рукав, побуждая его подвести ее.
— Ты злишься на меня?
Я качаю головой.
— Конечно, нет, дорогая. Почему ты так думаешь?
— Потому что все выглядят очень злыми, как в тот раз, когда я разлила сок по всему дивану, а папа накричал на меня и заставил лечь спать без ужина.
Мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы скрыть свою ненависть к отцу моей сестры. Еще одна причина, по которой мне нужна работа: Чтобы я могла проконсультироваться с адвокатом и узнать, каковы мои шансы получить частичную опеку.
Кингстон опускается на колени.
— Эй, принцесса. Никто не сердится.
Белль указывает на Шона.
— Тогда почему у него тоже кровоточит губа?
Кингстон даже не удостоил Шона взглядом.
— Мы просто дурачились.
Шон использует нижнюю часть своей рубашки, чтобы вытереть кровь. К счастью, рубашка черная, так что, надеюсь, на ней не останется пятен. Он подмигивает, когда ловит мой взгляд на его пресс, который стал гораздо более рельефным, чем раньше. Может, я и не хочу быть с ним, но я точно не слепая. К сожалению, Кингстон тоже ловит мой взгляд, за что получаю свирепый взгляд.
Я отвечаю ему тем же.
— Даже не начинай со мной.
Белль хватает меня за руку.
— Жас?
Я вздыхаю.
— Дорогая, я обещаю, что никто на тебя не сердится. И мы сделаем что-нибудь очень веселое, но сначала мне нужно поговорить с мальчиками по-взрослому. Почему бы тебе не вернуться в дом, а я зайду за тобой через несколько минут?
— Тогда ты, я и Кингстон пойдем в детский музей?
Я ободряюще улыбаюсь ей.
— Мы все уладим, хорошо? Просто возвращайся в дом, и я скоро приду.
Белль вздергивает носик.
— Хорошо.
Никто не произносит ни слова, пока она не возвращается в дом. Как только она закрывает дверь, все ставки отменяются.
— Тебе нужно уйти, — говорит Кингстон Шону.
Шон усмехается.
— Нет, блядь.
Я смиренно опускаю голову. Оба парня смотрят на меня, пока я ныряю в — Бимер Шона и беру свой рюкзак.
— Жас… — начинает Шон.
Я поднимаю руку.
— Я знаю, что делаю, Шон. Спасибо тебе за вчерашний вечер. Я позвоню тебе позже, хорошо?
Он недоверчиво переводит взгляд между мной и Кингстоном.
— Ты сейчас издеваешься надо мной? Ты принимаешь его сторону после того, что он сделал?
Я щиплю переносицу.
— Я на стороне своей сестры. И что лучше для нее сейчас, так это не устраивать сцен и не смущать ее еще больше.
— Мне это не нравится, — Шон поправляет край своей кепки.
— Все будет хорошо, Шон. Я позвоню тебе позже. Обещаю.
Он испускает тяжелый вздох, прежде чем обхватить меня за плечи и притянуть в объятия. Кингстон выглядит убийственно, когда Шон целует меня в макушку, но к черту его. Он не имеет права говорить сейчас ни хрена.
— Если я не получу от тебя вестей сегодня вечером, я приеду туда.
Шон показывает двумя пальцами на свои глаза, потом снова на Кингстона.
— Я слежу за тобой, ублюдок.
Квадратная челюсть Кингстона подрагивает.
— И я за тобой.
Мы с Кингстоном стоим в тишине, пока Шон садится за руль и уезжает. Когда он уезжает, я начинаю идти к — Роверу Кингстона.
— Я не буду говорить об этом здесь. Машина открыта?
Я слышу, как отпираются замки, когда мы подходим ближе.
— Да, открыта.
Я открываю водительскую дверь и бросаю свою сумку через сиденье в грузовой отсек. Когда я вижу вопрос в глазах Кингстона, я говорю: — Я не верю, что ты не уедешь, если сядешь за руль.
Этот засранец ухмыляется, огибая машину, чтобы забраться в нее со стороны пассажира.
— Как скажешь, Жас. Но я держу их у себя, чтобы ты не сбежала, — он подвешивает мои ботинки за шнурки и смеется, когда я безуспешно пытаюсь их схватить.
Я сурово тычу в него пальцем.
— Тебе не нужно быть придурком из-за этого.
— Перестань вести себя как избалованный ребенок, и, может быть я тоже не буду.
— Прошу прощения?! — я отпрянула назад. — Ты чертовски наглый.
— Ты хочешь рассказать мне, что это было за исчезновение? И какого хрена ты пошла к этому мудаку?
Мои глаза сужаются.
— Не притворяйся, что ты еще не разговаривал с Бентли.
— Пошути, — Кингстон протягивает руку. — Скажи мне, что по-твоему ты видела, и я скажу тебе, что ты видела на самом деле. Тогда мы сможем перейти к тому, какой чертовски глупой ты была, что вообще пошл аза кем-то в этот дом.
— Вау, — качаю я головой. — Просто… вау.
— Нечего сказать? — он приподнимает брови. — Отлично. Я начну. Вчера вечером я сделал огромный прорыв в отношениях с отцом. Огромный.
Я хлопаю в ладоши.
— Трахая какую-то телку посреди секс-клуба? Поздравляю.
— Я никого не трахал, — вырывается у него.
Я закатываю глаза.
— Отлично. Отсосавшую у тебя. Неважно.
— Я ни с кем ничего не делал, Жас.
У меня отвисает челюсть.
— Я была там, Кингстон! Я стояла у задней двери и смотрела внутрь. Я видела, как ты засунул язык в горло какой-то голой цыпочке! Прямо перед тем, как она потащила тебя по коридору.
Он на мгновение закрывает глаза.
— Это последнее, что я хотел, чтобы ты увидела, но это нужно было сделать. И больше ничего не произошло.
— Верно, — я складываю руки на груди. — Почему я должна тебе верить? Потому что ты был так честен до этого момента?
Он рычит.
— Я чертовски серьезен, Жас.
— Отлично. Тогда почему бы тебе не рассказать мне, что произошло на самом деле? И почему тебе пришлось целоваться с кем-то рандомным?
— Потому что отец проверял мою преданность. Он расспрашивал меня о тебе… о моих чувствах к тебе. Когда я заверил его, что ему все привиделось, он спросил, как далеко я готов зайти, чтобы доказать свою правоту, — Кингстон потирает челюсть. — Я сказал ему, что сделаю все возможное, чтобы развеять его опасения.
— И его ответом на это было пригласить тебя на оргию?
— Это была не оргия. То есть, технически, наверное, трах происходил в одной комнате, но эти женщины были там не ради удовольствия.
— Что это значит?
— Они работали. Мой отец и Мэдлин управляют проституцией. Настоящей причиной вечеринки Иванова было приглашение гостей в их новую фетиш-комнату. Очевидно, у них есть постоянные клиенты, которым нужны предлоги, чтобы уйти от своих возлюбленных. Или некоторые из них просто получают удовольствие от осознания того, что их супруги находятся рядом, пока кто-то другой сосет их члены, я не знаю. Итак… Алекс, или один из других хозяев, как он их называл, устраивает вечеринку.
— Приглашается
