— Черт возьми, женщина, ты свела меня с ума! — пробормотал он. — Твой вкус, твои прикосновения, твой запах. — Он глубоко вздохнул и коснулся губ Холли. — «Айлексия». С каким вкусом выбраны духи, дорогая! — поддразнил он.
— Какого дьявола…
— Тс-с. Я мужчина. Я разбираюсь в таких вещах, поверь.
Верить ему. Именно этого она и не может, думала Холли, спускаясь по лестнице. Десять минут. Всего за десять минут он снова перевернул ее мир. Пусть в душе у нее сумбур, но одно совершенно ясно: она не может выйти за Алекса. Пока не выбросит Дева Уинтера из головы окончательно и бесповоротно. Вопрос лишь в том, как это сделать.
— Любимая, я не мог понять, куда ты пропала.
Холли заглянула в голубые с поволокой глаза Алекса, и сердце у нее упало. Она вынуждена причинить ему боль. С какой стороны ни посмотреть, она причинит ему боль. И ради чего? Чтобы продолжать борьбу со своей совестью? О, если бы Алекс дал ей время…
Если бы она могла остановить его, удалить… на две недели, на месяц или два… Чтобы привести в порядок собственные мысли. Убедить себя, что, отдаваясь Алексу, она поступает правильно. Брак — дело серьезное. Пока смерть не разлучит нас.
— Я заглянула к Джонатану…
— Ты портишь ребенка, — перебил Алекс. — В это время он должен спать.
— Когда в доме полно гостей, от шума и мертвый проснется, — возразила Холли. — И тебе, конечно, не жаль тех десяти минут, которые я провела со своим братом.
— Пятнадцати. Я волновался. Только что была тут и вдруг исчезла. А поскольку Уинтер тоже отсутствовал…
— Ты сложил два и два. Приятно узнать, насколько ты мне доверяешь, — съязвила она.
— Ничего подобного. Он журналист, а я бы не хотел, чтобы тебе докучали в моем доме. Если он был не с тобой, то куда же он, черт побери, делся?
— Скорее всего устроился в темном уголке сада со страстной Люси Трент, — предположила Холли.
— Возможно, — улыбнулся Алекс. — Уж лучше он, чем я. Люси — настоящая пожирательница мужчин.
— Разве тебе не нравится Люси?
— Нравится? — Алекс пожал плечами. — Она хороший работник, одна из лучших. Иногда бывает забавной на таких вот вечеринках, но чтобы нравиться… — Он снова пожал плечами. — У нее было больше мужчин, и чем у меня горячих обедов. Она не моего типа женщина. Тебя это беспокоит?
— С какой стати? — ответила Холли. Если он считает Люси в некотором роде шлюхой, что бы он в таком случае сказал о ней?
Алекс засмеялся и притянул ее к себе.
— Нет, любовь моя, мне нравятся менее доступные женщины. Скромные, невинные… как ты.
Скромные и невинные. Два безобидных словечка. Кажется, Алекс рассчитывает лишить свою невесту девственности в первую брачную ночь. Холли подавила истерический смешок. В наше время и в ее-то возрасте? Но они с Алексом никогда не касались этой темы. У нее упало сердце. Все те же старые добрые стандарты. Алекс — обыкновенный мужчина, и она уверена, что он тоже не ляжет в брачную; постель девственником. Смешно, если он ожидает, что невеста чиста, как первый снег.
Вечер казался бесконечным, тем более что нервы у Холли были натянуты. Если Алекс не отходил от нее то Люси Трент прилипла к Деву. Алекс и Дев. Полная противоположность, как Люси и Холли. Тот же возраст с разницей в год или около того, сходное телосложение, но Девлин смуглый, темноволосый и умопомрачительно красивый. Алекс — типичный блондин с проницательными голубыми глазами, которые принимали отсутствующее выражение, когда он оглядывал комнату. Алекс — резкий и решительный. Дев — лениво-язвительный. Небо и земля. Человек, за которого она собирается замуж, и человек, которого она любит.
Любит и ненавидит. Любит и ненавидит семь долгих одиноких лет. А поскольку она сумела пережить их, то, вероятно, переживет следующие семь. Так чему следовать? Сердцу или разуму? Холли не знала, только надеялась, что Алекс даст ей необходимую передышку, чтобы она могла принять верное решение.
Музыка смолкла, и все глаза устремились на Алекса, который стоял возле стереопроигрывателя. Холли огляделась по сторонам, и ею овладела смутная тревога. Она почти не видела Мерил в течение вечера: сначала та была в обществе Тома Кленси, но поскольку он стоял в одиночестве у окна с весьма мрачным выражением лица, значит, от Мерил он ничего не добился. Куда же она подевалась? Но тут Холли ее обнаружила, и мачеха виновато посмотрела на нее. Она держала поднос, на котором стояли бокалы для шампанского, а Колетта, вся разрумянившаяся от волнения, прижимала к себе особой формы бутылки.
Сон или кошмар? Так она подумала, когда Алекс поманил ее и одеревеневшие ноги понесли Холли мимо друзей с улыбающимися лицами.
— Ну, дорогие мои, — заговорил Алекс, открывая первую бутылку, — настал торжественный миг.
Он наполнил два бокала, протянул один Холли, поднял второй и поклонился сначала ей, потом гостям и некоторое время помолчал — отчасти для пущего эффекта, а отчасти для того, чтобы Колетта успела обнести всех шампанским. Затем протянул Холли руку.
— Друзья, мне хотелось бы предложить тост, — объявил Алекс, не сводя с нее глаз и тем самым не давая ей отвернуться. — Но тут все зависит от Холли. Если я не задам ей вопрос, то, боюсь, никогда не узнаю ответ. Итак, Холли, ты выйдешь за меня замуж?
Она раздвинула симпатичные занавески в цветочек и впустила в комнату солнечные лучи. Так она делала по утрам последние три недели, но сегодня ее глаза ничего не видели, ни на чем не могли остановиться, потому что разум сосредоточился на одном: ужаснувшем ее выражении лица Дева.
«Ты выйдешь за меня замуж?»
Самые чудесные слова в мире, если их произносит человек, от которого ты хочешь их услышать. Все в комнате затаили дыхание, и Холли молила Бога, чтобы земля разверзлась у нее под ногами. Умный Алекс. Он всегда получал желаемое или покупал что хотел, если не было иного выхода. Он предпочел сделать предложение публично, тогда Холли, по его мнению, не смогла бы ему отказать. «Ты выйдешь за меня замуж?» Она закрыла глаза, чтобы отключиться от Алекса, от гостей, от неумолимого сознания, что он заманил ее в ловушку.
Как отказать и при этом не унизить? Выставить его дураком перед собравшимися друзьями? Для этого нужна женщина посильнее, чем она. Умный Алекс. Но ведь можно сделать это позже, успокаивала она себя, хватаясь за соломинку. Пройдут две недели, месяц, возбуждение уляжется. Тогда она должна будет сказать ему «да», должна будет сказать Алексу правду.
Холли открыла глаза, невидящие глаза, которые тем не менее безошибочно нашли Дева в противоположном конце комнаты, остановились на нем и успели заметить его боль, мимолетное выражение отчаяния, которое она будет помнить всю оставшуюся жизнь. Но тут словно опустились жалюзи, и взгляд Дева стал жестоко безразличным.
