что я забрал твой ноутбук? Я уже четвертый раз собираю всю Братву на твои поиски, чертовски напуганный тем, что случилось что-то ужасное! Я думал, ты вырос из своих подростковых истерик. Я хочу, чтобы ты был дома. Прямо сейчас!–
— Я скоро вернусь. Поцелуй от меня маму, Юлю и Алексея.
— Не смей вешать трубку! Василиса!
— Люблю тебя, — шепчу я и отключаю звонок, мое зрение затуманивается, когда я осматриваю бескрайнюю темноту передо мной.
Рыбацкие лодки исчезли, а вода гладкая, как стекло, отражая далекий лунный свет. Тишина внезапно становится ощутимой. Никаких других звуков, кроме моего дыхания.
И Рафаэль, так близко позади меня.
— Это было интересно. Голос Рафаэля нарушает спокойную тишину.
— Подслушивать частные разговоры людей невежливо.
— Подслушивание определяется как тайное прослушивание без ведома другой стороны. Я почти уверен, что крики твоего отца можно было услышать по всей Катании.
— Семантика—, — ворчу я.
— Что он имел в виду, когда говорил: — Братва уже четвертый раз тебя ищет?–
— У меня есть опыт периодических побегов из дома на несколько дней. В последний раз я делал это, когда мне было семнадцать.
— Твой способ привлечь к себе внимание?
— Я не пытался привлечь внимание. Я вздыхаю. — Мой отец — чрезмерно опекающий, контролирующий и совершенно параноидальный человек, который любит своих детей больше всего на свете. Однако то, как он показывает эту любовь, может быть слишком трудным для понимания. Иногда мне кажется, что я задыхаюсь. Когда я был моложе, я не знал, как с этим справиться. Поэтому несколько раз я ускользал и проводил пару дней с одним из моих друзей, чтобы расслабиться.
— Это помогло?–
— В некотором роде. Не то чтобы я мог кому-то довериться. Знаешь, я понятия не имею, зачем я тебе все это рассказал.
— Потому что ты пьян.
— Может быть. — Я поднимаю с земли небольшой камешек и бросаю его в сторону моря. Он, конечно, не доходит до него, просто скатывается по каменистому холму и останавливается, зарывшись где-то в траве. — Не причиняй вреда моей семье. Пожалуйста.–
— Выполняйте свою часть нашей сделки, а я не буду.
— Они ничего тебе не сделали. Почему они должны нести ответственность за мои поступки?–
— Потому что, когда ты вовлечен в игру с высокими ставками, Веспетта, ты никогда не останешься один на этом игровом поле.
Еще один вздох срывается с моих губ. — Вы позволите мне позвонить им еще раз?
— Да. Если меня здесь нет, ты можешь спросить Гвидо.
— Я бы предпочел избегать любых контактов с твоим братом, если только у меня нет другого выбора.
Мы даже не соприкасаемся, но я мгновенно чувствую, как Рафаэль замирает позади меня. — Что он делал? — Слова звучат напряженно.
— Ничего. Он просто ясно дал понять, что не хочет, чтобы я был здесь. Я медленно поднимаюсь на ноги, пытаясь отдалиться от этого человека. Его близость гораздо приятнее, чем могла бы быть. — У нас это общее, потому что я тоже не хочу здесь находиться.
Кажется, что земля движется у меня под ногами, и я спотыкаюсь, когда делаю шаг вперед. Толстая мужская рука обхватывает меня за талию, прижимая к мускулистой груди.
— Отпусти, — бормочу я, а все вокруг меня, кажется, кружится.
— И смотреть, как ты падаешь в пике? Его щека касается моего виска, когда он говорит рядом с моим ухом. — Я так не думаю.
— Я не буду…
У меня вырывается вскрик, когда Рафаэль просовывает другую руку мне под колени и поднимает меня на руки. С того момента, как он сел позади меня, мое сердце забилось вдвое чаще, но теперь такое чувство, будто оно вот-вот взорвется. Мое осознание его настолько поглощает меня, что мой разум не обращает внимания ни на что другое. Я даже не пытаюсь спорить. Мы так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах. На таком расстоянии я могу различить немного больше его лица — короткую щетину вдоль подбородка и выдающиеся брови над затененными глазами, — но общие черты его лица остаются скрытыми, завуалированными ночью.
Аромат кипариса и апельсинов щекочет мои ноздри, когда Рафаэль несет меня по неровным каменным ступеням, ведущим к особняку. Оливковые деревья обрамляют тропу по обе стороны, создавая естественный навес и атмосферу туннеля над извилистой тропой. Время от времени лунный свет пробивается сквозь верхние ветви и отбрасывает резкие угловатые тени, танцующие на его лице. Находясь всего в нескольких дюймах между нами, я чувствую каждое движение его мощного тела. Вибрации посылают электрический ток через все мои клетки прямо к позвоночнику.
И ниже.
Не должно быть так приятно быть прижатым к нему вот так. Но это так. Может быть, это вино. Я не чувствую себя настолько пьяной, но не вижу другого объяснения тому, почему мне так нравится, когда он меня держит.
— Если я скажу, что мне жаль, что я был дерьмовым хозяином, ты примешь мой подарок?–
Я поднимаю бровь. — Я обязательно обдумаю это. Но вам нужно будет сказать это на самом деле.
Глубокий, оглушительный рев наполняет тьму, когда он смеется.
— Прошу прощения за мою наглость—, — говорит он, в его тоне все еще сохраняется веселье. — И за обращение с тобой со стороны моих людей. Хэнка отправили обратно в Чикаго, так что он больше тебя не побеспокоит. В этих словах нет ничего весёлого, как в предыдущем заявлении.
— Один? А как насчет его приятеля Винни?
— Винни. был уволен.
— Ты уволил его?
— Мм-хм. Думаю, ты мог бы так сказать. Он наклоняется, когда мы проходим под одной из нижних ветвей, и его щека касается моего лба. — Завтра я попрошу кого-нибудь отвезти тебя в Таормину, чтобы ты мог купить любую одежду, которая тебе нужна. Его одеколон пощипывает мои ноздри, но не так раздражающе, чтобы мне хотелось чихнуть. О, нет. Он манит меня, побуждая подойти поближе и еще раз понюхать.
— Ты не можешь меня взять? — выпаливаю я.
Рафаэль останавливается. Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается.
— Я могу—, — говорит он, и его голос звучит отрывисто, когда он возобновляет шаг. — Но если ты передумаешь, я попрошу Отто отвезти тебя.
— Почему я должен изменить свое мнение?–
Он не отвечает.
Мы выходим из альпинария и приближаемся к особняку через безупречную лужайку. Вокруг нас больше нет деревьев, только пахнущая свежестью трава и ароматные клумбы, залитые мягким светом луны. Те морщины на лице Рафаэля, которые, как мне показалось, были танцующими тенями? Они остаются на месте, несмотря на отсутствие ветвей над нашими головами.
