— … Я забираю всё.
Я задержала дыхание, когда он снова наклонился ко мне. Но вместо поцелуя Кирилл взял меня за руки и поднял их над головой.
— Вот так, — удовлетворённо произнёс он. — Полная капитуляция.
— Ты зара… — начала я — и резко остановилась, когда его пальцы проникли мне под майку и погладили живот.
Нежно. Медленно. Чувственно.
— Что ты делаешь? — прошептала я.
— Не опускай руки, — хрипло сказал Кирилл. — Я хочу, чтобы ты стояла вот так.
— Может, мне ещё встать на цыпочки? — прошептала я.
Его палец лёг мне на губы.
— Нет.
Подушечки его пальцев коснулись голого пупка. Обвели круг — легко-легко. Поднялись выше, под самую грудь, и снова медленно прочертили линию вниз. Я не сразу ощутила, как моё собственное дыхание сделалось неровным.
Вторая рука легла мне на спину. Через майку. Ткань ужасно мешала, хотелось почувствовать его ладонь всей голой кожей, потянуться к ней, прочувствовать каждое прикосновение к лопаткам, к позвоночнику…
— Сними её, — прошептала я.
Кирилл покачал головой.
— Не сейчас.
Его пальцы, массирующие мой живот под майкой, добрались до груди. Отогнули кружево лифчика — и я со всхлипом втянула в себя воздух.
— Знаешь, чего тебе сейчас не хватает? — прошептал он.
Я знала. Я так хорошо знала, что еле удерживалась от того, чтобы на него не наброситься прямо сейчас и прямо здесь. Потому что если он не расстегнёт молнию на моих джинсах через пять секунд, я раздену его сама.
Но Кирилл лишь с усмешкой покачал головой.
— Ты торопишься, ежонок. Это тебе не авторский лист за день.
Он медленно опустился на одно колено, и наконец приподнял тонкую ткань моей майки, задрав её почти до груди. Мои руки сами потянулись, чтобы запустить пальцы в его густые волосы, но Кирилл поднял голову и бросил на меня предостерегающий взгляд.
— Нарушаешь границы, — произнёс он. — А я не обещал обращаться с военнопленными ласково.
Я неохотно подняла руки обратно. А в следующее мгновение Кирилл прижался губами к моему животу.
По коже поползли мурашки. По всему телу растеклось предвкушение. Я была здесь и не здесь, мечтала о полумраке спальни и простынях, о том, чтобы оказаться сейчас под ним на полу, на ковре, где угодно…
Но Кирилл не торопился.
Его губы медленно проложили дорожку поцелуев вниз. Отогнули уголок ткани на джинсах, и я не успела заметить, как пуговица оказалась расстёгнута, и меня поцеловали и там, почти на резинке трусиков. Я тихо ахнула, и Кирилл, подхватив меня под бёдра, подсадил на шкафчик.
— Так хочется, чтобы я тебя раздел? — негромко спросил он, опустив палец в вырез моей майки.
Вся моя кожа горела. Но…
— Нет, — выдохнула я.
— Чтобы я ушёл?
Я лишь посмотрела на него. Я просто не могла сказать «да». У меня не повернулся бы язык.
— Нет, — кивнул Кирилл. — Аксиома, правда? Ты всегда хочешь видеть меня рядом.
— Не видеть, — прошептала я.
— Завязать тебе глаза?
— Кирилл Рымов, ты беспардонный …
— Тише, ежонок. Ты в надёжных руках. Тише.
Его руки заскользили по моим вздёрнутым рукам, гладя, успокаивая. Потом прошлись по бокам, по груди сквозь майку — и ткань тут же оказалась задранной мне на лицо. Я ахнула. А в следующий миг Кирилл поцеловал меня в ничем не защищённый глубокий вырез, и все мысли испарились вместе с майкой, которая окончательно слетела вверх через руки.
Почему-то сейчас, в джинсах и бюстгальтере, я чувствовала себя куда более голой перед Кириллом, чем когда ужинала с ним без единой нитки на теле.
И, хуже всего, я всё ещё не хотела останавливаться.
Кирилл завёл руки мне за спину, прижимая к себе, вынуждая запрокинуть лицо.
— Если я сейчас тебя поцелую, — прошептал он, — я не остановлюсь.
— Тогда не целуй, — прошептала я, не отрывая от него взгляда.
Он обнял кончик моего носа губами.
— Моя пленница.
Кирилл не стал целовать меня. Вместо этого его губы скользнули по моему подбородку вниз, и жадный рот приник к ямке в основании шеи. Пульс забился так быстро, что я вцепилась пальцами в края шкафчика, сдерживая стон.
А потом всё-таки не сдержалась. Потому что медленная, агонизирующе медленная цепочка поцелуев спустилась к груди, на кружевную ткань легли мужские ладони, и я сглотнула, сама не зная, чего ждала.
Горячий рот на моей груди, пальцы, скользящие под косточками лифчика, ласкающие кожу. Дыхание — прерывистое, неровное. Жар мужского тела совсем близко, и я наконец-то не выдержала: я потянулась к Кириллу, и руки сами легли на широкие плечи, сжали ткань футболки, желая сорвать, потому что всё, что он делал сейчас с моей грудью, было так бесстыдно и прекрасно, что я хотела, желала, надеялась на большее.
Горячие ладони скользнули вверх по моей спине, по лопаткам, и это прикосновение было изумительно. Когда от каждого движения руки поёт всё тело, это… это словно первая влюблённость, словно апрельский дождь, словно…
Словно ты сидишь на шкафчике с посудомоечной машиной полуголая и изо всех сил мечтаешь, чтобы стать голой. Чтобы эти руки сорвали с тебя одежду и сделали всё, что им заблагорассудится. И…
… И не останавливались.
Щёлкнула застёжка, и ладони Кирилла обхватили мои плечи, медленно снимая лифчик. Я подавила мгновенный порыв стыдливости: прикрывать грудь сейчас казалось совершенно лишним, правда? Не после того, что губы и язык Кирилла только что делали с ней, едва прикрытой кружевом.
— Кирилл, — шепнула я. — Пошли наверх.
— Сейчас, — прошептал он в ответ, берясь за молнию моих джинсов. — Здесь.
Здесь так здесь. В эту секунду меня устраивало всё.
— Хочу надеть на тебя твой новый свитер и больше ничего, — прошептал он. Губы скользнули по мочке уха. — А потом содрать даже его и не выпускать тебя, голую, из рук, пока ты не охрипнешь от стонов.
А потом он улетит, мелькнуло в голове, а я останусь лежать на ковре. Одна. В разодранном свитере.
Я упрямо мотнула головой. Моему разгорячённому телу не нужна была эта мысль. Я хотела Кирилла, я, кажется, по-настоящему его хотела. Не просто заняться сексом, потому что «а почему нет?», а потому, что без него я просто не могла. Без его плеч, без его рук, без его губ, без слов, что шептали эти губы.
Неужели такое может быть каждый день? Всю жизнь?
Но не у тебя, Лира. Не у тебя.
Я отвернула разгорячённое лицо от Кирилла. Магия развеялась.
— Отпусти меня, пожалуйста, — тихо прошептала я.
— Ежонок…
— Мне нужно идти писать.
Кирилл посторонился, и я спрыгнула на пол, собирая вещи и моргая, потому что в глаз что-то попало. Уж точно не слёзы.
— Я обещал тебе лыжи, — негромко сказал Кирилл.
Я не обернулась.
— Завтра. Или никогда. У меня много работы.
Я не видела, смотрел ли он мне вслед. Кажется, нет. С чего бы?
Глава 20
В первый час за новым ноутбуком всё валилось из рук, пока я не вспомнила совет, который сам Кирилл же мне и дал.
Когда не пишется, пиши про секс. Про чистый, незапланированный, невероятный, эмоциональный секс.
Я глубоко вздохнула. Меня всё ещё потряхивало, и безумно хотелось закончить начатое. Держу пари, после головокружительного секса я бы писала в три раза лучше. Может, наплевать на всё, лечь к Кириллу в постель и все эти восемь дней набрасываться друг на друга при каждой возможности? Гормоны зашкалят, я напишу блестяще, Кирилл проникнется, возьмёт у меня ещё один роман, мы останемся вместе ещё на какое-то время…
Кажется, у кого-то пошла кругом голова. Лира, подруга, даже если он попробовал твою нежную грудь на вкус и попробует кое-что ещё, это не изменит ничего от слова ничего. Просто потом будет больнее.
Я сделала ещё один глубокий вдох. Досчитала до трёх.
А потом плюнула и, хищно улыбаясь, начала писать о том, как мы с Кириллом продолжаем то, что начали на кухне.
Ирине должно будет понравиться.
