покрыт глазурью, другой — простой.
Не успев доесть тот, который был у него во рту, он берет другой. — Я забыл, насколько они хороши.
— Дай мне попробовать. — Я тянусь за одной, но Тедди передвигает банку, держа ее там, где я ее не могу достать, и откусывает еще.
— Эй! — игриво восклицаю я.
Он держит банку высоко и устраивает целое представление, запрокидывая голову и закрывая глаза во время жевания. Вырывается сексуальный стон. Он бормочет вокруг печенья: — Так хорошо.
Вместо того, чтобы еще раз попытаться достать печенье, я заползаю к нему на колени. Я обхватываю его ногами и прижимаю наши груди друг к другу.
— Ты не очень хорошо делишься.
— Это был подарок, — говорит он, закончив жевать, — от моей девушки.
Мои брови поднимаются.
— Я имею в виду, если она хочет ей быть.
— Она хочет.
Его рот опускается на мой. По вкусу он напоминает имбирь и сахар. Мы целуемся до тех пор, пока мое тело не дрожит и мы оба не задыхаемся, а затем опускаемся на пол перед елкой. Мама была так рада, что Тедди принес нам елку, она перенесла искусственное дерево, которое стояло у нас в гостиной, в столовую и поставила его на место. Мне нравится, как он пахнет и как он выглядит, но больше всего мне нравится то, что он нашел идеальную вещь, чтобы достать для меня. В тот день он внимательно следил за елками. Возможно, он всегда был таким.
Осыпая меня долгими, сладкими поцелуями, он стягивает мою рубашку через голову. То, как он смотрит на меня, отражая мое желание, заставляет мое тело краснеть.
Его рука скользит по моей шее и притягивает меня ближе. — Ты такая красивая, Холли.
Он перебирает ожерелье, проводя большим пальцем по моему имени.
Мы падаем на землю. Наши поцелуи становятся более настойчивыми, когда мы раздеваем друг друга.
Я забираюсь на него сверху. Его член подталкивает меня ко входу, и он сдвигается, чтобы не тыкать меня. — У меня нет презерватива. — Его руки скользят по моему боку, спине и вверх, обхватывая мою грудь. — Думаешь, твой брат уже спит?
— Ты не попросишь у моего брата презерватив.
Он морщит нос. — Да, это было бы странно.
Я наклоняюсь над ним, моя грудь удобно оказывается перед его лицом, и он пользуется этим положением, чтобы поймать одну в рот. Залезая под юбку ёлки, я вытаскиваю полоску презервативов, которую положила туда вместе с печеньем.
Я сажусь и держу их так, чтобы они свисали с моих пальцев.
Его грудь движется в тихом смехе. — Под ёлкой?
— Я не могла придумать, где еще их спрятать.
— Что, если бы их нашел кто-то другой?
Я поднимаю одно плечо и позволяю ему упасть. — Я бы обвинила Феликса.
Смеясь, он притягивает меня обратно к себе, а затем перекатывает нас, так что он оказывается сверху.
— Ты уверена? — спрашивает он, глядя на меня своими мягкими серыми глазами.
— Конечно. — Я улыбаюсь ему. — Я так долго мечтала об этом.
Он наклоняет голову и целует меня выше пупка. Пока его рот опускается ниже, его взгляд скользит по моему. — Я тоже, милая.
Он оставляет след влажных поцелуев на моем животе и на внутренней стороне бедра. Его широкие плечи раздвигают мои ноги. Он обнимает одну из них, открывая меня шире, и его рот накрывает мою чувствительную сердцевину. Его язык сжимается, а затем скользит по пучку нервов.
Мое тело превращается в жидкое тепло, а он приближает меня все ближе и ближе к краю. Только когда я задыхаюсь и бесконечно бормочу его имя, Тедди надевает презерватив и принимает нужную позу.
Он медленно входит внутрь, исчезая внутри меня на дюйм за раз. Он замирает, когда полностью похоронен. Я задерживаю дыхание и впиваюсь ногтями в его предплечья. Это очень хорошо. Слишком хорошо. А мужчина даже не пошевелился.
Сначала он заходит осторожно, но мы оба слишком близко и слишком возбуждены. Мы не продержимся долго, как бы медленно и сладко он ни шел.
Я кончаю с его именем на губах, и через секунду он следует за мной, проглатывая мои слова и целуя меня так, словно ему никогда не будет достаточно.
Он падает на пол рядом со мной, тут же находит мою руку и переплетает наши пальцы.
— Это было… — Я замолкаю, глотая воздух.
— Да, — хрипит он.
Я наклоняю голову набок, чтобы иметь возможность смотреть на него. Его счастливая, удовлетворенная улыбка заряжает меня энергией.
— Снова?
Он корчится от смеха. — Да, милая. Снова.
— В миллион раз больше?
— Миллион и один. — Он проводит подушечкой большого пальца по моей нижней губе, наклоняется ближе, а затем нежно целует меня.
— Миллион и два?
Его улыбка становится шире.
— Миллион и три?
— Ммм. — Он усмехается. — Но сначала мне нужен еще один имбирный кусочек.
— Ты наконец собираешься поделиться?
Мы сидим, и Тедди хватает банку с печеньем. Пока он отвлекается на мою обнаженную грудь, я краду у него банку. Его руки обнимают меня секунду спустя. Он шепчет мелкие угрозы в течение двух секунд, прежде чем его рот находит мою шею.
Я наконец-то откусила его драгоценные имбирные кусочки. И он меня понимает. Снова.
И снова.
Тедди
Горячая девушка стоит в открытой двери моей спальни. Музыка с вечеринки громкая, басы сотрясают пол.
Девушка приподнимает бедро и одаривает меня сладкой, знойной улыбкой. Ее рыжие волосы распущены свободными локонами по плечам. Она перебирает одну прядь и застенчиво улыбается. Горячие черные сапоги закрывают ее ноги до бедер.
Сегодня вечером все нарядились, включая ее. Черное платье облегает ее фигуру во всех нужных местах. — Привет, Тедди.
Она очень горячая девушка, но она не моя горячая девушка.
— Привет, Стелла.
Она опускает руку на бок и улыбается. — Откуда ты всегда знаешь? Даже Феликс сделал двойной дубль: мои волосы были распущены и уложены, как у Холли.
— Ты хорошо выглядишь, — говорю я ей, затем моя девушка обходит ее и входит в комнату.
На ней золотое платье и пара таких же туфель с ремешками, которые зашнуруют ее стройные ноги. Ее волосы распущены, на голове повязка с Новым годом. Она не была бы моей девушкой без небольшого праздничного настроения.
Правда в том, что мне не обязательно отличать их друг от друга (хотя я могу). Это ощущение, когда Холли рядом. С того момента, как я встретил ее, я понял, что она тот человек, которого мне хотелось бы узнать получше. Сначала это было потому, что она
