– Прекрати завидовать Лельке только потому, что она употребляет кокаин, – попробовала я ее вразумить.
– Ты не понимаешь. У нее другая жизнь. Она модель, такая красивая, известная. Она запросто может явиться с кокаином в университет и нюхать его в туалете, наплевав на всех.
– Слушай, если тебе так неймется, – не выдержала я, – давай купим немного кокаина. Попробуешь и успокоишься.
Я думала, что Лерка обернет все в шутку, но она неожиданно уцепилась за мою спонтанную идею.
– Ты это серьезно? Вообще-то, у меня и деньги сейчас есть. На пальто откладывала, но пальто может и подождать.
– Эй, Лер, вообще-то, я пошутила.
– А я – нет. Кашеварова, сама посуди, мы – будущие журналисты. Не можем же мы всю жизнь провести в тепличных условиях. Нет уж, наша работа подразумевает эксперименты, в том числе и над самими собой.
– Как ты все повернула в свою пользу, – восхитилась я, – и все равно идея бредовая.
– Как скажешь, – улыбнулась Лерка, – бредовая или нет, тебе надо решить одно: ты со мной?
Кто-то дал нам координаты некоего Паши, художника, по совместительству приторговывающего драгоценной белой пылью. Мы кидали монетку, чтобы определить, кто будет ему звонить. Каждая втайне надеялась, что честь договариваться с драгдилером выпадет не ей.
В итоге не повезло мне.
Паша поднял трубку после первого же гудка, словно целыми днями только и делал, что сидел на телефоне в ожидании новых клиентов.
– Да? – голос у него был низкий и решительный.
– Паша? – Мое сердце глухо колотилось где-то в районе щитовидной железы.
– Ну! Кто это?
– Вы меня не знаете, меня зовут Саша… Я хотела бы купить… Сами знаете что.
Затянувшееся молчание по ту сторону телефонной трубки было таким напряженным, что я испугалась, как бы он не бросил трубку.
Наконец Паша сказал:
– И что именно вас интересует?
– Ну вообще-то… кокаин.
Он поперхнулся.
– Ты что, идиотка, с ума спятила?! Кто же о таком по телефону!
– Простите, – пролепетала я, обескураженная, – но вы сами спросили…
– Вы что, в первый раз покупаете, что ли?
– Вообще-то… да, – решила признаться я.
– Значит, никогда раньше не пробовали, – задумчиво протянул он, что-то прикидывая.
Я испугалась, что прожженный Паша не захочет связываться с начинающими наркоманками.
– Паш, мы точно не из милиции! – поспешила заверить я.
– И не представительницы желтой прессы, – воскликнула Лерка, вытянув шею к телефонной трубке.
Паша хмыкнул.
– И откуда вы только такие взялись. Ладно, подгребайте на Тверской бульвар. Сегодня, часикам к восьми успеете?
Лерка беззвучно крикнула: «Yesssssss!» – и захлопала в ладоши.
– Успеем, – заверила я.
– Тогда встречаемся у памятника Есенину. И не вздумайте опоздать, ждать я вас не собираюсь.
Мы отчего-то ожидали, что Паша будет похож на героя альтернативного европейского кино об ужасах наркозависимости. Что он окажется как минимум тощим лысым типом с бегающими глазами, огромной татуировкой на плече и в низко сидящих на бедрах драных джинсах. Но у памятника нас ждал ничем не примечательный тщедушный парнишка – на вид ему было что-то около восемнадцати. Короткая стрижка, умные темные глаза блестят из-под засаленной бейсболки с логотипом NBA, потертые черные джинсы, дешевая куртка… Хотя, наверное, профессиональный драгдилер так и должен выглядеть – как мальчик из толпы.
– Это вы Саша и Лера? – скупо улыбнулся он.
– Мы, – сглотнула я, – вы принесли то, о чем мы договаривались?
Он взглянул на меня удивленно:
– Не здесь же. Пойдемте, здесь недалеко есть одно тихое местечко…
Босховское зрелище под кодовым названием «две приличные застенчивые студентки неизвестно зачем приобретают наркотики» разворачивалось в наистраннейших декорациях – на детской площадке. Паша присел на бортик песочницы, мы же оседлали скрипучие качели. Сказать, что мне было не по себе, значило не сказать ничего. Нервная дрожь вибрирующими волнами сотрясала все мои внутренности, пальцы похолодели и отказывались слушаться, в висках била торжественная барабанная дробь. Покосившись на Лерку, я поняла, что она чувствует себя не лучше, но мужественно старается играть роль светской пофигистки со стервоточинкой.
– Значит, вы в курсе расценок? – уточнил Паша. – Я беру недорого, восемьдесят долларов за грамм. Вам вообще много надо-то?
Мы переглянулись.
– Нам… попробовать, – прошелестела я и неуверенно спросила: – Обычно берут грамм триста?
Драгдилер уставился на меня так, словно я ни с того ни с сего предложила ему совокупиться прямо в загаженной бездомными собаками песочнице. А потом вдруг, откинув голову назад, раскатисто рассмеялся. Его плечи сотрясали волны истерического хохота, до тех пор пока на глазах не выступили слезы.
– Ой не могу… простите, девчонки. – Паша достал из заднего кармана джинсов носовой платок не первой свежести и промокнул глаза. – Кокаин – это вам не сыр «Российский». Конечно, я мог бы вас обмануть и вытянуть всю наличку… Но нравитесь вы мне, не буду брать грех на душу. Короче, одного грамма вам хватит на несколько раз. А больше пяти я никогда не продаю в незнакомые руки.
– Один грамм? – заметно приободрилась Лера. – Что ж, это даже к лучшему. И жизненного опыта наберемся и не влезем в долги.
Кивнув, я достала из сумки кошелек и дрожащими от волнения пальцами отсчитала деньги. Паша внимательно за мною наблюдал. Когда деньги перекочевали в его по-шулерски подвижные пальцы и были тщательно пересчитаны и осмотрены на предмет подлинности, он с удовлетворенной улыбкой протянул мне какой-то крошечный серебристый предмет. Пригляделась – карманная пепельница, такие продаются в этнических лавках.
– Дарю, – улыбнулся он, – будете брать еще, приходите с этой штукой. Очень удобно хранить в ней номер один.
– Номер что? – тупо переспросила Лерка.
– Номер один, – терпеливо повторил Паша, – так называют кокаин, чтобы не палиться. Или просто «первый», если вам так больше нравится… Что ж, девчонки, было приятно познакомиться. Мне пора!
Он ушел, а мы с Леркой еще долго сидели на качелях, болтая ногами и глядя в никуда. Нервная дрожь уступила место обволакивающей апатии. Не знаю, сколько прошло времени до того, как я, поежившись от внезапно осознанного вечернего холода, сказала:
– Ну что? Пойдем?
– Саш… – слабо протянула Лера, – у меня ноги подкашиваются. Не могу никуда идти.
– Честно говоря, у меня тоже, – призналась я, – что же делать? Можно поймать такси…
– У меня есть идея получше. Саш, а что, если нам… Ну, это самое… Прямо сейчас!
