Ознакомительная версия.
Вот теперь все стало ясно.
Крис вернулась с сестрой Агатой и доктором Майклом Добкинсом, и мне пришлось изложить свою версию случившегося, а она полностью совпала с версией Крис. После того как я дала показания, набежало начальство во главе со старшей сестрой-хозяйкой, и мне пришлось повторять то же самое под прицелом сразу трех пар недовольных глаз. Крис обвинила Добкинса в нарушении профессионального кодекса, а именно — в оскорблении персонала больницы бранными словами. Хирурги в операционных ругаются как сапожники, но им маленькие прихоти позволены. Однако скромному ординатору доктору Добкинсу никто не давал права распускать язык.
А ведь всего этого могло бы и не быть. Если бы Крис держала себя в руках или закатила скандал в пределах одной лаборатории или даже затолкала Добкинса в укромный уголок и разделала бы под орех за дурные манеры, не пришлось бы вмешивать в наши дела все начальство вплоть до самых верхов. А она будто включила поисковый прожектор мощностью в миллион ватт, и вся наша работа застопорилась, а ее добросовестность оказалась под вопросом.
К концу рабочего дня на ковер вызвали не нас, а Добкинса. Пациент и вправду был при смерти: внезапный отек мозга затронул жизненно важные центры ствола, расплющил их о костистые выступы, но, к счастью, субдуральную гематому в экстренном порядке отсосали в нейрохирургии, и пациент выжил — благодаря близости травматологии и реанимационной аппаратуры. Верхи вынесли, а сестра Агата передала нам окончательный вердикт: своим долгом мы вовсе не пренебрегаем.
Крис удалилась с видом Жанны д'Арк на костре, предоставив мне одной заканчивать этот хлопотный день.
Было уже почти девять, когда я вышла на Саут-Даулинг-стрит и огляделась в поисках такси. Ни единого. Пришлось идти пешком. Когда впереди уже виднелись огни Кливленд-стрит, лоснящийся черный «ягуар» плавно подкатил к бордюру возле меня, дверца распахнулась, и мистер Форсайт произнес:
— У вас замученный вид, Харриет. Подвезти вас до дому?
Плюнув на осторожность, я воскликнула: «Сэр, да вы просто подарок небес!» — и рухнула на кожаное сиденье.
Он сверкнул улыбкой, но промолчал. На следующем оживленном перекрестке он машинально свернул на Флиндерс-стрит, и я вдруг поняла: он понятия не имеет, где я живу. Пришлось извиниться и сказать, что мой дом — на Виктория-стрит, возле самого Поттс-Пойнта. Позор, Харриет Перселл! Почему было не сказать прямо — «в Кингс-Кроссе»? Мистер Форсайт извинился за то, что не спросил адрес, повернул на Уильям-стрит и вернулся обратно.
Мы плавно катили среди мешанины неоновых огней. Помолчав, я призналась:
— Вообще-то я живу в Кингс-Кроссе. Поттс-Пойнт целиком и полностью оккупирован Королевским флотом.
Вскинув брови, он усмехнулся:
— Ни за что бы не подумал, что такая девушка, как вы, может жить в Кингс-Кроссе.
— А какие люди там живут, по-вашему? — завелась я.
Этого он никак не ожидал! Отвел глаза от дороги, убедился, что я настроена воинственно, и попытался исправиться.
— На самом деле я и не знаю, — примирительно произнес он. — Наверное, просто страдаю всеми заблуждениями, свойственными тем, кто знает Кросс только по «желтой прессе».
— Почтальон как-то обмолвился, что проститутки, которые живут в соседнем доме, просят писать им в Поттс-Пойнт, но, насколько мне известно, сэр, вся Виктория-стрит находится в Кингс-Кроссе!
Не понимаю, с чего вдруг я так раскипятилась. Это же я первой помянула Поттс-Пойнт! Но мистера Форсайта, наверное, выдрессировали дома, потому что он даже не стал оправдываться, только умолк и продолжал вести машину.
Он остановился на стоянке, предназначенной для важных клиентов домов номер 17b и 17d: медицинский кадуцей на заднем бампере «ягуара» — амулет, гарантирующий защиту от штрафов в любом месте.
Я не успела взяться за ручку дверцы: он выскочил из машины первым, обежал ее и открыл передо мной дверцу.
— Спасибо, что подвезли, — пробормотала я, торопясь поскорее улизнуть.
Но мистер Форсайт, похоже, никуда не торопился.
— Значит, здесь вы живете? — спросил он, обводя взмахом руки наш тупичок.
— В среднем доме. У меня там квартира.
— Очаровательно! — И он снова взмахнул рукой.
Я топталась рядом, совершенно не зная, что сказать и как поблагодарить его за доброту, и вовсе не собиралась приглашать его в гости. Но с языка сами собой слетели слова: «Хотите кофе, сэр?»
— Спасибо, охотно выпил бы чашечку.
Ах черт! Молясь, чтобы ни с кем не столкнуться, я открыла парадную дверь и повела гостя через прихожую; мне было совестно за изрисованные стены, истертый линолеум, засиженные мухами лампочки без абажуров. Вдобавок дом 17d оказался в пределах абсолютной слышимости благодаря открытому окну в коридоре: слышны были и упорный труд проституток, и оглушительная грызня мадам Фуги с мисс Благоразумие в кухне. Дамы собачились на предмет наиболее эффективных способов доставить удовольствие клиенту с изощренными вкусами и на красочные подробности не скупились.
— Ну так не ходи в сортир и выпей гребаный галлон воды, а коли они хотят, чтобы на них пописали, — слушай и делай, как велено! — Этой ударной репликой завершился спор.
— Любопытная беседа, — заметил мистер Форсайт, пока я возилась с неподдающимся врезным замком.
— Это бордель для особых клиентов, а по другую сторону от нашего дома — еще один, — объяснила я, распахивая дверь. — Обоим покровительствуют первые люди Сиднея.
Мистер Форсайт перевел разговор на мою квартиру, которую счел симпатичной, очаровательной и уютной.
— Садитесь, — без лишних церемоний предложила я. — Какой вам сделать кофе?
— Черный, без сахара. Спасибо.
В этот момент наверху заиграла скрипка — я уже знала, что звучит Макс Брух.
— Кто это? — спросил мистер Форсайт.
— Клаус, который живет наверху. Хорошо играет, правда?
— Превосходно.
Когда я вышла из-за ширмы с двумя кружками кофе, мистер Форсайт сидел в кресле и умиротворенно слушал Клауса. Подняв голову, он принял кружку с такой неподдельной улыбкой удовольствия, что у меня задрожали колени. Я уже почти не боялась его и полностью взяла себя в руки. Низший персонал больниц приучают смотреть на штатных врачей как на инопланетян — из тех, что бывают в Кроссе лишь в том случае, если покровительствуют мадам Фуге и Токкате.
— Наверное, славно здесь живется, — заметил он. — Смешение высокого и низкого стилей.
Да, предубежденностью он не страдал.
— Верно, жить здесь весело, — согласилась я.
— Расскажите подробнее.
Ну вот, приехали. Что же я ему скажу? Здесь все буквально пропитано сексом — неужели он не расслышал, что орала мадам Фуга? И я решила все прояснить, поэтому завела рассказ про соседнюю квартиру на первом этаже.
Ознакомительная версия.
