и занял ее место. Прежде чем она смогла вырваться из моих объятий, я обхватил ее лицо ладонями.
— Я встретился с Кэти.
Ее плечи поникли.
— Да.
— Ты больше не моя няня.
— Нет, больше нет. — Уголки ее губ опустились. — Мне жаль.
— А мне нет.
Затем я поцеловал ее, чтобы стереть грустное выражение с ее лица.
Натали
Лучший. Поцелуй. В. Моей. Жизни.
Конечно, Мэддокс Холидэй умел целоваться. Он едва поцеловал меня после вечеринки, и я думала об этом весь вчерашний день. Это было не более чем прикосновение. Какие бы ожидания у меня ни были, они были разрушены одним движением его языка по моей нижней губе.
Руки Мэддокса оставались на моем лице, прижимая меня к своему рту, пока я растекалась лужицей.
Мои колени ослабли, а из горла вырвался стон.
Он воспользовался преимуществом и скользнул внутрь, его вкус взорвался на моем языке. Жар его рта был пьянящим. Головокружение охватило меня, когда его рот накрыл мой. Настолько потерявшись в ощущении его присутствия, я просто стояла там. Неподвижная. Ошеломленная. Женщина на грани превращения в слизь.
Это был сон? Может быть, мне это снилось. Поцелуй его в ответ. Почему я не целовала его в ответ?
Прежде чем у меня появился шанс переплести свой язык с его, он отстранился, прижавшись своим лбом к моему.
Нет, я только подготовилась поцеловать его в ответ.
— Натали, я…
— Поцелуй меня еще раз, — выпалила я, затем приподнялась на цыпочки и обвила руками его плечи, крепко прижимая к себе.
Он не пропустил ни секунды. Он прижался губами к моим, и вся сладость, которая была в том первом поцелуе, превратилась в греховную, восхитительную похоть. Мэддокс пожирал меня, его язык сражался с моим.
Мои пальцы погрузились в густые пряди его волос, дергая и играя, пока я вкладывала все, что у меня было, в этот поцелуй.
Если это будет все, что у меня останется от Мэддокса Холидэя, черт возьми, я собиралась произвести впечатление. Ради нас обоих.
Руки Мэддокса обвились вокруг моей спины, и он поднял меня, неся к ближайшей стене.
Мои ноги обвились вокруг его узких бедер, когда он прижал мой позвоночник к поверхности. Я прильнула к нему, не отрывая своих губ от его. Мы целовались, как мне показалось, несколько часов, пока мое естество не запульсировало, и я не захотела большего.
Он выгнул бедра, вонзая свое возбуждение в мой центр на одну блаженную секунду, прежде чем оторвать свой рот.
— Блять (прим. ред.: здесь на англ. употребляется слово «fuck», что можно перевести, как «трах»).
— Да, пожалуйста.
Мэддокс покачал головой.
— Я хотел поцеловать тебя в субботу. Но это… Черт возьми, ты умеешь целоваться, Нат.
О, слава богу. Если единственное, чего я достигну в этой жизни, будет тем, что Мэддокс будет думать, что я хорошо целуюсь, я умру счастливой женщиной.
— Я практиковалась на руке, когда была подростком.
Он ухмыльнулся и поставил меня на нетвердые ноги.
— Чем еще ты занималась, когда была подростком?
— Я то знаю, а вот тебе предстоит выяснить. Хотя, скажем так, там был задействован банан.
— Натали, — простонал он. — Ты убиваешь меня.
— Что? Я пеку превосходный банановый хлеб. Кто-то однажды сказал мне, что мужчины любят банановый хлеб.
Он запрокинул голову и рассмеялся.
Как прекрасен он был, когда смеялся. Смех преобразил его лицо из стоического бизнесмена в ослепительно красивого мужчину.
Когда он снова посмотрел на меня, он все еще смеялся, ямочка была видна во всю. Поскольку другого шанса у меня могло и не быть, я протянула руку и коснулась ее кончиком пальца.
Пальцы Мэддокса пробежались по волосам у меня на висках.
— Почему ты не пришла сегодня?
— Потому что, как бы сильно ты ни хотел поцеловать меня в субботу, я хотела этого в десять раз больше. Я не могла так поступить с Вайолет. Ты нужен ей. И…
Правда была чертовски смущающей. На самом деле я не хотела рассказывать Мэддоксу о прошлом, но и не хотела, чтобы он узнал об этом от кого-либо другого.
— И что?
— Я совершала эту ошибку раньше, — призналась я, съежившись, — и не могу сделать это снова.
— Снова? — Его лоб наморщился. — С отцом?
Я вздохнула и прошла мимо него, направляясь к дивану в гостиной.
Он последовал за мной, сев рядом.
— Когда мне было восемнадцать, я начала работать у отца-одиночки. Дикон, — сказала я, не отрывая взгляда от кофейного столика. Не многие знали эту историю, потому что она была унизительна. — У него были мальчики-близнецы, которым было семь лет. Он только развелся, по крайней мере, я так думала. Бывшая жена Дикона редко появлялась, но мальчики постоянно говорили о ней. Я не придала этому значения, потому что никогда не видела ее дома. Я предположила, что она просто жила в городе.
Когда дело касалось близнецов, я общалась только с Диконом. Он приходил домой, чтобы поприветствовать меня каждое утро перед уходом на работу, и возвращался домой каждый вечер в половине шестого, чтобы я могла вернуться домой до ужина.
— Это была подработка на лето. И моя первая работа няней на полный рабочий день до того, как я пошла работать к Кэти. Я присматривала за близнецами, пока в школе были каникулы.
— Он не был разведен, не так ли?
Я покачала головой.
— Нет, не был. Его жена была журналисткой, и ей дали задание в Италии на лето. Я не знала.
Мэддокс положил руку мне на плечо.
— Нат, это не твоя вина.
— Я знаю. — Я грустно улыбнулась ему. Мне потребовались годы, чтобы понять, что я была добычей Дикона. Он был красивым опытным мужчиной, который точно знал, что сказать, чтобы заманить меня в свою постель. Я переспала с этим мужчиной три раза, прежде чем узнала, что его жены не было в городе, но она по-прежнему оставалась его женой.
Я держала этот роман в секрете несколько лет и, наконец, призналась в нем Джуди после того, как она вышла замуж за папу. Кэти тоже знала, потому что я хотела быть с ней полностью откровенной, когда подавала заявление о приеме на работу в ее агентство.
Больше никто не знал, и я была уверена, что Дикон не сплетник. Последнее, что я слышала, он все еще был женат.
— Когда я узнала о его жене, я немедленно уволилась. Хуже всего было осознавать, что я предала тех мальчиков. Они доверяли мне, а я привязалась к их отцу. Он был ублюдком
