разворачиваюсь и направляюсь обратно к дому, в то время как неожиданный укол разочарования пронзает мою грудь.
У Рафаэля есть девушка.
* * *
Теплый соленый ветерок бьет мне в глаза распущенные пряди волос. Я поправляю мягкий белый кардиган и тянусь к бокалу с вином, который поставил между суккулентами слева от себя. Мой взгляд притягивается к далекому мерцанию желтых огней, разбросанных по темному простору Средиземноморья. Рыбацкие лодки.
Сегодня вечером я ждал Рафаэля в его офисе больше часа. Когда я пришел в оговоренное время, его там не было, и в конце концов я пришел к выводу, что он не придет, и побежал вниз. Я бродил по пустым комнатам, но, как всегда, мне было странно оставаться одному в таком огромном, но великолепном пространстве. Даже Гвидо нигде не было. Через некоторое время я вернулся на кухню, взял бутылку красного вина и стакан и вышел в сад.
Это красивое место с множеством суккулентов и полевых цветов, растущих в расщелинах и гравийных грядках, построенных вокруг камней и валунов вдоль естественного склона. Оливковое дерево с широко раскинутыми ветвями отбрасывает тень на массивный плоский камень, на котором я сижу, всего в нескольких шагах от толстого ствола вечнозеленого растения. Я нашел это место сегодня утром, исследуя территорию, и ночью вид отсюда еще более величественный.
Хруст гравия где-то позади меня пугает, и я чуть не проливаю вино на свой новый кардиган.
— Я боялась, что вам удалось ускользнуть, мисс Петрова.
Мое тело расслабляется. Это просто самый смертоносный убийца в моем мире, похититель-похититель-хозяин. Тот факт, что это осознание приносит мне утешение, очень беспокоит.
— Из-за скал, электрического забора и вашей охраны с Узи мои возможности побега довольно ограничены. Я поднимаю бутылку, чтобы налить еще вина. Но там пусто. Дерьмо. — Вас не было в офисе, когда я пришёл.
— У меня были кое-какие дела, о которых нужно было позаботиться.
Я оглядываюсь через плечо и вижу Рафаэля, опирающегося на оливковое дерево, поглощенного тенями.
Всегда в темноте.
— Твоя девушка заходила сегодня раньше.
— Вряд ли девушка, но все же бывший. Она не очень хорошо переносит разрыв—, — говорит он. — Судя по всему, она все еще в трауре.
— Ты разбил ей сердце?
— Худший. Я аннулировал кредитную карту, которую дал ей.
Я посмеиваюсь, а затем снова смотрю на море. Звук его шагов по камням тихий, но приближающийся. Одежда шуршит, когда он садится позади меня. Он вытягивает свои длинные ноги по бокам от меня, и хотя мы не соприкасаемся, я чувствую его тепло, когда его огромное тело окружает меня, и его присутствие, кажется, окутывает мое тело и душу.
— Я оставил твой экстравагантный подарок на твоем столе.
— Тебе не понравилось? — шепчет его глубокий голос прямо возле моего уха. Мое сердцебиение учащается.
— Это прекрасно. Но подарки в моих глазах не заменят извинений.
— Почему нет?–
— Что ж, возможно, для тебя это станет неожиданностью, Рафаэль, но людей покупать нельзя.
— Раньше мне это помогало.
— Это очень грустно, — бормочу я в свой почти пустой стакан. — Кстати, тебе больше не придется от меня прятаться. Я знаю, кто ты, так что в этом нет необходимости.
— Я знаю. — Его теплое дыхание касается моей мочки уха. — Как тебе мой дом?
— Это одновременно красиво и страшно.
— Как же так?–
— Вокруг никого, кроме той горничной, которая убегает, как только видит меня. Почему она это делает?–
— Она, вероятно, не знает, что с тобой делать. Я редко привожу женщин к себе домой.
— Даже жертв похищения?–
— Нет. — Его дыхание обдувает мою щеку. — Что не так с моим домом?–
— В этом нет ничего плохого. Просто все время чертовски тихо. Я к этому не привык.
— А к чему вы привыкли, госпожа Петрова?
— Шум. Служанки бегают, спорят друг с другом. Люди постоянно входят и выходят, а двери с грохотом открываются и закрываются. Дома постоянно кто-то кричал. Например, наша домработница кричит на кого-то, потому что на ее девственно чистых полах осталась грязь. Или папа кричит садовнику, чтобы тот выключил газонокосилку, потому что он пытается работать с моим братом. Наш повар Игорь плачет из кухни, потому что Валентина насыпала в кастрюлю слишком много соли. Пронзительные крики моей сестры из ее комнаты, когда она обнаружила, что я взял ее любимую футболку и вернул ее грязной. От тишины здесь у меня мурашки по коже. Я допиваю вино и ставлю бокал между ног на камень. — Почему у вас нет персонала?–
Он молчит слишком долго, и я думаю, что он может не ответить.
— У меня есть сотрудники—, — наконец говорит он. — Я просто отослал их, потому что не хотел, чтобы тебе было некомфортно среди такого количества незнакомых людей.
Я рассмеялся. — Ох, как внимательно с твоей стороны. Особенно после того, как меня схватили на улице, затолкали в фургон со связанными руками и кляпом во рту, а затем увезли на другой континент. Ничего из этого не было проблемой. И все же ты отослал горничных, чтобы я не чувствовала себя неловко?
— Вроде.–
Я наклоняю голову в сторону, мое периферийное зрение совпадает с его ртом. По крайней мере, я так понимаю. Луна позади нас и низко в небе, и он представляет собой не более чем неясный силуэт. — Чего ты хочешь от меня?–
— Я говорил тебе. Почините мои системы, и вы свободны.
— Вот и все?–
— Вот и все, госпожа Петрова.
Я киваю и оглядываюсь на рыбацкие лодки на темном горизонте. — Тогда дайте мне ноутбук, чтобы я мог работать быстрее.
— Боюсь, я не смогу этого сделать.
— Ты действительно придурок. Я вздыхаю. — Когда ты позволишь мне снова позвонить семье?–
Я чувствую, как он шевелится, и слышу шелест ткани, а затем он обнимает меня. Его телефон лежит на ладони, на экране светится имя моего отца.
— Разве мой отец не узнает, что это ты?
— Это мой личный номер. Оно есть у очень немногих людей, и пахан не из их числа. В любом случае его невозможно отследить. Он нажимает на значок набора номера, и я осторожно подношу телефон к уху.
— Что? — В момент установления соединения по линии доносится рычание моего отца.
— Привет, пап, — задыхаюсь я. — Это я.–
— Вася! Господи, черт возьми, детка! Мы сходили с ума. Где ты, черт возьми?
— Все в порядке, не волнуйтесь.
— Не волнуйся? Ты пропадал несколько дней! Ты снова с одним из своих друзей-панков? Потому что если ты…
— Мне нужен был перерыв, пап, — бормочу я.
— Тебе нужен был чертов перерыв? Потому
