кровь биться быстрее.
Его светлость: Я тебе снился?
Жар разливается по мне от осознания того, что мне не нужно спать, чтобы видеть его во сне.
Как будто он ждал, пока я это прочитаю, точки начинают подпрыгивать.
Его светлость: У тебя был хороший день? Себ только что ушел. Он пьян, Стеллу ждет приятная ночь.
Я не могу удержаться от смеха над его эмодзи с баклажанами и персиками. Это так не похоже на него или на того себя, которого он позволяет видеть всем остальным. Каким-то образом мне было дано разрешение находиться по другую его сторону. Он не просто жестокий убийца, сила, с которой нужно считаться, но он так же милый, забавный, заботливый, по-своему уникальный.
Эмми: Большую часть дня мы с папой и Крузом смотрели дерьмовые шоу по ремонту автомобилей. Не совсем мое представление о веселье, хотя, должна признать, за парой механиков было приятно наблюдать.
Его светлость: Забавно, я думал, ты предпочитаешь парня в строгом костюме с грязным ртом, парням в грязной одежде и жирными пальцами.
На моих губах появляется улыбка.
Эмми: Я думаю, все зависит от моего настроения. На самом деле я была не в настроении для чопорного и пристойного, скорее темного и грязного.
Мои щеки горят, я знаю, что не должна флиртовать с ним, насмехаться над ним. Но я думаю, что все это время не могла сдерживаться. Он, вероятно, счел бы это странным, если бы я была какой-то другой.
Его светлость: Я думаю, ты более чем осведомлена о том, что дорогой костюм не всегда означает скучный и нежный.
— Чеееерт, — стону я, мои бедра трутся друг о друга, когда в моей голове мелькает промежуток времени, которое мы провели вместе.
Эмми: Себ единственный, кто пьян?
Его светлость: Может быть, а может и нет…
Его поддразнивание заставляет меня думать, что, скорее всего, последнее.
Эмми: Осторожно, Господин Чирилло. Отказ от своих запретов может привести вас ко всевозможным неприятностям.
Его светлость: А что, если я готов выбросить их все в окно?
Мое сердце продолжает бешено колотиться, когда все, что находится к югу от моей талии, сжимается от желания.
Эмми: Как далеко ты готов их забросить? Дай мне что-нибудь, с чем можно было бы поработать.
Мои глаза прикованы к моему планшету, когда она смотрит на свой телефон, ее нижняя губа принимает на себя основную тяжесть ее желания, пока она ждет моего ответа.
Крепче сжимая телефон, я заставляю себя встать с кровати и отвести от нее взгляд.
Ее темные волосы собраны на макушке, и она одета в слишком большую майку, которая висит достаточно низко спереди, чтобы дать мне идеальное представление о том, что, я знаю, она скрывает под собой. Но это также демонстрирует повязку на ее плече, гарантируя, что чувство вины, которое я все еще испытываю из-за своей реакции в понедельник вечером, продолжает кружиться у меня внутри, даже с тем количеством водки, которое мы с Себом выпили после ухода Алекса, наполняя мои вены.
Останавливаясь перед зеркальными дверцами моего гардероба от пола до потолка, я поправляю пояс своих боксеров именно так, как мне нужно. Когда я доволен, я открываю камеру на своем телефоне и кладу другое предплечье на стекло.
Низко опустив голову, я смотрю в камеру, представляя, что смотрю прямо в ее горящие глаза, когда она умоляет меня трахнуть ее.
Делая снимок, я отправляю его, даже не проверив. Если я посмотрю, я выберу миллион и один способ, которым я мог бы сделать это лучше, и это не то, о чем идет речь.
Будь настоящим, Тео. Покажи ей, кто ты на самом деле. Неуверенность и все такое.
Она этого заслуживает.
Это сразу отмечено как прочитанное, и я бросаюсь обратно к кровати, чтобы увидеть ее реакцию.
— Святое дерьмо, — выдыхает она, ее глаза расширяются, движение ее груди увеличивается, чем дольше она смотрит.
— Что ты собираешься делать теперь, Мегера?
— Это действительно чертовски плохая идея, — бормочет она себе под нос, убирая выбившуюся прядь волос за ухо, ее глаза все еще не отрываются от экрана перед ней.
Не в силах удержаться, я начинаю печатать.
Тео: Я лишил тебя дара речи, детка?
Я расхохотался, когда последовала череда слюнявых смайликов.
Тео: Получу ли я удовольствие взамен?
Мегера: Не уверена, что то, что на мне сейчас надето, хоть сколько-нибудь соответствует этому. Это пошло прямиком в мой банк дрочки.
Мой член дергается в ту секунду, когда я читаю эти слова, мой разум мгновенно вызывает в воображении образ ее руки, засунутой в кружевное нижнее белье, когда она ласкает себя из-за моей фотографии.
Черт возьми, да. Покажи мне это вживую, детка.
Тео: Ты потрясающая, независимо от того, что на тебе надето. Испытай меня.
Я смотрю, как она откидывает одеяло и заливается смехом. На ней крошечные шорты для сна, которые, я уверен, идеально сели бы на ее задницу, если бы она встала и повернулась ко мне. Но меня забавляют не они, а огромные ярко-розовые пушистые носки на ее ногах, которых я не ожидал.
И это то, что я получаю на фотографии несколькими секундами позже.
Тео: ЧЕРТОВСКИ ГОРЯЧО, но есть ли шанс на что-то большее, чем твои ноги?
Мегера: Тео, Тео, Тео. Это не так работает. Фотография за фотографию.
Улыбка, которая играет на ее губах, когда она печатает, заставляет что-то внутри меня загораться, как чертова рождественская елка.
Я чертовски люблю эту улыбку.
Поднимая руку, я провожу подушечкой большого пальца по нижней губе, изучая ее. Черт возьми, я хотел бы быть там с ней, смотреть в ее глаза, пока она ждала, чтобы увидеть, что я собираюсь делать дальше.
Меняя позу, я засовываю руку в боксеры, хватаю свой ноющий член и фотографирую именно так. Это ничего не показывает. Я не хочу так быстро переходить от нуля к шестидесяти, но нет никаких сомнений в том, насколько я чертовски тверд для нее.
Я снова нажимаю отправить, не разглядывая изображение, и смотрю на экран.
Ее улыбка становится только шире, когда она получает снимок, и я не могу удержаться от смеха, когда она нагло увеличивает масштаб.
О, черт
