Но и с ним я обязательно познакомлюсь поближе.
Настя садится в машину, я называю водителю адрес. Сергея и Валеру пришлось нанять, после того как Семенов натравил на меня своих головорезов. Еще одного охранника пришлют из агентства завтра. Приставлю его к Ласке и сыну, пока не закончится вся эта канитель с Бакуниным.
— Замерзла? — спрашиваю Настю, наблюдая за ней.
— Это нервное, — еле слышно отвечает она и сильно вздрагивает, когда я, накрыв ее ладонь своей, переплетаю наши пальцы.
Ласка начинает трястись, будто не в теплый салон села, а в бочку с ледяной водой запрыгнула. Пытается отдернуть руку, но я не отпускаю.
— Это неправильно… Очень неправильно… — шепчет Настя, словно заведенная, и закрывает глаза. Качает головой.
Внутри что-то противно сжимается, потому что я опять вижу слезы на ее лице. Чувствую себя преступником. Хотя… в нашем случае будет уместнее — рецидивистом.
В ресторане Ласка оглядывается по сторонам, стараясь не смотреть на меня лишний раз. Мы находимся в шикарном месте, персонал и блюда здесь на высшем уровне. Возможно для разговора стоило выбрать что-то попроще, но у меня не было времени для маневра. Привез туда, где знаю, что нам не помешают.
Приняв заказ, официант спешно ретируется, оставляя нас наедине.
— Спасибо, — растерянно говорит Настя. — Но ты зря столько заказал. Я ничего не хочу.
Жаль, выпить нельзя. Нам бы сейчас не помешало. Мне так уж точно. Алкоголь всегда действует на меня расслабляюще.
Я впиваюсь в Настю глазами. Уверен, Ласка даже близко не осознает, как меня к ней тянет. И дело не только в физическом влечении. Тогда, четыре года назад я запихнул свои чувства глубоко внутрь, погряз в работе и достижениях, а сейчас как будто вынырнул на поверхность и дышу полной грудью. Впервые со дня смерти Игоря.
— Пожалуйста, хватит на меня так смотреть, будто опять представляешь, как мы… — осекается Настя. — Я приехала поговорить, а не продолжать то, что между нами произошло. Это было ошибкой.
Прекрасной и очень страстной ошибкой.
Сказать вслух об этом не успеваю. Звонит телефон. Я достаю его из кармана и сбрасываю вызов, не переставая наблюдать за Лаской. Меня пронзает мыслью, что я обладаю нечеловеческой силой воли раз столько времени держался от нее в стороне и не позволял себе появляться в ее жизни.
— Как бы ты хотела, чтобы строилось наше общение? — прямо спрашиваю я, поставив телефон на беззвучный режим.
— Не знаю, — Настя закусывает губу и долго смотрит на меня. Проходит почти минута, прежде чем я слышу: — Явно не так как в моей квартире. Ты женат, а я в отношениях.
Проблема как раз в обратном. Я хочу, чтобы так. Правда есть нюансы. Развод по щелчку пальцев я не смогу оформить. Как и прекратить общение с Полиной. Если с совестью и прочим я как-нибудь договорюсь, а на осуждение со стороны мне плевать, то на чувства Ласки нет. Для меня очевидно, что роль любовницы ей не подойдет. И что там у нее за отношения, если отвечала мне с такой страстью, тоже большой для меня вопрос.
Слов внутри много, но как их оформить в понятные и доступные слова, я не знаю. Мы с Настей смотрим друг на друга, пока официант не приносит наш заказ.
Я нахожусь в браке, Настя говорит, что встречается с другим мужчиной. В том кругу, где я сейчас имею вес, водятся порой такие отбросы с психическими отклонениями, что блевать тянет, послушав об их извращениях и методах расслабления в свободное от работы время. Люди это делают ради забавы, от скуки, не питая при этом к партнеру или партнерам глубоких чувств. У нас же совсем другая ситуация.
Подумав, опять беру телефон в руки. Нахожу одну фотографию и протягиваю смартфон Насте. Ласка не торопится его принимать. Сомневается.
— Посмотри, — настаиваю я.
Аккуратно взяв его, вглядывается в экран, пока тот не гаснет. Опять включает и смотрит по-новой.
— Очень красиво. Твоя? — поднимает на меня глаза.
Неужели помнит, что я рисую?
— Моя, — киваю я. — Скажи, что ты видишь?
— Пейзаж. Городской. На твоей картине он красивее нежели тот вид, который открывается из окна. Получилось очень атмосферно. Мне нравится.
— Что ты еще видишь, — не свожу взгляда с ее раскрасневшихся щек, вспоминая, как Ласка впервые оказалась у нас дома и увидела в моей комнате наброски картин. С каким интересом она смотрела на эти работы и задавала мне вопросы. Тогда я думал о том же, о чем и сейчас. Настя вызывает желание, перед которым я был и остаюсь бессильным. Это похоже на паранойю, честное слово. У меня куча денег, я никому ничего не должен, а все чего хочу — это быть с ней. Может, жизнь заключается не только в том, чтобы зарабатывать миллионы, которые не могу потратить на то, что мне необходимо?
— Стены и крыши у зданий серые, грязные. Небо такого же оттенка. Не знаю, что тебя могло вдохновить ее нарисовать. Тем не менее твой вариант выглядит завораживающе.
— Все правильно, — забираю телефон и кладу его рядом с собой. — Я дорисовал то, чего нет. Просыпался на рассвете, выглядывал в окно, а там серые улицы, такие же крыши домов, промозглая погода… Люди любят фантазировать и додумывать то, чего и в помине нет. Чтобы хоть за что-то цепляться и жить, когда кругом убогая картинка. Кому-то жизнь кажется скучной, другие видят ее не такой идеальной, как представляли в мечтах. Зачастую творчество — это попытка выразить то, чего нет в реальности, чтобы таким образом уйти от нее. Смотришь на картину, вроде похоже, а потом приглядываешься и видишь — нет, что-то там не то. Так идеально не бывает. С моим браком примерно также обстоят дела. В глазах других наша жизнь и отношения с Полиной — красивая картинка, В действительности же — убогие и серые фасады, которые скрывают много тайн.
Настя сосредоточенно жует свою губу, слушая меня. Хоть я и пытаюсь говорить спокойно, но эмоции то и дело просятся наружу.
— Твое сообщение, которое ты прислала мне четыре года назад о том, что я мерзавец и ты меня ненавидишь до сих пор хранится в старом телефоне, — признаюсь ей, чувствуя, как ломит все тело.
— То СМС я написала после того, как встретилась с твоим отцом в кафе и он передал от тебя деньги на аборт. Мне было не просто больно, меня как-будто убили…
— Мы с тобой оказались заложниками ситуации. Я сейчас
