Гейл тоже была там. Талли скрепя сердце признала, что в голубом платье и с новой прической она почти хорошенькая. Талли притормозила у ее столика, чтобы перекинуться парой слов с одноклассником, но Гейл даже не взглянула в ее сторону. Тогда Талли обогнула столик и, низко наклонившись, тихо сказала:
— Я бы пригласила тебя потанцевать, но боюсь, что не смогу пережить твоего отказа.
— Убирайся от меня, ты, шлюха, — процедила сквозь зубы Гейл.
Талли невольно отпрянула, как будто ее ударили. Но лицо ее осталось невозмутимым, она холодно улыбнулась и сказала:
— Гейл, ты — злобствующая неудачница.
— Убирайся, — повторила Гейл, трясясь от злости.
— Вот-вот, это как раз то, о чем я говорю, — сказала Талли. — Гейл, ты — самая обычная неудачница.
Талли и Дженнифер протанцевали еще несколько танцев. Площадка была небольшой, и музыка была не та. Ладно, дождемся выпускного бала, сказали девушки друг другу, и тут Джек, в костюме, но небритый, подошел к ним и, взяв Дженнифер за руку, попросил разрешения разбить их пару. Однако смотрел он на Талли, отчего она густо покраснела. Они танцевали, едва касаясь друг друга, и Талли почувствовала себя еще более неловко, вновь охваченная приступом тревоги, которую впервые ощутила на дне рождения Дженнифер. У Джен были глаза заблудившегося олененка. Талли смотрела на нее и пыталась понять, чем же еще так пугает ее выражение лица подруги. Безумие. Чистое, голое, абсолютное безумие. С таким лицом ей остается только надеть смирительную рубашку. «И ведь никогда не заговорит о нем! — подумала Талли, — Она никогда не говорит о нем, и куда это может ее завести? Куда может завести ее то, что стоит за этим безумным взглядом? Но кто это знает? Не я. А если не я, то кто? Джулия? Нет, ни у меня, ни у Джулии нет ключа к этой тайне. А он знает? Надеюсь, что да, — подумала Талли. — Чертовски надеюсь на это».
А затем случилось невероятное. Когда танец кончился, Джек и Дженнифер подошли к Талли. Началась новая музыка: Ивонн Элиман пела о том, что не хочет никакой другой малышки, кроме тебя, и Джек спросил Талли, не хочет ли она потанцевать.
— Ты такая знаменитость, Талли, — сказал он. — Пойдем потанцуем.
Талли бросила быстрый взгляд на Джен. Казалось, той не было неприятно, а может быть, вообще все равно. И Талли и Джек пошли танцевать. Талли старалась двигаться как можно невыразительней, так, что в конце концов какой-то парень не выдержал и закричал на весь зал:
— Давай, Талли Мейкер! Покажи ему класс!
Но Талли совсем не собиралась показывать Джеку свой класс, тем более Дженнифер стоит у стены и смотрит на них. Талли держалась как можно дальше, от партнера. Он был намного выше, несмотря на ее высоченные каблуки. Талли любила танцевать с закрытыми глазами, если только не была пьяна, но сегодня она глаза не закрывала. Она случайно встретилась с Джеком взглядом. Он улыбнулся ей, и снова Талли почудилось что-то в его глазах. Что-то… чистое.
— Джек-ки-и-и!.. — взвизгнул кто-то рядом с ними. Талли обернулась. Рядом с ними стояла Шейки Лэмбер. Кто же не знает Шейки. Королева бала.
— Джек-ки-и-и!.. снова взвизгнула Шейки. — Могу я вас разбить?
— С кем ты хочешь танцевать: со мной или с Талли? — спросил Джек.
Шейки одарила Талли небрежной улыбкой.
— С тобой, конечно. Я боюсь померкнуть на фоне Талли.
— Ну, тогда, чтобы разбить нас, ты должна спрашивать разрешения у Талли, разве не так? — спросил Джек..
— Угощайся, — сказала Талли, покидая площадку с огромным облегчением, что на нее больше не будет смотреть Дженнифер.
Вскоре для Дженнифер стало слишком шумно. Она не любила шума, и Талли потащила ее прогуляться по школьным коридорам.
— Сколько шкафчиков на первом этаже? — спросила Талли, когда они проходили мимо главного входа.
— Если считать офис Эдмина и крылья? Пятьсот двадцать.
— А сколько понадобилось кирпичей, чтобы построить нашу школу?
— Девятьсот тысяч, — автоматически ответила Дженнифер.
— А сколько человек сейчас здесь находится?
— Отвяжись.
Талли улыбнулась.
— Хочешь, поднимемся в библиотеку?
— Она закрыта, — сказала Джен.
— Давай попробуем, — предложила Талли и потащила подругу за собой по лестнице.
Библиотека была открыта. Талли и Дженнифер вошли, тихонько прикрыли за собой дверь и уселись с ногами на лавку перед камином.
— Господи, как здесь жутко в темноте, — сказала Дженнифер. — Эти витражи такие красивые при дневном свете, но ночью они выглядят просто жутко.
— Жаль, что камин не горит, — посетовала Талли, прислонясь к витражу. Ей совсем не было страшно.
— Ну-у-у-у, — протянула Джен. — Вы говорили о чем-нибудь?
— Что? Когда танцевали? Нет.
— Ни о чем? — настаивала Дженнифер.
— Ни о чем, Мандолини, — повторила Талли. — Если ты хотела, чтобы я о чем-нибудь с ним поговорила, нужно было предупредить меня. За всю свою жизнь я двух слов с ним не сказала. И ты хочешь, чтобы я завязала беседу на танцплощадке, когда ты стоишь и своим взглядом доводишь меня до отчаяния?
— Прости, — сказала Дженнифер. — Я не собиралась смотреть на вас. Я просто подумала, может, вы говорили о чем-нибудь, вот и все.
— О чем нам говорить?
— Не знаю. О чем-нибудь.
— Ну например? О погоде? О политике? О футболе, Господи ты Боже мой? О тебе?
— Может быть, о тебе? — предположила Дженнифер.
— Какого черта он станет говорить обо мне?
— Ну, тогда обо мне.
— Наконец-то в твоих словах появился смысл. Нет, не говорили, хотя мне уже хочется, чтобы говорили, только бы ты перестала меня допрашивать.
— Ладно, — сказала Дженнифер. — Пошли домой.
Позже, сидя в камаро, Талли сказала:
— Джен, знаешь, ты похудела. Я заметила, когда мы танцевали, у тебя стала такая тонкая талия. Ты села на диету?
— Нет, просто мне что-то не хочется есть в последнее время, — ответила Дженнифер. — Но все равно она не такая тонкая, как у тебя.
— Зато ты у нас вон какая грудастая.
Дженнифер промолчала.
— Люблю твою машину, — сказала Талли.
— Да, она классная, правда?
Талли вздохнула.
— Не то слово. Дженнифер, о чем обычно я тебя спрашиваю? Как там болельщики? Ну, а сегодня я собираюсь спросить тебя о другом. Как у тебя с Джеком?
Молчание.
— Чудесно. Ты танцевала с ним.
— Да, танцевала. И ты тоже. Вы неплохо смотрелись вместе.
— Правда? — Лицо Джен немного просветлело. — Мне всегда хотелось знать, как мы смотримся вместе. Подходим ли мы друг другу, понимаешь?
