Виктор на меня смотрит, а я лишь киваю, едва сдерживая улыбку.
Да, Виктор, бабушка не против тебя в нашей жизни. Знал бы ты, как давно она тебя ждет. И как рада сейчас...
— В гостиную иди, — чуть жёстче говорит бабушка. — Вопросов у меня много и тебе обязательно придется на них ответить, Виктор.
Вик выходит из кухни, а я иду следом за ним. Дети в комнате, я слышу голос Даши. Она уверяет Сашу, что машинка очень крутая. А велосипеды тем более. Но он до сих пор упирается и отвечает, что «у него» плохой вкус.
— Я думал... Она меня сковородкой бить будет, — шепотом говорит Амиров.
— При детях?
— Мало ли... Ведь я тогда все испортил, хотя она мне верила... — не на меня, не в глаза, а на мои губы смотрит!
— Я тебя сковородкой буду бить, если ты не прекратишь так пялиться на меня! — рычу сквозь зубы, на что Виктор издает хриплый смешок. — Я не шучу! Не смотри на меня так!
— Не могу... Так хочу обнять... — буквально хрипит. — Поцеловать.
— Ту самую целуй, с который ты в последний раз переспал! — говорю на эмоциях, на что Виктор меняется в лице. И почему-то подкрадывается мысль, что недавно, скорее всего до приезда в Питер, у него точно кто-то был.
Глава 25
— Черт! — бью ладонью в руль, потому что нервы ни к черту. Сегодня моя ласточка, то есть мой белый седан, который ни разу не подводил меня на протяжении почти пяти лет, сейчас конкретно подводит.
Ночь была тяжёлой. Я не могла уснуть, потому что слова, которые Вик вчера говорил моей бабушке — убили меня. Дети ушли спать, а Амиров не спешил уезжать и разговаривал с бабулей, в то время, как я строила из себя занятую женщину, которая, чего уж врать, подслушивала их разговор.
Я чувствовала ту боль в словах Виктора. Чувствовала, что он жалеет. Голос его был таким... Проницательным, усталым, и одновременно таким родным и чужим. Мне было больно слышать его. А ещё жалко. И в итоге я сдалась, ушла, решив больше не мучить себя.
Он рассказывал, как повелся, поверив родной матери. А бабушка молчала, хоть и временами она отвечала ему так, что всем видом давала понять, что понимает его.
Да, я тоже в чем-то понимаю. И он был прав, когда сравнивал свою мать с моей бабулей. Если бабушка мне что-то про Виктора скажет, я безусловно ей поверю. Но разница в том, что моя бабушка никогда не была против наших отношений и врать она соответственно не станет. А вот Виктория Сергеевна...
Змеёй оказалась. Собственному сыну жизнь испортила, лишила его детей.
И да, мне кажется, Виктор ещё что-то рассказывал о своей матери, но мне это было совершенно не интересно и я не стала зацикливаться, просто ушла, не дослушав. По крайней мере сейчас, когда моя обида и боль никуда не делись, не хочу ничего знать. Как и та самая любовь, которая в итоге погубила меня. Я так ему верила... Больше чем себе. Несмотря на то, что знакомы мы были всего ничего. Никогда не могла бы подумать, что он вот так вот поверит другой и меня пошлет к чертовой матери, напоследок поимев на столе прямо на кухне.
— Мам, давай вызовем такси, — выдвигает Саша разумную мысль.
Вчера мне позвонили из сада и попросили приехать пораньше, потому что планируется какое-то мероприятие и там мои крошки будут принимать участие. Им нужно подготовиться. Я, конечно, согласилась, но при этом Виктору ничего не сказала. Знаю, будь он в курсе, приехал бы пораньше, но сегодня я его видеть не хочу. По крайней мере сейчас, когда я зла ещё больше.
Вызываю такси. Благо, приезжает оно быстро. Взяв рюкзаки детей и свою сумку, садимся в жёлтый автомобиль. А своим решаю заняться завтра. Надо бы в сервис его...
Черт! Мало было мне проблем, ещё и эта нарисовалась.
Виктор звонит мне, когда мы уже подъезжаем к садику. Он наверняка едет к нам, дабы забрать. Выдыхаю, откинувшись на спинку сиденья, мысленно ругаю себя. Потому что я сейчас чувствую себя настоящей эгоисткой.
— Да, — отвечаю, отвернувшись к окну.
— Доброе утро, — слышу хриплое. — Я подъезжаю. Вы же ещё не вышли?
— Вышли, Виктор. Вот, уже у сада.
Автомобиль останавливается. Первой выхожу я, следом дети. Берут свои рюкзаки и бегут к входной двери. А Амиров молчит.
— Подождите меня, пожалуйста, — обращаюсь к водителю. — Я быстро.
Получив кивок, иду за детьми.
— Почему не предупредила, что раньше поедете в сад, Маша? Я бы приехал. Ты же прекрасно знаешь, что я хочу каждую свободную минуту провести с детьми. Будто специально так поступаешь...
— Как поступаю? — перебиваю жёстко. — Виктор, я не намерена докладывать тебе каждый свой шаг.
Преподаватель забирает детей, которые машут мне руками. Я, послав им воздушный поцелуй, возвращаюсь в машину.
— В офис едешь? — спрашивает после длительной паузы.
— Да.
— Окей. Тут поговорим.
Отключаюсь, не ответив Виктору. Не понимаю, что меня так злит. То ли то, что бабушка быстро простила его и решила с самого утра капнуть мне на мозги, сказав, что нам обязательно нужно помириться. То ли то, что она быстро забыла, что я пережила по его вине.
Но факт остаётся фактом — злюсь я больше на бабушку, однако отыгрываюсь на Викторе.
Выдохнув, прикрываю глаза и всю дорогу до офиса думаю о том, как быть дальше. Как же убедить Сашу, что папа на самом деле хороший, хотя временами мне кажется, что хуже него никого быть не может. Это происходит именно в тот момент, когда я что-то вспоминаю из прошлого...
А на самом деле я иногда ловлю себя на мысли, что всё-таки благодарна ему. Ведь не будь Амирова... Я бы не стала матерью. Не родила бы детей, о которых много лет мечтала.
Расплатившись с таксистом и поблагодарив его, выхожу из машины и быстрыми шагами иду в сторону офиса. Нажимаю на кнопку вызова лифта. Едва делаю шаг в кабину, как в нос ударяет безумно знакомый запах.
— Пипец, — бормочу себе под нос, чувствуя, как теплая ладонь ложится на мою талию. — Что ты делаешь?
Створки лифта закрываются, Виктор притягивает меня к себе. Резко дёргает так, что мы стоим напротив друг друга. Он нажимает на какую-то кнопку, все так же глядя на меня и лифт останавливается.
— Виктор! — цежу сквозь зубы.
— Маша! Мсти мне как хочешь! Причиняй боль каким хочешь способом, но не отдаляй меня от детей! Я и так каждый божий день проклинаю себя за те свои ошибки!
— Да с чего ты решил, что я пытаюсь... — не успеваю договорить, потому что Виктор затыкает мне рот поцелуем. Грубым, жадным, голодным и напористым поцелуем, который вышибает весь воздух из лёгких.
Упираюсь ладонями ему в грудь, хочу оттолкнуть, но его рука ложится на мой затылок, сжимает его так, что не оставляет ни единого шанса увернуться.
Но я стараюсь! Очень стараюсь прекратить эту сцену! Хочу, чтобы он отошёл, но он...
Нет, на самом деле не хочу, чтобы он отпустил. Мне так хорошо в его объятиях... Мне так приятно чувствовать исходящий от него аромат, что на секунду меня одолевает желание расслабиться и не упираться. Хочется поддаться ощущениям, поцеловать его в ответ или хотя бы просто сомкнуть губы, чтобы почувствовать его язык во рту.
Но не могу. Боль и обида внутри меня гораздо сильнее тех чувств, которые я испытываю к нему.
Виктор кусает мои губы, зарывается пальцами в мои волосы, прижимает к себе плотнее, а я...
Из глаз текут слезы.
Ненавижу себя за свою слабость. Ненавижу за то, что мое тело так откликается на его прикосновения. До сих пор! Я не хочу это чувствовать. Не хочу трястись, не хочу нервничать. Не хочу упираться! Но и сдаваться сейчас, когда он едва появился на горизонте, тоже не вариант.
— Хватит, — впиваюсь ногтями в кожу его плеч сквозь слой ткани его черной рубашки. — Хватит, прекрати.
— П*здец как хочу тебя, — Виктор дышит тяжело, порывисто. — Маша, не отталкивай. Дай нам шанс. Пожалуйста...
Он хмурится, слегка отстраняется и, наклонив голову, заглядывает в мои глаза, в которых так и стоят слезы.
