– Это катастрофа. – Она приложила прохладные пальчики к вискам. – Сашка, я даже не знаю, что делать. Все случилось так неожиданно. Может, Валерику позвонить?
– Не вздумай, – ужаснулась я, – ты же не на помойке себя нашла, чтобы так унижаться.
– Ужас, ужас, – монотонно стонала она, – может, выпьем? У тебя нет шампанского?
– Есть, – усмехнулась я, – «Советское».
Лизавета приставила указательный палец к виску, закатила глаза и как подкошенная рухнула на диван.
Среди ночи Лизка разбудила меня воплем в черт знает сколько децибел. Я так и подпрыгнула, сердце беспомощно затрепыхалось в груди, как пойманная ящерка, кажется, впервые до меня дошел истинный смысл фразы «от страха зашевелились волосы».
– Что случилось?!
– Сашка, извини! – бодрая, свежая Лизавета присела на краешек моей кровати.
На ней была атласная розовая пижамка, расшитая маленькими жемчужинками и больше похожая на вечерний туалет. – Я вдруг поняла, что это все не случайно. Это испытание, которое я должна выдержать, чтобы выйти на новый уровень.
– Я тебя поздравляю, – мрачно пробормотала я, – только вот из-за тебя у меня весь завтрашний день будет раскалываться голова.
– Не будь занудой. Я должна устроиться на работу.
– Что? – усмехнулась я, протирая слипшиеся глаза кулаками.
– На работу, – торжественно повторила она, – я буду работать, зарабатывать деньги, жить как все, а потом… Потом со мною обязательно случится чудо. А Валерик… Да в гробу я этого Валерика видала!
Смутное подозрение неповоротливо зашевелилось в моей голове.
– Лиз, ты что, выпила?
– Подумаешь, совсем чуть-чуть.
– Чуть-чуть? – Я принюхалась. – Да от тебя несет, как от портового грузчика.
– Это все «Советское шампанское». Запах бедности. Да, я открыла твою баночку красной икры, не возражаешь?
– Хорошенькая бедность – шампанское с икрой! Все, угомонись. Ложись спать и не беспокой меня, умоляю.
– Что значит не беспокой! – возмутилась Лизка. – От тебя зависит мое будущее, как я могу тебя не беспокоить.
– Очень смешно. Вот только у меня нет ни миллиона долларов, чтобы ты пустила его на ветер, ни лесбийских наклонностей, чтобы согреть твою хладную постель.
– От тебя зависит мое будущее, – повторила Лизавета, – потому что я собираюсь работать в твоей газете.
– Где-е? – хохотнула я.
– В твоей газете, – терпеливо повторила Лизка, – я тут подумала, что тоже могла бы стать журналисткой.
– Оригинальное решение. Я, конечно, понимаю, что произвожу впечатление легкомысленной раздолбайки. Только вот у меня за плечами университетское образование и двенадцать лет опыта.
– Зато у меня – куча светских знакомых и возможность попадать на такие вечеринки, на которые журналистов не пускают.
– И что?
– А то! Я буду светским хроникером. – Она мечтательно улыбнулась и посмотрела на свои ногти – безупречный французский маникюр. – Эксклюзивное интервью с Ксенией Собчак не желаете? А репортаж о том, как олигархи устраивают мальчишники с известными топ-моделями? Кто еще может добыть такие материалы, кроме меня?
– Ну не знаю, – засомневалась я, – ты же не умеешь писать…
– Ничего, ты мне поможешь. А я буду делиться с тобой гонорарами. Сашка, ну мы и заживем!
Я подумала, что спорить с пьяной женщиной – себе дороже.
– Ладно, ложись спать, а утром посмотрим.
– Неее-ет, давай решим сейчас, – она с хитрой улыбкой заглядывала мне в лицо. – Сашка, пообещай мне, что завтра же поговоришь насчет меня со своим начальником?
– Посмотрим.
– А то не отстану, – пригрозила она, – ну пообещай! Пообещай!
– Ну хорошо, – вздохнула я, – поговорю. Только вот не могу гарантировать, что ему понравится эта идея.
– Нам не нужны новые журналисты, – упрямо сжал губы мой непосредственный начальник, главный редактор газеты «Новости Москвы».
– Она опытный светский хроникер, – взмолилась я. – Максим Леонидович, ну что вам стоит попробовать? У нас же полно внештатников, и половина из них одного ее мизинчика не стоят!
– Ну не знаю, – поморщился он, – она же раньше не работала в СМИ, насколько я понял. У нас серьезное издание, а не тренировочный пункт для ваших, Александра, подруг.
– А она хорошенькая? – вмешался в наш разговор выпускающий редактор Сева, розовощекий бабник, которому наличие законной супруги и дочек-близнецов не мешало одаривать каждую встречную женщину намеками разной степени многозначительности.
– У нее ноги сто одиннадцать сантиметров, – со вздохом привела я последний, решающий аргумент.
– Берем! – обрадовался Сева. – У нас таких давно не было. Ты, Сашка, не в счет. Да ладно тебе, Максим Леонидович, надо же дать девчонке шанс! Вдруг она и правда – будущее наше золотое перо?
Домой я возвращалась в великолепном расположении духа. По дороге приобрела бутылочку французского красного вина и сыр с грецкими орехами, который стоил столько, словно помимо орешков в него были добавлены драгоценные камни. Мне хотелось порадовать несчастную Лизу, выпить с нею за ее успех.
Квартира встретила меня идеальной чистотой. Я глазам своим не поверила. Куда подевались чемоданы, наряды, брильянты, бесчисленные флаконы духов? Создавалось впечатление, что Лизка со всем своим хламом мне просто приснилась, и только тонкий запах ванили (как многие инфантильные особы, она питала слабость к сладким наивным ароматам) был материальным доказательством ее недавнего присутствия.
Я бросилась к телефону.
– Алло, – ее голос был сонным и сытым, – кто это? Перезвоните, я еще сплю.
– Что значит спишь? – разозлилась я. – Я договорилась о работе! Завтра можешь явиться в редакцию, тебя ждут. И вообще, что все это значит?
– А, Сашка, – обрадовалась она, – представляешь, все произошло так, как я и думала. Эта Наташа надоела ему, не прошло и дня. Она сейчас в «Метрополе», ему пришлось оплатить этой курице номер. Она устроила такой скандал, ты бы слышала!
– Постой, ничего не понимаю… Где ты?
– Как где? Дома, у Валерика. Мы помирились. Он сказал, что я – женщина его мечты, а все остальные – просто мусор. Подарил мне набор серебряной посуды 1812 года. Валерик совсем не умеет делать подарки, – она кокетливо хихикнула, – вечно тащит какую-то ерунду, а потом обижается, если я пытаюсь это продать.
Я была шокирована.
– Лиза… Неужели ты не понимаешь, что твой Валерик – избалованный хам? Да с твоими данными подальше от таких держаться надо. Он же тебя в грош не ставит.
И обязательно выгонит на улицу еще раз, если уж один прецедент был.
– Не выгонит, – она интимно понизила голос, – он обещал на меня эту квартиру переписать. В качестве извинения. Знаешь, я больше не намерена вести себя как размазня. Ты права, пора мне научиться за себя постоять.
