Она оглядывается через плечо, удостоверяясь, что я иду, и мое сердце начинает бешено колотиться только от одного этого взгляда. Возьми себя в руки, мысленно проклинаю я. Она практически раздавила твою душу. Мне нужно хотя бы заставить ее немного поработать над этим.
Мы спускаемся на лифте на второй этаж, и я насвистываю, когда мы входим в ресторан. Элегантно одетая метрдотель приветствует нас, ее глаза расширяются, когда она смотрит на нашу маленькую группу. Как девушки называют это? Ходячий секс? Глядя на Картера и Логана, я могу неохотно признать, что из нас троих получается неплохая компания. Девушки всегда были от нас без ума, даже когда мы смотрели только на Валентину.
До воссоединения с Вэл я, вероятно, отвез бы эту девушку домой на ночь, после того как поужинал, конечно. Но теперь она с таким же успехом могла бы быть мухой на стене из-за того, как мало она меня интересует. Она мило улыбается Картеру, но ее улыбка быстро исчезает, когда этот засранец просит о встрече с шеф-поваром скучающим тоном, который точно говорит ей, как мало он думает о ее флирте. Она чопорно уходит, возвращаясь с румянощеким пожилым мужчиной, одетым в белый поварской халат.
Он целует Картера в обе щеки, с энтузиазмом приветствуя нас, при этом истекая слюной на Валентину. Я даже не могу приревновать, потому что он такой типа крутой.
— Bonjour, mademoiselle. Что ты делаешь с этим мудаком? — Спрашивает он с сильным французским акцентом, еще раз плутовато подмигивая ей. Она хихикает, и я хочу жить в звуках ее смеха.
Блядь я такой тупой ублюдок.
— Я отведу тебе лучшее место в заведении. Ты уйдешь от этого парня сразу после ужина, как только попробуешь мою еду и увидишь мой город, — воркует он, предлагая Валентине свою руку. Она снова смеется, и взгляды Картера и Логана смягчаются, когда они смотрят на нее. Они тоже чувствовали себя опустошенными в течение последнего десятилетия? Чувствуют ли они себя сегодня вечером лучше, чем с тех пор, как она ушла?
Я мог бы рискнуть предположить.
Шеф-повар Рамзи, как он представился, действительно ведет нас к столу, который выглядит одним из лучших в ресторане. Он отодвигает для Валентины стул и изящным жестом кладет ей на колени салфетку. Еще раз подмигнув, он убирает со стола, обещая подать лучшие блюда, которые мы когда-либо пробовали. Как только он уходит, наступает тишина. Валентина не отрывает глаз от вида за стеклом, нервно играя столовым серебром на столе.
— Так чем же ты занималась все эти годы, красотка? — Наконец спрашивает Картер, нарушая тяжелое молчание.
Ее глаза расширяются, когда она снова обращает свое внимание на нас, как будто она не была готова к вопросу. Она открывает рот, но ничего не говорит, и она быстро закрывает его.
— В каком колледже ты училась? — Подталкиваю я.
По ее лицу пробегает агония, и я задаюсь вопросом, есть ли безопасный вопрос, который я могу задать милой девушке передо мной. Я ублюдок, потому что чувствую себя немного успокоенным из-за того, что последние десять лет не были для нее розами.
Кажется уместным, что она должна страдать так же сильно, как и я.
— Я училась в Оксфорде на последнем курсе, — медленно говорит она. — Моя мать переехала туда со вторым мужем, и после смерти отца это показалось мне подходящим местом.
— Я знал, что ты пойдешь куда-нибудь в подобное место, — восхищенно говорит Картер. — Ты всегда была самой умной девочкой в школе.
Она краснеет от похвалы в его голосе.
— Нам действительно есть о чем поговорить, мистер Принстон? — Дразнит она с улыбкой. — И да, прежде чем ты спросишь, конечно, я знаю, что ты учился в Принстоне.
Картер невесело фыркает, и улыбка на лице Валентины исчезает.
Логан бросает на Картера злобный взгляд, а затем берет Валентину за руку, останавливая ее нервное движение.
— На чем ты специализировалась? — Спрашивает он.
— Биология и английский, — застенчиво отвечает она. — Я знала, что хочу поступить в медицинскую школу, поэтому биология показалась мне подходящим вариантом. И потом…ну, ты знаешь, я всегда любила читать. Я начала посещать курсы английского языка по выбору, а потом их оказалось так много, что просто имело смысл удвоить специализацию по этому предмету.
Я был в Англии всего один раз. НФЛ любила проводить международные матчи несколько раз в год, и несколько лет назад мы играли с Ягуарами в Лондоне. Мы всей командой совершили поездку по нескольким городам в окрестностях Лондона, и я вспомнил, как проезжал мимо кампуса Оксфорда.
Я могу представить, как она прогуливается по кампусу, мальчики хотят ее, девочки хотят с ней подружиться. Она, наверное, всегда была самой умной в классе, даже там. В Валентине есть тот магнетизм, который заставляет всех обращать на нее внимание. Нам просто повезло, когда мы были подростками, что она этого не осознавала.
— Чем ты занималась после Оксфорда? Ты была в Англии все это время? — Спрашивает Логан. Картер ничего не говорит, но я знаю, что он ловит каждое ее слово.
Ее глаза кажутся убитыми горем от его вопроса, и я напрягаюсь, готовясь к тому, что она собирается сказать. Вышла ли она замуж, а затем развелась? Есть ли у нее ребенок? От одной мысли о том, что она будет принадлежать другому мужчине, мне хочется кричать. Я всегда мечтал, что в конце ее имени будет мое. Это должен был быть мой ребенок в ее животе.
У меня горит в животе.
Я ненавижу не знать всего о Вэл, когда я когда-то знал о ней все.
— Я училась в медицинской школе, — наконец отвечает она после долгого вздоха.
— Это потрясающе, — восклицаю я, думая, что она осуществила свою мечту. Она всегда хотела быть врачом после того, как в детстве сильно болела.
Разве это неправильно, что мне становится тяжело при одной мысли о том, как она прогуливается по коридорам больницы со стетоскопом и в белом халате?
Если это так, я не хочу быть прав.
Я устраиваюсь поудобнее под столом, игнорируя понимающую ухмылку, которую Логан бросает в мою сторону. Он полон ими сегодня вечером. Мудак.
— Я не закончила, — шепчет она. — Я получила степень доктора медицины, а потом мне пришлось бросить ординатуру, когда я заболела. — Ее взгляд опускается на колени, а руки начинают лихорадочно рвать матерчатую салфетку.
Картер удивляет меня, протягивая руку и поддерживая ее.
— Ты могла бы вернуться сейчас. Я уверен, что это возможно, — хрипло говорит он.
Тень, которую я не понимаю, пробегает по ее взгляду, и мне интересно, какие еще секреты Валентина скрывает от нас.
— Да, может быть, — смущенно комментирует она. Я открываю рот, чтобы задать ей еще вопросы, но появляется официант. Он один из тех горячих французских чуваков, каких вы видите в фильмах, и он смотрит только на Вэл. Я чувствую, как в моей груди нарастает рычание от того, как он смотрит на нее, и мне приходится активно работать, чтобы успокоиться.
Хотя два других ненамного лучше. Логан играет с ножом на столе, как будто испытывает искушение пырнуть им парня, и Картер посылает ему предупреждающий взгляд, который напугал бы любого. Честно говоря, я немного боюсь этого.
Официант, кажется, в блаженном неведении о напряжении за столом и наклоняется к ней.
— Шеф-повар приготовил специально для мадемуазель, — жеманничает он перед ней.
— Спасибо, — бормочет она, краснея под его вниманием.
Я перенесся в прошлое, когда она так краснела каждый раз, когда кто-то из нас смотрел на нее. Официант просто стоит там в ожидании, на его лице какое-то ошеломленное выражение, и я закатываю глаза.
Думаю, вставай в очередь, приятель.
— Я думаю, у нас все в порядке, — рявкает Картер, и официант спотыкается, когда видит угрожающий взгляд на его лице.
— Думаю подойду позже, — натянуто говорит он, прежде чем практически убежать.
Валентина выглядит так, будто вот-вот заплачет.
— Что случилось, любимая? — Обеспокоенно спрашивает Логан, обнимая ее за талию и нежно целуя в лоб.
И снова меня охватывает чувство дежавю, как будто десяти лет вообще не прошло.
