Сегодня, после встречи с хищницей Игнатьевой, после бесконечных переживаний о том, куда пропал муж и по какой причине, мне хотелось лишь доползти до укромного глухого угла, лечь там и впасть в беспробудную спячку. Мне требовалось время на восполнение хоть каких-нибудь сил.
А уж когда я увидела имя контакта входящего, посчитала это за знак. Вот он, сам объявился. Сейчас и узнаешь, где он пропадал и связано ли это как-нибудь с пропажей Алексеева, ситуация с которым за весь день так и не прояснилась.
Наскоро попрощавшись с подругой, я накинула плащ, подхватила сумку и вылетела из магазина, безошибочно определив место, где припарковалось авто мужа.
Хоть бы он был без водителя.
Вот о том, что он мог в салоне быть не один, я как-то совсем не подумала.
Но мне повезло. Герман сам был за рулём.
Юркнув на переднее сиденье, я коротко поздоровалась и потянулась за ремнём безопасности. Это странным образом придало мне сил, будто бы слегка заземлило и даже успокоило.
Я ничего не могла с собой поделать и окинула его взглядом, будто всерьёз опасалась по косвенным признакам определить, где именно он пропадал весь сегодняшний день.
Не определила.
Герман выглядел так, будто только что покинул свой кабинет. Ничего в нём не сообщало о его дневных активностях.
— Не ожидал, что ты согласишься, — он смотрел на дорогу, делая вид, что целиком и полностью сосредоточен на своей первостепенной задаче.
— Очередное разочарование? — не сдержалась я, приказывая себе разжать пальцы, клещами вцепившиеся в сумку, которую я держала у себя на коленях.
Эта фраза, на удивление, заставила уголок его рта приподняться, обозначив усмешку.
— Скорее наоборот.
Он был спокоен. Не скажу, что расслаблен. Может, и нет. Но и видимого напряжения в нём не ощущалось. Всё-таки это должно обнадёживать, верно?..
Но как бы он сейчас ни выглядел, отчаянное желание узнать хоть что-нибудь было сильнее меня. Сильнее всякой осторожности.
— Как прошёл день?
Герман не отрывал глаз от дороги, лишь едва заметно пожал плечами:
— Продуктивно.
— Было много работы?
— Как и всегда. Но к офису отношения она не имела.
Моё сердце заколотилось. Неужели даже не будет скрывать, что на работе сегодня не появлялся?
— Вот как?.. Сторонние проекты? — сейчас я чувствовала себя искусителем, намеренно понукающим мужа солгать или как минимум увильнуть от ответа.
Он не поддался.
— Не о проектах речь. Я был занят по личным причинам.
По личным причинам…
Его слова вогнали меня в совершеннейший ступор. За ними могло крыться всё, что угодно. К тому же… формулировка словно подразумевала, что я в круг его личного больше и не вхожу.
Тут же вспомнились сверкавшие злобой глаза Игнатьевой и её безжалостные слова. Но только что бы там она ни говорила, тоже ведь осталась за рамками личного, раз уж прозябала в головном офисе, пока Герман где-то пропадал «по личным причинам».
— Звучит так, будто взял выходной, — поёжилась я, избегая смотреть на него.
— Более ошибочное определение сложно придумать, — он помолчал, как будто поначалу не собирался развивать свою мысль, но всё же продолжил. — Лиля, догадаться несложно.
Моё сердце снова совершило кульбит.
— Я занят тем, что разбираюсь в нашей с тобой ситуации.
Я тоже уткнулась взглядом в лобовое стекло:
— Подыскиваешь юристов?
И эта фраза всё же заставила его оторвать взгляд от дороги и взглянуть на меня:
— А ты этого хочешь?
— Чего? — притворилась я дурочкой.
— Брось. Ты понимаешь, о чём я.
И только тут я осознала, что не знаю ответа на этот вопрос. Несколько ней назад казалось, что знала. Знала на все сто процентов. Ответ был для меня очевиден. Но я настолько долго варилась в ядовитом и насыщенном вареве мощных, порой противоречивых эмоций, что будто бы окончательно утратила ощущение и понимание того, чего реально хочу и что считаю для себя незыблемо правильным.
— Понимаю, — едва слышно отозвалась я. — Но раз уж ты провёл этот день продуктивно, разбираясь в нашей с тобой ситуации, но при этом не спешишь делиться, думаю, я в категории личного нахожусь исключительно номинально.
— Я ничем не делюсь, потому что делиться промежуточными результатами без толку. Всех ответов я пока не нашёл.
— Надеюсь… надеюсь, тебе не пришлось ни к кому применять силу в поисках этих ответов, — рискнула я.
Но Герман то ли не счёл нужным темнить, то ли не считал моей уловки. Мотнул головой.
— Не пришлось. Пусть и хотелось бы.
Вероятно, исчезновение Алексеева никакого отношения к нему всё-таки не имело. Господи, пожалуйста, пусть это будет правдой!
Остаток дороги мы провели в молчании, каждый погружённый в свои невесёлые мысли.
Вопрос о ближайшем будущем висел в воздухе, но пока никто из нас не решался взяться за него всерьёз, довести разговор до конца и определиться, что же нам делать дальше.
За мужа я говорить не могла, но для себя оправдание отыскала. Как только ситуация хоть чуточку прояснится, как только я поговорю с Алексеевым и докопаюсь до правды, это и послужит точкой обратного отсчёта. Тогда можно уже и садиться за стол финальных переговоров.
Сейчас затевать подобное было опасно.
Тем более что наши последние переговоры на кухне завершились за мгновение до катастрофы.
Поэтому в фойе мы расстались как незнакомцы, и я поспешила к себе, стараясь не думать о том, что принесёт завтрашний день.
И правильно сделала. Всё равно ни за что не угадала бы.
Глава 42
— Герман Александрович, ваша корреспонденция! — Ольга протягивала ему пачку бумаг, которые он принял у неё и рук и поблагодарил кивком, входя в свой кабинет.
В телефонной трубке звучал голос отчитывавшегося о проделанной работе Ильмина:
— …поэтому не исключено, что он из города выехал. Причём ещё накануне. Ребята поехали пробить информацию по одному из адресов.
— Держи в курсе.
— Принял.
Вчерашний вечер, который он втайне надеялся провести совсем по-другому, превратился в череду созвонов. И не было бы так досадно, если бы эти созвоны хоть как-то сработали. Но ни один из проведённых вчера телефонных звонков пока не дал результатов.
Куда подевался этот Алексеев, выяснить до сих пор не удалось. Если дело и дальше пойдёт настолько туго, он специальных людей к поискам подключит. В выборе способов достичь желаемого Герман сейчас не особенно привередничал.
— Кофе вам принести? — вновь напомнила о себе его заботливая секретарша.
И прежде чем закрыть за собой дверь кабинета, Герман бросил взгляд через плечо:
— Минут через пятнадцать.
— Будет сделано.
— Спасибо.
Дошагав до стола, он сгрузил на него пачку писем, требовавших его непосредственного внимания. Туда же отправился телефон.
Герман стащил с себя пиджак, ослабил узел галстука.
Сложно было приноровиться к столь резко сменившемуся темпу развития ситуации. Под гору, в тартарары всё летело с такой скоростью, с таким лихим энтузиазмом, что мозг не успевал порой обрабатывать всю информацию. Но стоило поднапрячься, чтобы сориентироваться в этом мутном потоке, и всё резко застопорилось.
Информация увиливала, нужные люди не отыскивались, все усилия докопаться до истины вязли в странной смеси чужого злого умысла и неудачно складывавшихся обстоятельств.
Кто ставил палки в колёса? Игнатьева? Этот потерявшийся вдруг Алексеев? Кто-то ещё?
Для того, чтобы наверняка во всём разобраться, уже давно стоило нанять армию профессиональных ищеек. Если бы не опасения, что информация просочится-таки в прессу или ещё куда-нибудь, и это накануне важной для всей компании презентации. Сейчас он не имел права жертвовать репутацией бренда из-за личных проблем. Потому что будущее холдинга — это не только его будущее. Он отвечает за тех, кто на него работает, и Герман очень хорошо осознавал эту ответственность, каким бы тяжким бременем она сейчас ни ложилась на его порядком уставшие плечи.
