Хорошо, что не во всем. — Тянет ко мне наманикюренный палец, но я отталкиваю ее руку.
— Не прикасайся ко мне.
Захлопываю за собой дверь, хватаю Ермакову за волосы и тащу в комнату. Она брыкается, визжит, царапается. Швыряю ее на кровать, где она затихает и, тяжело дыша, подгибает одну ногу.
— Вспомним былые времена? Асенька-то явно бревно…
Я молча вынимаю ствол, дергаю затвор и навожу его на Римму. Она бледнеет, округляя глаза.
— Камиль… Камиль… Пожалуйста… — Сползает с кровати, на коленях подбирается ко мне и, тихо плача, обнимает за ноги. — Я приревновала… Ты же знаешь, я до сих пор люблю тебя…
— Откуда ты знаешь, кто она на самом деле? — рычу, оттолкнув ее в сторону.
Всхлипывая и размазывая тушь по щекам, она подбирает под себя ноги и хнычет:
— Сама выяснила.
— Не гони! Ты таблицу умножения не знаешь. А копнуть инфу для тебя и подавно — сложнейший алгоритм. Брат посвятил?
Она замирает всего на полмига и кивает:
— Да… Да, он!
Врет, мерзавка. Иначе бы не растерялась.
— А он как узнал?
— Я не спрашивала. Мне было достаточно правды. И знаешь, как обидно? Ты бросил меня ради… ради какой-то… Неужели ты думаешь, что бывшая наркоманка сможет родить тебе здорового ребенка?!
— Ты не имеешь права вообще заикаться о детях! — рявкаю я. — Стоп! Что ты сказала?
— Ну… твоя Асенька… Считаешь, наркотики не подпортили ее детородные органы?
Какие еще наркотики?
Ермакова слишком хорошо меня знает. Улавливает смятение. Конечно, она не упускает возможности ударить посильнее.
— Ах, ты не знал? Прости, пупсик, но это правда. В прошлом твоя Асенька баловалась запрещенными препаратами. Кажется, это и сейчас заметно. По ее нездоровой худобе.
— Она стройная, а не худая, — шиплю я.
— Не буду спорить. — Ермакова шмыгает носом, перестав плакать. — Это ее личное дело. Но я вправе предупредить тебя. Ведь бывших наркоманов не бывает.
— Бывших лжецов тоже! — Делаю шаг вперед, прицелившись в ее голову, и повторяю свой вопрос: — Так откуда ты о ней узнала?!
— Я же сказала…
— Не ври мне!!! — Навожу ствол на ее колено. — Начну с него…
— Нет-нет-нет!!! Камиль, умоляю… Я все расскажу, обещаю. Только не убивай меня, прошу…
— У тебя тридцать секунд.
— Хорошо-хорошо! — судорожно кивает она. — Камиль, мы с тобой не просто так познакомились. Мне за это заплатили. Я должна была приглядывать за тобой… Но влюбилась… И последние полгода жила в настоящем аду. Мне так стыдно, что я…
— Кто заплатил?! — перебиваю я. — Адель?!
— Нет, — мотает она головой. — Твой отец. Захир.
Глава 22. Оправдание лжеца
Ася
Глупышка, что еще совсем недавно видела в нем бога, умерла. Расколов меня на части, каждая из которых жаждет мести, он превратился в дьявола. Масок больше нет. Голая правда, попахивающая гнильцой.
Руками прикрывая интимные места, я напряженно слежу за тем, как бархатный взгляд кобеля скользит по моим ногам, огибает талию, поднимается к груди. Он настолько одурманен запретным плодом, что не видит в этом теле меня. Видит только очередную жертву.
— Глеб, — представляется он, наконец оторвав взгляд от моей груди и приковав его к лицу. — А ты?.. ТЫ?! — Его глаза вмиг расширяются с застывшим в них ужасом.
— Молодой человек, вы не могли бы закрыть дверь?
Парализованный шоком, он не в состоянии даже пальцем пошевелить. Я дотягиваюсь до халата, одеваюсь и, повязывая пояс, выхожу из кабины.
— Что ты здесь делаешь? — он переходит на шепот. Желание флиртовать с новой обитательницей виллы испаряется, уводя опору у него из-под ног.
— Вы, видимо, меня с кем-то путаете, — продолжаю я играть роль.
Он шлепает губами, ловя ртом воздух и пошатываясь. Наглядный пример того, как человек накладывает в штаны, когда страшно. Камиль все бы отдал, чтобы засвидетельствовать эту картину.
— Это что за представление? — возмущается он, не выпуская меня из ванной. — Что ты с собой сделала?
Я вспыхиваю яростью. Он меня предал, а негодует, словно это я перед ним провинилась.
— Я думал, ты с собой покончила, когда прощальную записку прочитал! А ты здесь! Даже матери ничего не сказала!
Вот так от ласкового и нежного Олега не осталось даже тени. Как запахло жареным, так взглядом меня душит.
— А-а-а… Я понял, — тянет он, покачивая головой. — Узнала про Адель и решила отомстить. Говори, она знает, кто ты?! — Он хватает меня за руку и дергает на себя.
— Отпусти, — шиплю я. — Или она сейчас же узнает, кто ты!
Этот придурок не догадывается, что его женушка в курсе его интрижки с медсестричкой Асей. Мне это только на руку. Страх — двойной и без сахара. Что может быть красочнее на его лице?
— Милая, — смягчается он. — Прости… Я собирался все исправить. Я развелся бы до нашей свадьбы…
— Исправить? — нервно усмехаюсь я. — Ты представился мне хирургом Олегом. Глеб! Как ты это собирался исправлять?
— Ну солнышко…
— Отвали! — Я отталкиваю его в попытке сбежать, но он снова хватает меня.
Взвизгнув слишком громко, я привлекаю внимание Чеховского. Тот заскакивает в ванную и с размаху въезжает Глебу в челюсть. Запрокинув голову, тот скулит сквозь зубы и пятится от меня, чертыхаясь.
— Что здесь происходит? — доносится из коридора голос Адель.
— Ничего, — через плечо бросает ей Чеховской. — Глеб оступился и приложился носом о раковину.
— О, господи, дорогой, ты как? — Она тянет к нему руки, и я окончательно мирюсь с реальностью происходящего.
Олега нет, не было и никогда не будет. Он никогда не был моим. Лишь жестоким обманом заставил поверить в несуществующую сказку, играя со мной, как кот с мышью.
Адель окидывает меня озадаченным взглядом, выводя Глеба из ванной.
— Идем-идем, милый. Настя, одевайся и принимайся за дело. Вдруг он сломал нос.
Чего?! Я этого мерзавца еще и лечить должна?! Но отказавшись, вызову у Адель ненужные вопросы и подозрения.
— Мы с Камилем собирались…
— Хватит прохлаждаться, девочка! — строго отчитывает меня Адель, держа под руку своего муженька, сквозь пальцы которого течет кровь. — Ты в первую очередь наш семейный доктор. А уже потом — девушка Камиля.
— Девушка Камиля?! — с зажатым носом гудит Глеб.
— Да, мы сами немного растеряны. Оказывается, Камиль и Настя уже месяц встречаются.
— Месяц? Настя?
Какой же кайф видеть недоумение в его расширенных глазах. Почище любого удара ниже пояса.
— Забудь, сладкий. Этот роман долго не продлится, — делает она выводы, будто проклиная наши отношения, и уводит Глеба с глаз.
Мы с Чеховским переглядываемся. Не нравится мне его взгляд, сдирающий с меня кожу, но поблагодарить его я просто обязана.
— Спасибо.
— Пустяки. Он у нас любитель
