видят, с каким пренебрежением взирают на них эти надменные тётки?
Девчонки получили несколько комплектов для примерки и скрылись в спальнях. Марго и Таня, словно мясо, осмотрели Надю, Милу, Лизу и Карину, заставили Надю повертеться вокруг и показать бёдра, а Карину – пройтись, причём всё это сопровождалось кислыми лицами стилистов, переглядываниями и ехидными замечаниями, но почему-то унижение и стыд чувствовала я, не сдвинувшаяся со своего места за столом.
Наконец, девочки, словно с барского плеча, получили свои комплекты, и ушли на примерку. Остались я, Саша Рогова и Лика Супер.
Саша и Лика скромно переминались с ноги на ногу возле заветной коробки. Марго и Таня смотрели сквозь них, словно не замечая. Лика протянула руку к коробке и сказала:
- Можно мне что-то позакрытей?
- Фу, не тронь! Не тронь, я сказала! – Процедила Марго. - Позакрытей должен был быть твой рот, когда ты кушала сдобу, дорогуша. В зеркало давно смотрела? Нет? Ты похожа на губку, такая же рыхлая и бесформенная.
Лика опешила и отступила назад. Я напряглась, но не сдвинулась с места.
Марго сказала писклявым голосом, обращаясь к камере на стене:
- Режиссёра можно сюда… пригласить? – По громкой связи Рита Волкова что-то ответила. - В смысле она вышла? Я отказываюсь так работать. Мне обещали девочек модельной внешности, а тут у вас некомплект, пересортица какая-то. Пусть этих уберут из показа, одна толстуха, вторая как пацан. Это антисекс, это убьёт имидж бренда.
- Там ещё одна, Марго, - сказала Таня, показывая на меня. – Эй ты, за столом, покажись.
Я старалась сдержаться, честно, старалась. Вру. Не хотела, и не старалась. Очевидно, лимит моего терпения был исчерпан вчерашней изнурительной тренировкой с долбанными босоножками. Лика стояла красная, как рак. Саша Рогова опустила голову и рассматривала носки кедов. Они не были моими подругами, и, по большому счёту, мне должно быть всё равно… Но я не я, если мне будет всё равно, когда унижают других.
Какого хрена? Кем себя возомнили эти тётки? С каких это щей они решили, что имеют право оскорблять? «Покажись?» Шта? Мы на невольничьем рынке в Алжире, что ли?
- Нет. – Налила себе полный стакан газировки и наложила новую порцию панкейков. – Неохота. И вообще, это невежливо – указывать людям на их внешность. Мы такие, какие есть, какими родились. И не вам судить о красоте.
Надо было видеть лица сушёных вобл. Они переглянулись, затем Марго проковыляла ко мне и оперлась ладонями о край стола напротив, нависая надо мной:
- Ты не поняла, девочка. Судить как раз нам. С этими всё понятно, теперь нам нужно взглянуть на тебя, чтобы решить, достойна ли ты носить Франческо Зотти.
Повисла тишина. Рита Волкова по громкой связи сказала, что Ирина Викторовна будет через три минуты. Я нарочито неторопливо отрезала кусок панкейка, макнула его в шоколадную пасту и отправила себе в рот. Тщательно прожевала под сверлящим взглядом Марго и ответила:
- Мне не сдался ни ваш показ, ни ваши ссаные тряпки для проституток. Ни в жизнь не надену эту порнографию.
Сёма Хворостов хмыкнул. Только сейчас заметила, что они с Антошей тут как тут. Видимо, появились вместе со стилистами. Лицо Марго пошло красными пятнами. Она открыла рот, затем закрыла, оглянулась на Таню, всплеснула руками и прокричала фальцетом:
- Как ты смеешь? Как смеешь говорить такое о Франческо Зотти? Ты хотя бы представляешь, сколько стоит одна вещь из этой коробки? Да тебе ни в жизнь на неё не заработать!
- Быть того не может. – Хладнокровно ответила я. – Или вы знатно переоценили своё барахло.
Впервые почувствовала это: я была зла, но владела собой. А вот тётка напротив – нет. Как же мерзко это выглядит со стороны, да уж. Но гордиться собой мне пришлось недолго.
- Да ты, да ты! – Марго наклонилась ещё ниже ко мне. Её глаза сузились до тонких щёлочек. Женщина прошипела намеренно тихо, так, чтобы слышала я одна. – Кто ты такая? Никто и звать никак! Хотя, что с тебя взять? Стоит взглянуть, и сразу ясно: унылая деревня, которая понятия не имеет о хорошем вкусе. Одного не могу понять. Сидела бы и дальше в своей убогой подворотне, со своими убогими предками, чего вылезла?
Я владела собой, а моя рука – нет. Иначе как ещё объяснить то, что сладкое содержимое стакана было выплеснуто прямо в лицо сушёной вобле?
Таня ахнула. Сёма сосредоточился на выборе позиции и кадра. Марго дышала открытым ртом и хлопала глазами, глядя на коричневые капли, стекающие по её нарисованным бровям, кончику носа и платью. Саша Рогова кинулась к ней с салфетками. Лика не двинулась с места, лишь едва заметно мне улыбнулась.
Я с шумом отодвинула стул, подошла к коробке с тряпками и несколько раз со всей силы пнула её ногой, отчего яркие стринги и лифчики разлетелись по всей комнате. Из спальни вышли уже одетые, вернее сказать, раздетые, Королёва и компания. Улыбка медленно сползла с лица Розы.
- Что здесь происходит? – Раздался голос Струковой. – Кострова, ты что творишь? Прекрати немедленно!
- С меня хватит! Я ухожу с проекта!
О, как! То никого, то все притащились! Для верности пнула коробку ещё раз и, сжав кулаки, ушла прочь, слыша спиной:
- Ирина, это безобразие! – Причитала Марго плаксивым голосом.
- Кого вы понабрали? – Возмущалась Таня. – Кунсткамера! Нахалки! Дворовые псины!
- Давайте все успокоимся!
Хотелось побыть одной и никого не видеть. Шла быстро, не разбирая дороги. Лишь бы подальше! Дыхание выровнялось, только когда захлопнула за собой дверь и оказалась в тишине бассейна. Тихо плескалась вода. Я прошла по краю, глядя в своё отражение, и опустилась на корточки. Зачерпнула ладонью прохладную воду.
Ненавижу таких вот напыщенных куриц. Считают себя лучше других! Почему? Кто дал им право? Кем бы ты ни был – относись с уважением к окружающим. Тем более, если ты чего-то в этой жизни достиг, ведь в этом случае
