дочери. Татьяна Геннадьевна посчитала меня достаточно взрослым на тот момент и затеяла разговор о потребностях, которые во мне уже якобы сформировались. Я краснел весь этот чёртов разговор…
А потом задавался вопросом: «А они сформировались? Мои потребности?..»
Мне было шестнадцать. Асе – пятнадцать. Тем летом я всё чаще пялился на её ноги, которые стали казаться мне самыми стройными и красивыми ногами на всей планете. На её аккуратную грудь, уже различимую под майкой. Губы… То, как она кусает их, когда глубоко задумывается над чем-то… Глаза… Они были такими голубыми, что могли посоперничать с ясным небом.
Да, мои потребности сформировались. Оформились. И были направлены в сторону дочери завуча.
Нехорошо, чёрт возьми!
Десятый класс… Я потерял родителей и закрылся в себе. Ни с кем не делился своей болью. Но Ася, как назойливая муха, всё жужжала и жужжала возле уха о том, что мне непременно нужно выговориться.
Тот год был самым сложным. Потому что опеку надо мной взял дядя. Я знал, что он хочет уехать из страны. И внутри себя готовился к тому, что тоже уеду. Уеду от Аси.
Швырнув телефон на диван, попытался закрыться от воспоминаний. Мне позарез было нужно поскорее забыть свою Белочку. Я загибался без неё…
– Кирилл, ты чего разлёгся? Это что, лёд? Что с твоим лицом? – дядя с ходу засыпал меня вопросами.
– Я просто был в зале, – оторвал пакет со льдом от лица, поморщился от боли.
– Мда… знатно тебя, – бросил он не слишком уж и жалостливо. – Иди в другую комнату. У меня телефонный разговор важный.
Подобное случалось довольно часто. Дядя выгонял меня из гостиной, потому что у него не было своей спальни. Апартаменты, в которых мы временно жили, были просторными, но состояли всего из двух комнат.
Месяц уже прошёл, но ни о каком переезде в собственный роскошный дом (как выражался дядя) и речи не шло. Пару раз он якобы ездил туда, чтобы узнать, как продвигался ремонт, но меня с собой брать отказывался.
Взяв свой телефон, я сполз с дивана. Швырнул пакет со льдом в мойку и побрёл в комнату. Сел у компьютера, надел наушники.
Чёртов английский… Он с трудом мне давался.
Запустил учебную программу и, повторяя английские слова, вертел в руках телефон. Наверное, тысячу раз его включал, потом выключал.
Мне чертовски хотелось позвонить Асе. В голове даже звучал её голос. А потом я отчётливо видел, как мы с ней прощаемся.
Звонить я не стал…
– Ну и что это, вашу мать, было? Зачем ты выбрал Нику?
Хм… А я думал, что он уже и не спросит.
Тимур явился не в духе после разговора с Фроловым, а вот Марат был довольно бодрым. Я знаю, что случилось. Марата взяли в команду, тренер давно присматривался к нему. Но сейчас не об этом…
– А зачем ты выбрал Асю? – отвечаю вопросом на вопрос.
Артём, выходящий из душа, отвешивает мне по заду полотенцем.
– Опять он про свою Белову! Всё никак не успокоится!
Я вырываю полотенце из его рук и швыряю в лицо.
– Да хорош, бро! Ты чего завёлся? – подскакивает ко мне Тимур. – Мне захотелось разделить Белову с Алиевым. И я это сделал. А для чего ты разделил меня с Никой, а? Ты залип, что ли, на ней? На моей девочке?..
Я делаю вид, что задумываюсь над его вопросом. Секунда, две, три…
Тимур взрывается:
– Ты охренел?! Твой ответ должен быть «нет»! Понимаешь? НЕЕЕТ!
– Окей. Нет, – я само спокойствие.
Внешне.
Но внутри меня бурлит гнев.
Какого хрена они продолжают играться с Асей? Она сделала свой выбор, отдав предпочтение Марату! Ещё тогда, когда я был в Штатах! Всё, точка!
Подхватив рюкзак, вылетаю из раздевалки. Тимур настигает меня мгновенно.
– Мы не договорили! – напирает он, схватив за плечо.
Я скидываю его руку.
– Разберись со своей девочкой, она пускает на меня слюни.
– В твоих мечтах? – язвительно выплёвывает Тимур и толкает меня грудью.
Отшвыриваю его от себя руками. Я так зол, что у меня буквально едет крыша.
Ася…
Ася и Марат!
Я сам отдал её ему! Сам просил присматривать за ней! Его! Того, кто всегда мечтал её получить!
Мы бросаемся друг на друга. Сейчас я вижу перед собой лицо Алиева, а не Соболева.
– Да вы охренели, вашу мать! – вопит Артём, пытаясь вклиниться между нами. – Брат! Брат!! Это же просто баба, она того не стоит!!
Не знаю, кому именно он это кричит. Мне или Тимуру? Об Асе или о Нике?
Тимур вдруг резко отпускает меня и отскакивает. Мы лишь слегка помяли друг друга, но серьёзных увечий нанести не успели.
– Твою мать! – чертыхаясь, Тимур мечется по узкому коридору. Потом резко поворачивается ко мне. Протягивает руку. – Бл**! Кирюха! Прости!
Я с готовностью пожимаю его руку. Он упирается лбом мне в лоб. Криво ухмыляется.
Братство.
Вот чем мы стали. От такого просто так не отряхнёшься.
– Если тебе нужна Ника… – начинает было Тимур.
– Нет! – прерываю его.
Боже… Нет! Нахрена мне его Ника?
– Ну как знаешь, – он вновь криво ухмыляется. – Больше предлагать не буду.
Тимур склоняется к моему уху и вопросительно шепчет:
– А что насчёт Беловой?
В толпе, которая успела нас окружить, мой взгляд тут же выхватывает небесно-голубые глаза… Алиев рядом с ней. Они держатся за руки.
– Ничего. Белова мне неинтересна.
И вижу довольное выражение на лице Соболева, прежде чем ухожу прочь.
Ася
Даша лучезарно улыбается.
– Ой, а чего это делается, а? Не всё так гладко в нашем королевстве богатых придурков?!
Да уж… Стычка Тимура с Киром буквально вопит об этом. А меня накрывает новыми сомнениями… Что, если поведение Кира – просто ширма?
Да знаю-знаю! Я опять проявляю свою наивность, и всё такое… Но всё же!
Однако вслух задумчиво протягиваю:
– Интересно, что у них там случилось?
– А мне – нет! – отрезает Марат.
Парень крепко сжимает мою руку, когда мы покидаем спортивный корпус и направляемся к общежитиям.
Мне нужно с ним поговорить… О нас. Всё-таки меня беспокоит этот спектакль, который они с Дашкой решили разыгрывать. К тому же за моей спиной! Ведь мне приходится в нём участвовать.
И хочется понимать, что сам Марат думает об этом.
– Знаете, что? – привлекает наше внимание Даша. – Мне лично приятно, что они ругаются. Пусть дерутся, выясняют
