— Что?
— Выпендриваются оба, вот что. И делают то, на что обычно не способны. Так и эти жеребчики — ух и хороши же! Гаев Нерон вожак, давно и заслуженно, но малыш Рой точно выбрал ему соперника. Глаз у него верный. Гнедой трехлетка уже не раз пытался отобрать у Нерона корону. Сейчас они схлестнутся, не жалея сил…
Лори смотрела, смотрела, смотрела — и слезы счастья текли у нее по щекам. В этой бешеной скачке по прерии было столько жизни, столько страсти, столько НАСТОЯЩЕГО, дикого, вольного, что хотелось кричать от радости, петь, прыгать на месте.
К этому времени потемнело так сильно, что уже почти ничего не было видно, ну а слышно — и подавно. Где-то далеко колыхалась темная масса — это лошади уносились прочь от «Эль-Брухедо». Гая и Роя вообще было не различить.
Тем временем Сэм и остальные ковбои седлали своих лошадей, кто-то уже выпустил из вольера громадных серых псов — злые языки в городе утверждали, что это вовсе даже и не псы, а волки, которых Гай Роджерс научил лаять. Псы умели самостоятельно собирать стадо или табун, но сейчас без людей им было не справиться.
Ковбои понеслись за жеребцами и довольно быстро нагнали табун, начали окружать и оттеснять его назад. Лишенные вожака, кони хрипели, злобно ржали, били копытами — но подчинялись. Вскоре людям удалось развернуть табун и погнать его обратно к загонам.
Ливень хлынул внезапно, вода встала стеной от небес до земли. Лори мгновенно вымокла до нитки, но сейчас ей было наплевать на это. На смену сумасшедшему возбуждению пришел дикий страх за Роя. Что он может сделать, пусть даже и с Гаем вместе, против обезумевших и перепуганных кобыл…
Высокая стройная девушка с соломенными волосами, выбивающимися из-под потрепанного «стетсона», ободряюще хлопнула Лори по плечу. Кэл, подружка Гая — повариха на ранчо — улыбалась вполне безмятежно.
— Не бойтесь, доктор Флоу. Они не пропадут. Вот увидите, через полчасика вернутся все вместе.
— Кэл, неужели им под силу справиться с целым табуном?
— Сыновьям дяди Кейна и Исабель Лоредо под силу и не такое.
— Рой так давно не был дома…
— Это у них в крови. Лично я совершенно не удивлена. Пойдемте в дом, вы совсем вымокли. Я налью вам кофе, переоденетесь в сухое.
— Да уж. Я думала еще сегодня успеть доехать до соседнего выгона, но теперь сомневаюсь в успехе.
— Даже и не думайте. Пекос наверняка вышел из берегов, так что переправу размыло. Но вы не волнуйтесь — у тамошних ребят все нормально, а вакцину для коров я им отвезу завтра или послезавтра. Так что сегодня спокойно выспитесь и ни о чем не думайте… Лаура, я хотела спросить…
Лори удивленно посмотрела на девушку. В голосе Кэл сквозило явное смущение.
— В чем дело, Кэл?
— Ну… я насчет ночлега… вам с Роем постелить в одной комнате или…
Лори почувствовала, что краснеет.
— Пожалуй, в разных, Кэл, если ты не против. Мы не настолько…
— Хорошо-хорошо, простите меня. Это всё парни — чешут языками невесть что.
— Как только они ухитряются узнавать сплетни?
Кэл рассмеялась.
— О, сплетня — это самая быстрая птичка в прерии. Да и то сказать — чем тут еще развлекаться? Не сердитесь на них.
— Я не сержусь. Посмотри, Кэл! Неужели возвращаются?!
Неясный гул и топот множества копыт нарастал, словно барабанная дробь. Из мглы донеслось ржание, еще мгновение — и хохочущий Гай соскочил с седла, подхватил и закружил Кэл. Еще секунда, и Рой Роджерс, грязный и мокрый насквозь и довольный, словно объевшийся сметаны кот, спешился и потянулся с блаженным стоном. Гай подмигнул Лори.
— Что, братишка, ломит косточки с непривычки? Забыл, каково это, когда все кости в твоем теле перетряхивает, словно в молотилке?
— Да уж! Но все равно здорово! Лори, ты чего?
У Лори по щекам внезапно потекли слезы — это было заметно, даже несмотря на дождь. Рой подошел к ней, обнял, но она уперлась ему в грудь руками, сердито выкрикнула:
— Ты дурак, Рой Роджерс! Понял? Глупый дурацкий дурак! Ты мог погибнуть, мог стать калекой…
Гай и Кэл переглянулись и тихонько удрали в дом. Рой и Лори остались на улице, под проливным дождем. Лори все выкрикивала что-то бессвязное, а Рой улыбался и гладил ее мокрые щеки.
В доме, стоя у окна, Гай задумчиво протянул:
— Кэл, голубка моя, полагаю, постелить им ты можешь все-таки в одной комнате…
— Ты уверен? Она сердится.
— Конечно, сердится. Она же его любит. Мама иногда кидалась в папу сковородками.
— Чокнутые вы все, вот что.
— Вовсе нет. Вари кофе. Рано или поздно до этих двоих дойдет, что они стоят под дождем.
Переодевшись в сухое и сделав несколько глотков обжигающего и горького кофе, Лори немедленно начала засыпать, и тогда Рой осторожно подхватил ее на руки. Кэл наскоро постелила чистое белье на широкую деревянную кровать в гостевой комнате на втором этаже и убежала, стрельнув в Роя озорным взглядом. Рой ничего не замечал.
Он нес Лори на руках так бережно, словно она была маленьким ребенком. Прижимал ее к себе, наслаждаясь теплом ее тела, тонким ароматом лаванды и мирта, исходившим от спутанных пушистых волос.
Он опустил ее на постель, укрыл пледом и немножко постоял, любуясь румяным лицом девушки. Потом повернулся и пошел к двери…
Уже на самом пороге его нагнал негромкий оклик:
— Эй, ковбой!
Рой обернулся.
Лори сидела и смотрела на него, загадочно улыбаясь. Рой почувствовал, как внезапно пересохло во рту…
— Лори…
— Знаешь, я подумала… Языки жителям Литл-Соноры все равно не укоротить. Разве что хирургическим путем, но за это нас лишат лицензии. Поэтому… одним словом, было бы глупо считаться любовниками — и не быть ими на самом деле?
— Лори Флоу, ты развратная девица!
Она тихонько засмеялась.
— Нет. Просто… мне кажется, что я тебя люблю.
Золотистый шелк кожи. Потайной огонь в самой глубине зрачков. Руки — ветви, ноги — корни. Оплетают, обхватывают, связывают.
Дыхание — на двоих одно, но воздуха все равно не хватает, и стоны все прерывистее, а слова — бессвязнее.
Торопиться нельзя, торопиться грех, но и медлить невозможно, иначе сердце разорвется, иначе мир вокруг разлетится на мелкие кусочки.
Он и так разлетается — через мгновение, через вечность, когда в глазах темнеет и тут же вспыхивает ослепительной радугой, и небеса стремительно падают на тебя, а ты взмываешь куда-то за грань, во тьму, в незнакомую Вселенную, где ангелы на облаках трубят в серебряные трубы, и у каждого — твое лицо…
Рой боялся обидеть Лори. Причинить ей боль, смутить или испугать — но она сама, смело и отчаянно, раскрылась навстречу, жадно прижалась, выгнулась в его руках, чтобы через мгновение свернуться тугой пружиной, а потом — вновь растечься по пылающей коже прохладной рекой…
