не по себе: он что, пронюхал про нашу сделку с охраной Эйфелевой башни? Откуда? Я решила не испытывать судьбу.
— На следующей неделе я свяжусь с тобой насчет интервью, Гейб, — холодно произнесла я.
— Жду с нетерпением, Эмма!
У меня было чувство, что меня обставили. Не самое приятное чувство, скажу я вам.
Остаток рабочей недели я старательно избегала звонков Гейба. Он звонил каждое утро и после обеда, как по часам, а я не брала трубку и в восемь вечера исправно оставляла ему сообщение в духе «прости-ради-бога-созвонимся-завтра». Пока эта тактика работала, хотя я и опасалась, что мои уловки только раззадоривают Гейба.
Тем временем мы с Поппи вкалывали сверхурочно, готовясь к лондонской презентации: одобрили список журналистов, в мельчайших подробностях расписали план мероприятия, и я уже начинала верить, что все пройдет без сучка, без задоринки. К тому же Гийом больше не пробирался голым в архитектурные памятники.
В пятницу мы пошли на двойное свидание с Аленом и Кристианом. Они повели нас в «Thomieux» — ресторанчик в нашем районе, где готовили блюда французской юго-западной кухни. Затем мы отправились в «Дикс», любимый бар Поппи. В жизни не видела ничего подобного: два крохотных этажа словно вырубили в пещере. Мы устроились за столиком на первом этаже и распили три кувшина самой вкусной сангрии на свете. Мы с Поппи травили истории, а Ален и Кристиан, обняв нас за плечи, хохотали и целовали нас в щеки.
