— А ты?
— А меня выдали замуж за твоего отца.
— И ты продолжаешь думать о Баро…
— Да… Говорят, с годами любовь проходит, но мне кажется, это не так…
— Мама, прости меня. Я не знала… Прости.
Мама с дочкой обнялись и просидели так долго-долго. И думали об одном и том же. Почему жизнь повторяется? И почему она дважды бьет по одному и тому же месту?
А потом, почувствовав, что боль в сердце растет и раздувает его, как воздушный шарик, Земфира встала и вышла из палатки. Пошла к Рубине. Та баловалась — раскладывала карты.
И Земфира, как девочка, попросила ее, будто сама не умела:
— Погадай мне, Рубина.
Рубина перетасовала колоду заново. Сказала со значением:
— Тридцать шесть картен, скажите всю истинную правду. Что ожидает эту королеву и чем ее сердце успокоится на козлэ?
Протянула карты Земфире, та сняла колоду левой рукой, как положено, к себе.
Рубина разложила карты, вздохнула:
— Вижу переживания, искания, любовные страдания… Вижу короля… Его дорогу.
— И что меня ждет с этим королем?
— Ждет тебя решительное свидание любовное в его доме. А ты что, Земфира, и вправду думаешь, что Баро ждет? Надеешься, что раз он столько лет после смерти Рады бобылем жил, то…
— Рубина, я не называла его имени!
— Да какое имя! У тебя все на лице написано… Ну, и кое-что на картах тоже…
— Что же еще карты говорят?
— Говорят, если после решительного свидания он не будет твоим, то уже никогда им не станет.
Как же много меняет должность. Всего-то дел, сказано тебе — ты главный. И каким бы ты хорошим, правильным ни был, что-то меняется. Невидимая корона вырастает, как ни прячь ее, ни делай вид, что ее нету, есть она, есть!
Великий карьерист Максим впервые почувствовал все это. И новое чувство было для него ужасно неприятным. А тут еще и разобиженный «разносчик кофе» Антон подзуживает:
— Поздравляю с повышением, шеф…
— Брось, Антон, мы ж друзья…
— Ах что вы, какие друзья? Вы начальник, я — дурак…
— Перестань…
— Может, за кофейком-с сбегать-с? Я мигом-с…
Ну все, достал! Сам начал. Вызов принят. Максим принял предложенную игру:
— А давай-ка, любезный! Одна нога здесь, другая там…
Антон чуть растерялся — не ждал отпора. Но оправился очень быстро, сменил стиль и тему.
— Максим, а может, ты мне премию выпишешь? По дружбе.
— За что?
— Например, за наше совместное гулянье, — и показал ресторанный счет с боем посуды. — Громили-то ресторан вместе, а заплатил я один. По дружбе.
Максим присвистнул.
— Хорошо погуляли!.. Так ведь если бы ты не приставал к цыганке — счета бы не было. Но, в общем-то, все правильно, громили вместе, вместе платим.
Максим достал деньги, отсчитал половину суммы, протянул приятелю.
Антон вроде бы начал скромничать, но недолго, деньги взял. А продолжение оказалось совсем неожиданным:
— А может, ты мне, по дружбе, вторую половину одолжишь? — сказал Антон. — Я верну.
Максим замялся:
— Да я бы с удовольствием, но…
На лице Антона начала расплываться ехидная улыбка… Но занять всю его физиономию не успела, поскольку Максим взял из пачки одну купюру. А все остальные деньги протянул Антону:
— На.
Антон улыбнулся, но уже иначе, по-хорошему:
— Нет. Спасибо. Не надо. Проверка на «зажим-трест». Давай и я для тебя что-нибудь сделаю. Не может же быть, чтоб тебе ничего не было нужно.
— Правда. Есть такое дело. Ты мог бы меня завтра подменить? Мне отойти нужно будет.
— О'кей. Без проблем.
— Точно?
— Точно… А что у тебя?
— Встреча, — уклончиво сказал Максим.
— Понятно. Я ее знаю?
— Да. Это цыганка… — улыбнулся Максим.
— Из ресторана? Молодец. Класс! Скажи мне спасибо! Это ж я ее первый заприметил. Да ничего… Пользуйся, для друга ничего не жалко!
Улыбка сошла с Максимова лица.
— Ладно… Ладно… Чего напрягся? Шутка!
* * *
После недолгой беседы с отцом Кармелита много думала, полночи не спала. А утром, вопреки ожиданиям, встала рано. И опять ничего не могла делать. Нет, все же не удастся удержать в себе все, что на душе накипело. Быстренько собралась, поехала к Светке, в ее студию, где она своими художествами занимается.
А пока ехала, сделала важное открытие. Миро ей не неприятен. О нем так приятно, так хорошо думать. Он как кусочек детства, занесенный судьбой во взрослую жизнь.
От судьбы не убежишь. У цыганки должен быть муж — цыган. А разве среди цыган можно найти лучшего мужа, чем Миро?
Приехала… Света, как обычно, обрадовалась ей, обнялись, чмокнули друг друга в щечку.
— Ну? Рассказывай, чего прибыла. После дня рождения совсем меня забыла. А тут… Колись, что у тебя.
— Светка… Ты не поверишь…
— Ты сначала говори, а я потом не поверю!
— Света, в общем так, я еще не знаю… Короче говоря, я, очень похоже, скорее всего, так получится, что я… выйду замуж.
— Ха! Удивила! Все мы когда-нибудь выйдем замуж.
— Ты не поняла. Это может произойти очень скоро.
— Вот так сюрпризы. Ты серьезно?
— Я — нет. А вот отец мой серьезно настроился.
— Поздравляю. Круто! Слушай, я вчера в журнале такое платье видела! А-абалдеть…
— Свет! А вот, скажем… кто он, тебе не интересно?
— Не, ну ты запарила! Я тебе про платье рассказываю, а ты с такими глупостями… Ну ладно, кто он? Кто он? Кто он? Ленинградский почтальон?
— Его зовут… Миро… Правда, красиво?
— Миро. Красиво.
— И сам он красивый… Высокий, стройный… Добрый… Даже слишком добрый, отца своего слишком слушает.
— И хорошо. Сейчас отца слушает, потом тебя слушать будет. Все здорово!
— Да, Света, конечно, все здорово… Но есть одна маленькая проблема…
— Какая?
— Другой парень нравится мне намного больше…
И тут в комнату заглянул Форс.
— О, Кармелита, привет! Дочка, можно тебя на минуту?
Света нехотя вышла из комнаты. Отец провел ее на кухню, спросил, показывая на горку фруктов, лежащую на тарелке:
— Это что такое?
— Это, папа, фрукты! Я приготовила для натюрморта.
— Да, а почему яблоко гнилое и персик совсем черный?
— А потому, папа, что я так придумала. В моем натюрморте яблоко должно быть гнилым, а персик — совсем черным.
— Ага, понятно. Концептуалистка. «Черный персик Светланы»! А вот это что такое? По-моему, гора немытой посуды? Или нет, извините, жанровая зарисовка «Бардак на кухне плохой хозяйки»?
Ну папа, ну молодец, припечатает так припечатает.
— Ладно, папа, не злись. Езжай на работу, я все сделаю…
