— Ну, черт возьми, чувак. Ты счастливый ублюдок, ты это знаешь? Она одна на миллион.
Я киваю, комок, слишком большой, чтобы говорить, внезапно подступает к моему горлу.
— Я-я д-д-думаю, я—
— Я знаю, братан. Я вижу это. Я всегда это видел. И, несмотря на все это дерьмо и на то, что произойдет, когда ты вернешь ее домой, я так чертовски рад за тебя.
На моих губах появляется улыбка, потому что, черт возьми, я тоже счастлив за себя.
— Я н-никогда н-не думал, что у меня будет ш-шанс.
— Ты недооцениваешь себя, в то время как все вокруг недооценивают ее. Я не удивлен. Честно говоря, я думаю, что вы довольно идеальная пара.
— Да? — С надеждой спрашиваю я. Это бессмысленно, но это все равно есть.
— Да. — Он допивает остатки из своей бутылки, прежде чем наклониться вперед и упереться локтями в колени. — И я сделаю все возможное, чтобы это продолжалось, когда ты вернешься домой. Она права, Брат. Ты заслуживаешь этого. Это и многое другое. Мы придумаем, как все это осуществить.
— Может быть, мне стоит просто жениться на ней, — говорю я в шутку. — Это сработало на Тео и Эмми.
— Совсем другая ситуация. Я не вижу, чтобы папа согласился на это в ближайшее время.
— Только еще на несколько недель. Затем мы официально станем полностью взрослыми и сможем делать то, что, черт возьми, захотим.
— Я лучше пойду выберу костюм. В конце концов, ты хочешь, чтобы твой шафер выглядел шикарно, — поддразнивает он.
— Кто, черт возьми, сказал, что ты будешь моим шафером? — огрызаюсь я в ответ.
— Ну, а кто еще это будет? Нико?
— Я почти уверен, что Калли не хотела бы, чтобы на ее платье были пятна крови, так что, вероятно, нет.
Он улыбается мне, его глаза сияют счастьем за меня и уверенностью в том, что я поступлю правильно. Это совершенно ошеломляет, но я молча клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы это произошло.
— Давай, тащи свою девушку в постель.
— Она все еще была бы в ней, если бы какой-то тупой ублюдок не решил вломиться посреди ночи.
Он поднимает руки вверх. — Я ничего не могу с собой поделать, если я скучал по своему маленькому братишке.
— Пошел ты, чувак. Пошел ты.
Я стою с Калли, все еще прижатой к моей груди, и он наблюдает за мной веселыми глазами.
— Она тебе идет, братан.
Образ ее извивающейся подо мной, выгибающей спину, когда я заполняю ее тело, толкая ее прямо к краю, заполняет мой разум, и мои губы кривятся в дерзкой ухмылке, когда мой член набухает.
— Ты даже не представляешь, чувак.
— Может быть, и нет, ты, грязный ублюдок, но я знаю, как сильно ей это нравится.
— Не могу поверить, что ты, блядь, знал и ничего не сказал, — ворчу я, следуя за ним из гостиной.
— Ты бы испугался и сбежал, как ты и сделал в любом случае. Но я не хотел быть причиной. Она нужна тебе, чувак. Ты нужен ей так же сильно, как я думаю, поэтому тебе нужно спрятать всю эту чушь о том, что «Я недостоин», и придумать способ воплотить это в жизнь. — Он останавливается у нашей старой спальни и открывает дверь. — Спи крепко, любовничек. — Он подмигивает, прежде чем закрыть за собой дверь.
— Ты заноза в моей заднице, Александр.
— И тебе того же, Николас, — язвительно замечает он в ответ, и я захожу в нашу спальню с широкой гребаной улыбкой на лице, и я действительно молюсь, чтобы в моем сердце не было бесплодной надежды.
14
КАЛЛИ
И снова, когда я просыпаюсь, я одна.
Но на этот раз нет ни паники, ни страха. Только счастье и удовлетворенность.
Алекс, знающий и принимающий то, что происходит между мной и Деймоном, — это огромный груз с моих плеч, который я даже не осознавала, давил на меня, пока он не исчез.
Я перекатываюсь на сторону Деймона, утопая в его запахе, пока погружаюсь в сон и выныриваю из воспоминаний о прошлой ночи.
Но точно так же, как когда я заснула, есть одна часть, на которой мой разум продолжает зацикливаться.
Слова Деймона о том, что это не сможет продолжаться, когда вернется реальная жизнь, разрывают меня надвое.
Я ни за что не отпущу его, когда мы вернемся. Я отказываюсь позволять моим родителям, моему брату, больше контролировать мою жизнь.
Это было прекрасно — до определенного момента, — когда я не знала, чего хочу. Но теперь все по-другому. Я знаю, чего хочу. И это он.
Каким-то образом нам нужно найти способ показать им, что мы этого хотим, что мы серьезны и что это правильно. Потому что это так. Я чувствую это своим сердцем и всей душой.
У них может быть представление о том, какой они хотят видеть мою жизнь, каким должен быть мой муж, но к черту это. Это не их жизнь. Это моя. И я буду бороться за то, чего я хочу, в чем я нуждаюсь.
Должен быть способ. Просто обязан быть.
Моя потребность пойти и найти моего дьявольского мальчика быстро берет верх надо мной, и я спускаю ноги с кровати и направляюсь в ванную, чтобы подготовиться к предстоящему дню.
Одетая в майку и шорты, без макияжа на лице, я отправляюсь на поиски.
Солнце уже ярко светит, его тепло просачивается через огромные окна, выходящие на пляж.
Я замечаю движение за стеклом, но не позволяю себе смотреть, пока не приготовлю себе кофе. Затем я направляюсь к выходу.
Моя улыбка становится шире, когда вид проясняется, и я молча прохожу по настилу и сажусь на ступеньки, как и прошлой ночью.
Ворчание и стоны боли смешиваются с грохотом волн и криками чаек над головой, когда они синхронно делают отжимания на песке.
Я опускаюсь на задницу, мои глаза мечутся между ними двумя. Они оба без рубашек — что вызывает у меня улыбку, потому что это показывает, насколько комфортно Деймону сейчас, — и в шортах, которые низко сидят на талии. Их мышцы пульсируют и изгибаются при движении.
Ставя свою кружку рядом с собой, я сосредотачиваюсь на Деймоне, наблюдая за каждым движением его тела, пока он выжимает максимум.
Я наблюдала, как он тренируется каждое утро с тех пор, как мы здесь. Черт возьми, я почти все время стояла рядом с ним, когда он подталкивал меня прямо к себе. Но видеть, как он соревнуется с Алексом, придает ситуации совершенно новый уровень остроты.
Солнце быстро начинает обжигать мою кожу, пока я сижу здесь незамеченная, но я ничего с этим не делаю. Я слишком наслаждаюсь собой, ведя их счет, пока они продолжают.
Их выносливость поражает меня, но, думаю, на самом деле так не должно быть. Они, вероятно, тренировались подобным образом вместе столько, сколько себя помнят. И я точно знаю, что Деймон не прекратит попыток одержать верх, пока не отключится. Я не уверена, что он когда-нибудь сможет избавиться от своего желания избавиться от образа слабака.
В конце концов, и неудивительно, что первым сдается тело Алекса. Его руки отказывают при отжимании, и он быстро обнаруживает, что ест песок, в то время как Деймон продолжает устраивать шоу из свей победы.
Самодовольный ублюдок.
— Ты гребаный слабак, братан. Ты прогуливал тренировки?
С громким стоном Алекс переворачивается на спину, закрывая лицо рукой.
— Пошел ты, Железный человек. Мы не можем все быть равнодушными к боли.
— Поверь мне, это, блядь, неправда.
Деймон опускается на песок рядом с Алексом, по-прежнему спиной ко мне.
Часть меня хочет заявить о своем присутствии, но есть большая часть, распутная шлюха внутри меня, которая более чем счастлива просто вожделеть их двоих.
Он вытягивает ноги перед собой и скручивается на них, разминая мышцы.
Я чертовски близка к тому, чтобы пускать слюни, когда мышцы его спины и плеч двигаются и натягиваются. Моя голова полна образов того, как он, должно быть, выглядит сзади, когда он разрушает меня своим мощным телом.
В конце концов, Алексу, должно быть, удается отдышаться, потому что он приподнимается на локтях, и его глаза немедленно находят мои. Он резко втягивает воздух, но в остальном никак не показывает, что видел меня.
